Реквием. Книга первая Инициация (СИ) - Рави Ивар

Маша и Наталья Ивановна решили побаловать нас горяченьким — суп из риса с добавлением тушенки получился вкусный. Виталий Семенович вместе со мной просматривал маршрут, до конечной цели поездки оставалось около ста восьмидесяти километров.

— Нам придется переезжать через один из рукавов Оки? — спросил Семенов, оценив прочерченный мной маршрут. — Но я не вижу здесь мостов.

— Одиннадцатое февраля, Виталий Семенович, эти рукава скованы льдом, думаю, выдержат вес наших машин. В противном случае нам придется делать солидный крюк, — сложив, убрал карту в машину. Снегопад понемногу пошел на убыль, хлопья становились меньше, да и интенсивность — ниже.

— Готовимся к отбытию, — скомандовал Денис, выглянув наружу. — Не хватало еще ночь провести в пути.

Слова Семенова про отсутствие мостов меня все же насторожили. Порывшись в чемоданчике, вытащил кипу карт высокого разрешения, распечатанных с программы «Земля». Неужели нет другого, более короткого пути? И такая дорога нашлась — перед самым Гусь-Железным, вправо отходила дорога на поселок Погост. Из Погоста, не пересекая Оку, через ряд маленьких деревень можно было добраться до Брыкина Бора. Оставался всего один вопрос — проходима ли дорога через лес, ведь снегу навалило немало.

Середниково, Самойлиха, Дубровка, Подлесная — я отмечал пункты, которые мы проезжали, сверяя их с картой. Когда через два часа, миновав Левино-2, мы доехали до развилки, обратился к женщинам в машине:

— Поздравляю, мы уже в Рязанской области, въезжаем на Большое Рязанское кольцо.

Еще засветло удалось проехать Туму, довольно крупный поселок. Здесь людей было много, но светофоры и неоновые вывески не работали. Настроив рацию на волну деда для связи, попытался его вызвать, но в ответ был только треск и шипение.

До Гусь-Железный оставалось около тридцати километров, но сумерки надвигались с ужасающей быстротой. Съезд на Погост мы проморгали, занесенный снегом, он остался незамеченным. Только увидев трафарет с названием города, велел остановиться — надо было разворачиваться и ехать обратно.

Съезд пришлось искать с помощью фонаря, Семенов даже попытался возразить, указывая на ровное снежное покрывало:

— Олег, здесь не было машин давно, может, не будем рисковать?

— Так снегопад был и люди сейчас не ездят так, как раньше. Лучше проехать по грунтовой дороге через деревни, чем полагаться на крепость льда на реке.

Но страхи подполковника оказались напрасны — снегом было занесено лишь пара сотен метров, далее полотно было куда лучше. В Погост въехали уже в темноте, свет фар выловил из темноты несколько человеческих фигур у домов. Не останавливаясь, поехали по главной улице, следующим пунктом был ряд деревень — Степаново, Гиблицы, Дуброво, состоявшие из единственной улицы с десятком домов. К чести жителей, деревеньки производили приятное впечатление, снег был убран у всех дворов.

Грунтовая дорога петляла, то проходя по лесу, то вырываясь на открытые пространства. Еще пара деревень осталась по правой стороне от дороги.

— Мы хоть правильно едем? — в десятый раз спросил Семенов, вглядываясь в темноту. Увидев название Лубяники, я с облегчением вздохнул — следующим населенным пунктом был Брыкин Бор. Этот последний участок дороги оказался самым тяжелым, мне пришлось поменяться с Ашотом местами, чтобы «шишига» прокладывала путь в глубоком снегу. Дорога шла через лес, пару раз мы проезжали по льду, в таких местах снежный покров был минимальный.

— Куда едем, Сусанин? — дважды пошутил Ваня, крутя баранку. «Шишиге» тоже приходилось несладко, шутка ли, местами снег доходил до половины колесного диска.

В одном месте Ваня неудачно вписался в поворот и вылез на обочину — «Шишига» забуксовала, но даже у нее был предел. Пришлось подключать Додж, чтобы вытянуть машину с обочины. Узкий мостик, по которому можно было проехать, с трудом сигнализировал, что мы почти у цели. И действительно, спустя всего пару минут, лес расступился, и вы выехали на околицу, где дорогу преграждал шлагбаум. На огромном трафарете полинявшими красками красовалась надпись:

«О́кский госуда́рственный приро́дный биосфе́рный запове́дник», а чуть ниже — «п. Брыкин-Бор».

Отсюда до нашего постоянного дома в Старом Кудоме было всего несколько километров, но надо было преодолеть еще это расстояние. Сторожевая будка у шлагбаума была пуста, в крайнем доме был тусклый свет. К нему я и направился, потому что все мои попытки вызвать деда по рации оказались тщетными. Я протягивал руку, чтобы постучать, когда дверь внезапно отворилась и в глаза ударил свет фонаря:

— Олежек, внучок, я тебя уже заждался! — голос деда был полон радости и нетерпения. И этот голос был самый приятный для меня в этот момент. Это был голос уверенности в завтрашнем дне — мы добрались.

Глава 11

Старый Кудом

Ночевать пришлось в Брыкином Бору, дед отговорил ехать в Старый Кудом на ночь глядя.

— Дорога проселочная, я на «Ниве» еле проехал, пришлось понижайку включать, — мы набились в один дом, заняв все внутреннее пространство. — Тоньки-то дома нет, она с Людой в вашей крепости. Я тоже там был, вчера к вечеру приехал, чтобы вас встретить. Людка говорила, ты свяжешься со мной по рации, но она просто сдохла, будь она неладна. Вот и приехал загодя, чтобы вас встретить, — дед поставил огромный пузатый чайник на печь, подкинув пару дров.

— В заповеднике газа нет, чтобы не нарушать идиллии с природой, вот и обходимся дедовскими печами, — ответил он вопрос Виталия Семеновича о газификации.

— Полмира кормим газом, а свои деревни на дровах выживают, — Денис протянул руку деду, они еще не встречались. В прошлый раз со мной приезжал Иван, они с дедом чуть не расцеловались. Я быстро представил всех остальных, немного запнувшись при имени Аннабель.

— А это, стало быть, твоя невеста? Хороша девчушка! — Аннабель при этих словах вспыхнула и спрятала лицо в ладошки.

— Да ладно тебе, деда, Аннабель наш друг, мы ее сбили на машине, когда война началась.

Но старый вояка только замахал руками:

— Знаю я вашу дружбу, вот во времена моей молодости точно дружить умели.

— Иван Сергеевич, не покажете, что у вас во дворе? — Семенов всего лишь на пару лет казался моложе моего дедушки. Они вышли во двор, откуда доносился их разговор, похоже, спорили. Наталья Ивановна на правах старшей взяла на себя обязательства по нашему позднему ужину. В сенях у деда нашлась картошка в мешке, и Аннабель с Машей принялись за чистку. Альбину от работы освободили — маленький Сережа капризничал, требовал внимания.

— Ашот, Ваня! Занесем кое-что из припасов.

Обоих стариков во дворе не было видно, но голоса доносились сзади сарая. Бывший военный и сбежавший полицейский, по ходу, нашли общий язык, по крайней мере, до нас доносился раскатистый смех деда. Вернулись они уже практически друзьями, фамильярно называя друг друга по отчеству без имени.

— Вы, это самое, как поедите, так женщин пристроим у Авдотьи, она соседка моя, одна живет, я ее уже предупредил, — проинформировал нас отец моей матери. — А мы, мужики, разместимся здесь, в тесноте да не в обиде.

В закромах деда нашлось сало — шипящее сало с картошкой наполнило ароматом весь дом. Жарить пришлось в двух громадных сковородках, на такую ораву иначе нельзя было. После надоевшей тушенки с гречкой картошка с салом показалась деликатесом.

Едва женщины успели прибрать на столе, как дед заторопил их на ночевку к Авдотье.

— Мы встаем рано, вам пора ложиться. Как рассветет, так и поедем в ваш Кудом.

Кровать в доме была одна — двуспальная. На ней устроились Сергеич и Семеныч, как они теперь величали друг друга. Нам дед дал матрацы — расстелив их на полу, накрыли одним одеялом и укрылись вторым. Не успела моя голова коснуться подушки, как я моментально заснул.

Проснулся от назойливого потряхивания за плечо:

— Олежек, вставай, скоро полдень.

Взглянув на часы, едва сдержал ругательства — стрелки показывали шесть часов утра.