Звезды без глянца - Клэр Нейлор

Этим утром, придя в «Кофейное зерно», я заметила, что вернулись Помощники. Помощники Макса Фишера, выражаясь точнее. Они жалко кучковались вокруг стола в углу — все шестеро — с белыми как полотно лицами, на которые было страшно смотреть. Я и не смотрела — слишком уж несчастный вид у них был, — объектом своего созерцания избрав Джейсона, который, как обычно, стоял за прилавком. Но Джейсон выглядел почти так же плохо, как я себя чувствовала, — то есть ненамного лучше, чем Помощники. У него под глазами виднелись совсем не поэтические темные круги, и он только что обжег пальцы, коснувшись машины для эспрессо.

— Поздно лег? — спросила я, занимая свое стандартное положение за прилавком.

— Спал только час, прежде чем должен был оказаться здесь в шесть.

— Ничего себе, и как она? — улыбнулась я, радуясь тому, что хоть кто-то в этом городе имеет личную жизнь. Хотя мне не нравилось представлять Джейсона с девушкой. Нет, я бы не сказала, что влюбилась в него по уши. Просто с ним я вела себя непринужденно, и мысль о том, что есть такой милый, забавный парень, на которого я могу однажды случайно наткнуться вне стен «Кофейного зерна», даже если он только друг, умиротворяла меня.

— Размечталась! Я заканчивал сценарий.

— Ты писатель? — спросила я, ощущая внезапный приступ чувства вины за то, что знаю Джейсона уже почти месяц, но никогда не видела в нем никого другого, кроме как профессионала по взбиванию молока. Какой же эгоцентристкой я стала! Когда-то мне были известны даже имена детей человека, который устанавливал повое программное обеспечение на наши офисные компьютеры в округе Колумбия… Что же случилось со мной?

— И еще режиссер. Это мой первый сценарий. И теперь, когда он написан, начинается самое трудное. — Он подставил пострадавший палец под холодную воду.

— Это замечательно, Джейсон, — сказала я.

— Можешь прочесть, если хочешь. Я ищу продюсера.

— Да, с удовольствием. То есть у меня полно чтива на весь уик-энд, но я уверена, что дойдет дело и до твоего сценария, а потом я помогу составить список продюсеров, которым ты сможешь его послать. Я, конечно, не эксперт в таких делах — в смысле я знаю только то, что слышу на всяких встречах, но…

— Вообще-то я хотел, чтобы ты была продюсером. Ведь ты же на самом деле хочешь продюсировать, я не ошибаюсь? Ты же умная девочка. И мне почему-то кажется, что ты не собираешься всю жизнь просидеть в ассистентках.

— Ну да. Нет. Я хочу сказать… Я понятия не имею, — созналась я, понимая в тот момент, что действительно ни в чем не уверена. В своих мечтаниях о «Преступлении и наказании» я никогда не заходила дальше представлений о платье, в которое планировала облачиться на вручение наград Киноакадемии, и размышлений о том, какие драгоценности лучше надеть — от Гарри Уинстона или от «Булгари». Хотела ли я продюсировать, быть режиссером или, может, снять порноверсию романа, — если честно, никогда не думала о подобных вещах. Что лишний раз доказывает, как я предана своей новой карьере.

— Элизабет, до чего же ты забавная! — Первая улыбка Джейсона на сегодняшний день.

И хотя я обрадовалась тому, что мне удалось его ободрить, мне было не по себе — оттого что я, как в пословице, оказалась в мышеловке. Хочу ли я продюсировать? Не знаю. Не представляю. Я повела бровями и снова с надеждой воззрилась на «Формику».

— Вот что. Я, пожалуй, дам тебе экземпляр прямо сейчас. Тогда, если у тебя будет время прочесть его до конца недели, я назову тебя продюсером, пока еще мое произведение не перехватил Спилберг. Идет?

Джейсон усмехнулся, но по его глазам я поняла, что его договор со Спилбергом такая же выдумка, как мое платье от Александра Маккуина для вручения «Оскара», с расшитым поясом, из бледно-голубого шифона, доходящее до самого пола, с вырезом «лодочкой» и с открытой спиной. Только Джейсон имел реальный шанс осуществить мою мечту. Он для этого хотя бы что-то делал. Я же представляла собой живой транспортер для доставки кофе и телефонных сообщений, которому некуда спешить, потому что у него нет никакого осмысленного предназначения.

— Хорошо, я почитаю, — сказала я, и Джейсон достал из рюкзака свой великий труд. — На этой неделе в город приедет моя сестра, так что я не смогу сразу же взяться за дело, но обещаю посмотреть его как можно скорее.

— Супер! — Он передал мне сценарий и чай латте, за счет заведения. — Не стесняйся выражать то, что думаешь. Чтобы тебе все стало еще понятнее, я скажу, как мы будем снимать: на цифровик, с актерами не из Гильдии, а если возникнут трудности с деньгами, нелегально отснимем часть в Нью-Йорке.

— Да, ты действительно знаешь, чего хочешь, нечего сказать! — восхищенно объявила я Джейсону, который в мгновение ока из мастера по приготовлению кофе превратился в подпольного режиссера.

— Конечно. Я мечтал снять этот фильм с четырнадцати лет. Снял семь короткометражек на похожую тему, написал мой первый проект фильма в школе и с тех пор постоянно его улучшаю. И каждую ночь я ложусь спать и вижу буквально каждую сцену, каждый кадр.

«Я очень хочу его прочесть» — вот все, что я могла сказать. Прежде чем добавить бессмысленное «спасибо за латте».

Я повернулась, чтобы идти назад в офис. Но стоило мне подойти к двери, она распахнулась, и влетел маленький человек с рыжими волосами и бородой. Я инстинктивно отступила назад, чтобы не налететь на него.

— Так и думал, что найду вас тут, горстка грудных младенцев! — завопил он, заметив жмущихся в углу помощников. — Какого хрена вы делаете здесь?

Они с ужасом воззрились на него.

— Вы уволили нас, — сказал один из них тихим, дрожащим голосом.

— Я увольняю вас каждый гребаный день! Это не значит, что вы можете приходить сюда и пить кофе! Кто будет отвечать на телефонные звонки? — Он стоял и скалил на них зубы откуда-то из бородки. — Кто будет печатать мои письма? Кто будет управлять моей гребаной компанией, я с кем разговариваю? Ну, отвечайте!

Но помощники не отвечали. Они были ошеломлены. Спустя несколько мгновений тишины и оцепенения Макс Фишер, один из самых влиятельных людей в Голливуде, схватил со стола чашку с кофе и выплеснул ее содержимое на стену. Обернувшись, все смотрели, как остатки кофе стекают вниз по оранжевой стене.

— Немедленно возвращайтесь в офис, вы, кучка скулящих щенков! Или я вас всех уволю! — произнес Макс Фишер, на сей раз низким, угрожающим тоном. И — испарился. Так же быстро и драматично, как и появился. Все его шесть ассистентов покорно засеменили вслед за ним, как ягнята на заклание. Когда я обернулась и посмотрела на Джейсона, тот со шваброй в руках уничтожал следы неправедного гнева.

— Голливуд. — Он пожал плечами. — Тебе не нравится?

Я покачала головой и поспешила на улицу. Признаться, иногда я действительно все это ненавижу.

Покинув «Кофейное зерно», я никак не могла прийти в себя после того, что здесь увидела. Я вдруг ощутила, что не понимаю, что я тут делаю. Джейсон, ясно, понимал, почему он здесь, и, наверное, каждый из тех ассистентов тоже имел какую-то очень уважительную причину, чтобы сносить это насилие. Они, без сомнения, стерпят все, что угодно, ради исполнения своих мечтаний и воплощения своих чаяний в жизнь. Но я не имела даже малейшего намека на то, чтобы понять, зачем нахожусь здесь. Элизабет Миллер, продюсер. Это не звучит. И в сочетании с другими титулами — главный вице-президент, директор по развитию, глава производственного отдела, менеджер или агент, — тоже. А второй ассистент? Мне это не подходит. Судя по всему, у меня нет нужного драйва. Я вдруг поняла: мне нет места в этом городе, я даже не обнаруживаю очевидного таланта ни к чему тому, что остальные здесь считали тяжелой работой. Конечно, я что-то узнала об этой индустрии, но не более чем парень, который нарезал батоны в соседнем кафе. И еще мне не хватало ощущения, что я приношу пользу. Если бы кому-то увеличили дотации на здравоохранение из-за моего меткого комментария на собрании или если хотя бы один ребенок благодаря мне поступил в колледж, тогда я могла бы сказать, что делаю что-то полезное. Но в этом городе такого никогда не произойдет. Окруженная людьми, которые были до такой степени преданы развлечениям и фильмам, что готовы мириться с чем угодно, я все яснее осознавала, как сильно ошиблась, придя сюда.

И когда я переходила улицу, направляясь назад в Агентство, стараясь не зевать и смотреть по сторонам, чтобы не опрокинуть свой поднос с неполиткорректным, капиталистическим кофе, я решила, что пришло время сделать кое-что, что крутится в моей голове уже несколько недель. По-моему, на меня снизошло то, что широко известно как озарение, — только ведь оно обычно сопровождается лучами света, нисходящими с небес, и хорами святых, восклицающих «Аллилуйя!», а это было больше похоже на то, что кто-то трепал меня за воротник и говорил мне, насколько же я безмозглая, если не поняла раньше: пришло время писать резюме и покончить с Голливудом раз и навсегда. Этого оказалось достаточно, чтобы мое настроение поднялось, и я буквально впрыгнула в вестибюль, ошеломив неизлечимо угрюмых регистраторов. Я бы взялась за любую работу в Вашингтоне: готовила бы кофе (здесь без изменений), была бы научным сотрудником (тот же помощник, но какая огромная разница!), заменила бы кого-нибудь, кто ушел в декретный отпуск, — не важно, что от меня потребуется, я займусь всем, чем угодно, вплоть до политики, и вырвусь вперед, забыв Голливуд как страшный сон.