Враги за рубежом (ЛП) - Грей Р. С.

Я превращаюсь в старую сварливую женщину, когда случайно нажимаю в Instagram на достойное рыданий видео «Солдат возвращается домой», и ЭТОГО ДОСТАТОЧНО.

Я МОГУ ВЫДЕРЖАТЬ СТОЛЬКО.

Я бросаю телефон в изножье кровати и переворачиваюсь на бок, уставившись на закрытую дверь.

«Почему я одна?» — задаюсь вопросом я.

«Ты каждый божий день тратишь свою энергию на то, чтобы ненавидеть Ноя».

Нет, этого не может быть.

Мне просто не повезло.

После Джеффа у меня было ровно ноль встреч с подходящими мужчинами. Все лифты, в которые я вхожу, в идеальном рабочем состоянии. Каждая пекарня, которую посещаю, принадлежит какой-нибудь маме средних лет, а не красавцу, который бросил работу адвоката, чтобы заняться кондитерским делом. В продуктовых магазинах я хожу по рядам и никогда случайно не тянусь за той же связкой бананов, что и мой школьный приятель, который вернулся домой, чтобы позаботиться о своей больной бабушке. Где же справедливость в этом мире?

Я отбрасываю одеяло и заставляю себя встать с кровати.

Я не могу просто хандрить. У меня впереди целый день присмотра за детьми, а затем мучительное двойное свидание. Может ли жизнь быть более захватывающей?!

Мне приходит в голову, что я могу попытаться отмазаться от двойного свидания, но это будет довольно сложно. В моем распоряжении так мало отговорок. Ничто не может появиться неожиданно. Я знаю ровно ноль людей в Риме. Мне придется притвориться больной, и Ной это сразу поймет.

Может быть, мне придет в голову какая-нибудь идея.

Я специально пропускаю завтрак в столовой. Мне не нужно видеть, как Ной и Габриэлла выставляют напоказ свою новую любовь, и, как ни странно, мне не очень хочется снова видеть Лоренцо. То есть, я увижу его днем и еще раз вечером. Этого достаточно, верно?

После того, как подготовилась ко дню и проверила своих учеников, я отправляюсь на поиски кофе и поздравляю себя с тем, что мне удалось выйти из школы, не столкнувшись ни с другими сопровождающими, ни с Лоренцо. Быть одной на улицах Рима — это свобода. Я провожу свое утро, сгорбившись за столиком маленького кафе, делая заметки к своему экземпляру «Там, где папоротник красный». Это мой старый фаворит, и я нахожу утешение в посещении знакомых персонажей.

Я люблю сидеть в одиночестве, читать и наблюдать, как все приходят и уходят. Я знаю, что нужно посещать чужие места, чтобы выйти из своей зоны комфорта, увидеть достопримечательности и узнать историю так, как не сможешь дома, но одно из моих любимых занятий — ездить в новое место и делать вид, что я своя. Находиться здесь, в таком кафе, и знакомо и чуждо одновременно. Я переживаю один день из жизни римлянина.

Медленно возвращаюсь в школу и не планирую останавливаться на обед, пока не прохожу мимо восхитительного запаха, который останавливает меня на месте. Простояв в очереди двадцать минут, я выхожу из булочной со свежим, только что из печи, ломтиком хлеба фокачча, сдобренным помидорами и розмарином. На пару с сыром моцарелла и ледяным Сан Пеллигрино я съедаю все это, прислонившись к стене напротив Сант-Андреа-аль-Квиринале19. Церковь овальной формы в стиле барокко была спроектирована ни кем иным, как Бернини. Люди заходят внутрь на экскурсии, но я стою в тени и читаю на телефоне историю церкви, радуясь тишине.

Мое утро далеко от безумия моего дня. Мое одиночество нарушается, когда Лоренцо ведет нашу группу на Римский форум — большой раскопанный район храмов, площадей и правительственных зданий, построенных более двух тысяч лет назад. Здесь сохранилось много руин, и все это очень интересно, но это место также полностью открыто стихиям, и палящее послеполуденное солнце пытается показать себя. Вам там достаточно жарко?! Все туристы (включая нас) потеют, пыхтят и превращаются в ярко-красные помидоры. Я вздрагиваю, когда мимо проходит парень в майке с ожогами третьей степени на плечах. Ему потом будет очень больно.

К счастью, я нанесла солнцезащитный крем перед тем, как мы вышли из школы, и проследила, чтобы дети тоже намазались, не обращая внимания на их стоны и ворчание по этому поводу.

«Моя мама никогда не заставляет меня пользоваться солнцезащитным кремом!»

«Он воняет!»

«Он у меня в носу!»

Я пытаюсь обратить внимание на Лоренцо, когда он объясняет, что Форум служил центром политической и социальной активности, но также пытаюсь не дать поту активно затуманить мое зрение. Я наклоняю свой маленький путеводитель так, чтобы он частично защищал мои глаза от солнца, и напоминаю Брэндону и Крису, что им не разрешается бродить в одиночку.

— Мальчики, держитесь группы, пожалуйста, — вот что звучит из моих уст, когда в голове я яростно приказываю им вести себя хорошо, потому что здесь чертовски жарко, чтобы наводить порядок среди школьников.

Внезапно эта премия кажется недостаточной суммой, чтобы быть здесь. Разве мы не могли посетить такие замечательные места, как Сибирь или Антарктида? Я слышала, что самая северная оконечность Аляски прекрасна в это время года.

Габриэлла и Эшли прижимаются друг к другу вместе со своими детьми из Тринити, у которых у всех на шее веера на батарейках и охлаждающие полотенца. Я с завистью наблюдаю, как Габриэлла направляет веер на лицо и закрывает глаза, греясь в прохладном воздухе.

Тем временем я натираюсь в тех местах, куда не светит римское солнце.

Ной появляется рядом со мной и пытается передать мне свою бутылку с водой, а я смотрю на нее так, будто это остатки из прошлого месяца, которые я только что нашла в глубине холодильника.

— Твой рот был на этом.

— У тебя будет обезвоживание, — говорит он, подталкивая ее ближе.

Я поднимаю руку.

— Я рискну.

Он вздыхает, поднося бутылку ко рту. Я смотрю, как он делает длинный глоток, его кадык покачивается.

Я вдруг чувствую головокружение.

Может быть, мне все-таки не придется симулировать болезнь сегодня вечером.

— Как долго твой парень собирается заставлять нас стоять здесь?

Я расправляю плечи.

— Лоренцо не мой парень.

— Мы должны были посетить это место утром, чтобы избежать толпы и жары. Мы могли бы поменять расписание и устроить детям урок латыни во второй половине дня.

— Хватит жаловаться. Ты должен ценить историю. Я, например, рада быть здесь.

— А-ха. Поэтому ты все время с тоской смотришь на выход?

— Я просто проверяю, чтобы убедиться, что никто из наших детей не пытается сбежать.

Он насмешливо фыркает.

— Не похоже, что они далеко уйдут. Они потеряют сознание от теплового удара, когда доберутся до конца улицы.

Как раз в этот момент подходит Лоренцо, сияющий и, похоже, совершенно не страдающий от жары.

— Одри, пойдем. Пройди со мной вперед. Я хочу показать тебе некоторые руины. — Он протягивает мне руку, и когда я колеблюсь, он смотрит на Ноя. — Ты ведь не возражаешь?

Ной бросает кинжал на руку Лоренцо.

— Вообще-то, Лоренцо, я думаю, что нам стоит поместить этих детей в какое-нибудь прохладное место. Одри вот-вот упадет в обморок.

Раздраженная тем, что он причисляет меня к тринадцатилетним подросткам, я делаю шаг вперед и беру предложенную Лоренцо руку немного сильнее, чем нужно.

— Я в порядке, серьезно. Я имею в виду… конечно… здесь можно немного поджариться.

— Поджариться? — повторил он, недоуменно сдвинув брови.

— О… да, поджариться. Жарко, — я обмахиваю лицо веером, чтобы подчеркнуть.

Он ведет меня к передней части группы.

— Ах, да. В июле в Риме очень жарко. Тебе нужно отдохнуть? Мы можем пойти на скамейки вон там.

Скамейки, на которые он указывает, находятся на полном солнце, и я готова поспорить, что, если бы я дотронулась рукой до бетона, он бы зашипел.

— Нет, нет. Давай продолжим идти. Не хочу потерять интерес детей.

Оказывается, мне не нужно было об этом беспокоиться. Их интерес давно пропал. Когда жалобы достигают апогея, нам приходится прервать экскурсию и вернуться в школу. Ной предлагает сесть на автобус, но Лоренцо настаивает, что это будет пустой тратой времени.