Логика и практика единого. Интеллектуальная авантюра I-II - Игорь Калинаускас

Когда мы говорим о социальной родине, мы имеем в виду тот социально-психологический мир, в котором человек сделан. Если он в силу каких-то причин, в силу тайных нереализованных желаний своих родителей, влияния ближнего окружения социального в детстве приобрел базовое желание, которое не входит в систему требований, ожиданий и соответствий, он тратит огромный ресурс на то, чтобы каким-то образом создать в себе самом иллюзию, что ничего такого не произошло.

Пока он находится в возрасте индивидуальности, это не очень существенно. Но как только он попадает в возраст личности или ранее еще, до возраста личности, становится социально активным функционером, это начинает играть огромную роль. Естественно, создается внутренняя тенденция к саморазрушению. Именно на уровне «я как Мы» и «я как Они». Потому что Мы и Они – это базальная дихотомия нашего обыденного, повседневного, каждодневного автоматического мышления и здравого смысла. Здравый смысл не рекомендует покидать свою социальную родину. Но с развитием той цивилизации, в которой мы с вами живем, подобное происходит с людьми все чаще и чаще.

В человеке и так практически всегда существует напряжение, даже если он остался на своей социальной родине. Все равно почти каждый ощущает в себе не только то, что относится к Мы, но и массу вещей, которые относятся к Они. Их не должно быть, а они есть. Не должно быть у меня таких мыслей, а они есть! Не должно быть у меня таких желаний, а они есть! Не должно быть у меня таких устремлений, а они есть! Но это же Они так живут, а мы так не живем, мы так не думаем, мы так не хотим, мы так не мечтаем.

Жесткая прикрепленность к определенному конкретному Мы усиливает данный внутренний конфликт, а понимание, что Мы – это некий, возможно, даже расширяющийся диапазон (в пределе все человечество), снижает этот внутренний конфликт. Поэтому во всех системах эзотерически-религиозно-мифологических рекомендуется осознавать себя как часть большого Мы, чем больше это Мы, тем лучше. Действительно, тем лучше, потому что тем меньше личностных подсознательных конфликтов, тем меньше затрата внутренних ресурсов, тем меньшая нагрузка конфликтная на плоть, потому что плоть-то реагирует – ей все равно, это Мы или Они . Она резонирует.

Вот эти три системы социальной ориентации и являются ключом к пониманию своей социальной части, к пониманию той части себя, которая называется «я как Мы» и скрыто содержит в себе отрицание «я как Они».

Однако системы требований, ожиданий и соответствий – это не только то, что направлено на нас, но это одновременно и то, что от нас направлено на других. Мы также применяем эти системы к своему окружению.

Род человеческий, вид человеческий

Сделаем небольшое отступление, чтобы выяснить один важный момент. Когда вы занимаетесь собой, надо определиться: вы занимаетесь собой как представитель биологического вида homo sapiens vulgaris или собой как представитель человеческого рода. Это разное. Человек – существо двойственное по определению, как я уже говорил. Если не развести в себе, где я человек, а где я представитель вида homo sapiens, грубо говоря, животное, высшее млекопитающее, то очень сложно разобраться в разных видах своей деятельности.

Каким образом возможно управление временем и пространством своей жизни (как формы совместного существования людей) и своего бытия? Опять двойственность. То, что внутри, – это бытие, это Я, которое «я – это я» и «я есть», и оно ничего не хочет, кроме одного – быть. А внешнее – это жизнь, и там нужно потребности удовлетворять, делать что-то, что-то реализовывать (вопрос в том, что).

Наше Я бытийствует, присутствует в мире независимо от того, знаем мы что-нибудь про это или не знаем, помним или не помним. А живет, осуществляется, объективизируется в жизни наша воплощенность, которая не есть Я, но есть мое. «Мое» чаще всего означает «наше». Поэтому мы не знаем, кто у нас хозяин чего, какое Мы хозяин наших мыслей, какое Мы хозяин наших чувств, состояний, самочувствий и всего другого, о чем мы привычно говорим «мое». Ибо человек сделан из людей, социализирован людьми, живет среди людей, жизнь – это вообще пребывание среди людей.

Кто-то в нас хочет, кто-то в нас чувствует. И пока мы не пытаемся это отрефлексировать, осознать, никаких проблем не возникает. Для того чтобы их совсем не возникало, у нас есть классические посылки. Например: «Моя жизнь – самая-самая», «Мои страдания – самые страдательные», «Я весь такой из себя уникальный-уникальный, неповторимый-неповторимый». И это нормально, это и есть жизнь, приспособления, адаптация к жизни.

Это не плохо и не хорошо. У нас настолько встроено устройство постоянного оценивания, сравнения: лучше, хуже, плохо, хорошо, правильно, неправильно, – что мы ни о чем не можем подумать просто, без хорошо-плохо, правильно-неправильно. Поэтому мы избегаем думать. Вместо думания у нас оценивание, сравнение. И таким образом мы поддерживаем себя в любимом состоянии путаницы, чем больше путаницы, тем все понятнее, чем меньше путаницы, тем страшнее. Но чтобы начать думать о чем-либо, надо перестать это что-то оценивать и это что-то с чем-либо сравнивать.

Так думать и рассуждать о человеке можно, только имея в виду человека как род человеческий. Разговаривать так о homo sapiens vulgaris, представителе вида биологического, бессмысленно. Homo sapiens vulgaris, как и всякий представитель всякого биологического вида, имеет огромное количество встроенных программ, механизмов. Человек большую часть из них игнорирует, поэтому придумывает искусственное обеспечение, и все находятся на искусственном питании.

Бытие человека не зависит от него. Наше Я, которое Я – это Я и Я есть, пребывает в мироздании независимо от того, что мы по этому поводу думаем или вообще не думаем. Это факт. А наше Мы, наша воплощенность, то, что во плоти, то, что оформлено, явлено, оно живет той или иной жизнью. И жизнь воплощенности зависит от того, что мы об этом думаем, как мы это осознаем, как мы это структурируем, не структурируем и так далее. Воображаемое объективизируемо.

Чего мы только не навоображали за нашу жизнь! И ведь многое из этого объективизировалось. Поэтому я всегда говорю: чудеса происходят практически каждый день, только мы их не замечаем. А не замечаем мы потому, что мы не хозяева самих себя как воплощенности. Мы только говорим, что это «мое», но когда нас просят со своим что-нибудь сделать, выясняется, что моего в этом моем и нет почти…

Мое мной проживается

Если у вас есть намерение жить, участвовать в этом всем общежитии, вам нужен центр управления для того, чтобы вступить в права собственности на свою воплощенность, чтобы сказать: «Это мое, я этим пользуюсь, я знаю, как этим пользоваться, как это содержать, обслуживать, ремонтировать, эксплуатировать, и у меня для этого есть энергия». Дальнейший процесс – деятельность, объективация намерений.

Но разные части нашей воплощенности имеют еще и собственные потребности – то, что называется обслуживанием инструмента. Сколько ни медитируй, без топлива или энергии аккумуляторов машина не поедет. Жизнь моя как деятельность, мое занятие требует энергии. Жизнь для меня становится моментом либо творческого, либо рутинного, но занятия. Я живу. Не она меня живетжует, а я ее живу. Это – вертикаль власти. Иначе жизнь обломает, жизнь научит, перемелется – мука будет.

Поэтому существует, существовало и будет существовать предложение о доминировании сознания в человеке как представителе рода человеческого, исходя из понимания возможностей, потенциальных и актуальных, превращения контакта с реальностью в информацию, которую можно структурировать и на основе этого совершать определенную деятельность.

И сознание, и сверхсознание, и подсознание, и базовая память – все это делает человека человеком. Каждый человек представляет собой единство пространства и времени, уникальное единство пространства и времени, каждый человек и есть уникальный хронотоп. А мы вместе живем в конвенциональном пространстве и конвенциональном времени и поэтому постоянно заняты согласованием своего индивидуального субъективного с общедоговорным.

Время и пространство нашей жизни меняются и независимы. Все это прекрасно чувствуют и знают: в одной ситуации это одно пространство, в другой – другое, в третьей – третье. Хронотоп, как естественное переживание, или естественное восприятие, – чрезвычайно изменчивая вещь, именно поэтому и понадобилась конвенция о времени и пространстве. Конвенциональное время, конвенциональные измерения пространства, перевод пространства на язык территории – иначе не договориться.