Люби меня всю ночь - Нэн Райан

– Как бы вам не столкнуться с чем-нибудь посерьезнее, чем неприязнь, капитан. В Спэниш-Форте есть горячие головы, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Я буду осторожен.

– Да, на всякий случай. Мало ли что…

Курт перебил его:

– Меня кое-что озадачило. Надеюсь, вы поможете мне разобраться.

– Постараюсь, – сказал Джолли.

– Во время утренней скачки я наткнулся на три безымянные могилы, совсем еще свежие. Я был удивлен…

Старик кивнул.

– Союзные солдаты. Они были на борту патрульного катера, когда тот налетел на мину в заливе. Изувеченные тела выбросило на берег, и я похоронил их. Собирался положить какой-нибудь камень, но…

– Я готов, уже готов! – Из-за занавески выбежал Чарли в одних коротких штанишках и бросился к Джолли. Он обулся, но не завязал шнурки.

– И это называется готов? – Джолли укоризненно покачал головой. – А где твоя рубашка и кто будет завязывать шнурки?

– Хелен сказала, что можно не надевать рубашки, – сообщил мальчик.

– Правда? Ну, если Хелен сказала, тогда все в порядке. Завяжи шнурки, и пойдем.

Чарли скорчил рожицу.

– Я не умею.

– Не умеешь? – Джолли, изобразил изумление. – Ну так пора тебе научиться. – Он сел прямо на пол. – Поди-ка сюда.

Пока Джолли, сидя на полу, терпеливо учил Чарли завязывать шнурки, Курт распаковал саквояжи. Из аккуратной стопки брюк и рубашек выбрал брюки из темного твила и бледно-голубую рубашку. Брюки пришлись впору, а рубашка оказалась тесновата в плечах и груди, но рукава были нужной длины.

Они вышли из пристройки втроем.

Расставшись с Куртом, Джолли и Чарли обошли вокруг хозяйственных построек и в тумане, все еще клубившемся вокруг, осторожно двинулись по тропе, которая вела вниз, к волнолому, где находилось их излюбленное место рыбалки.

Курт проводил их взглядом, пока они не исчезли в белесой пелене. После чего направился на задний двор отнести Хелен грязную одежду.

Глава 13

Туман еще не совсем рассеялся, и Хелен не увидела приближающегося Курта. Не слышала она и его шагов, по-кошачьи мягких и бесшумных. Но когда он остановился в нескольких шагах от нее, она физически ощутила его присутствие.

Она знала, что он здесь. Что он смотрит на нее с чисто мужским любопытством, которое раздражало ее и приводило в смятение. Она чувствовала жар его взгляда, оценивающе скользившего по ее стройной фигуре.

Хелен пробрала дрожь.

Она круто повернулась, сжимая в руках палку, которой помешивала белье, кипевшее в большом чугунном котле.

– Капитан, я не люблю, когда ко мне подкрадываются!

– Прошу прощения, мэм. – Курт подошел ближе, выйдя на яркое солнце. – Мне следовало окликнуть вас.

– Несомненно. Впредь постарайтесь не забывать об этом… – Она умолкла и уставилась на него, приоткрыв в изумлении рот.

Исчезла выцветшая армейская форма – единственная одежда, в которой она видела янки. Теперь он выглядел совершенно иначе. В темных брюках хорошего покроя и бледно-голубой летней рубашке казался свежим, ухоженным и очень красивым. Отутюженные брюки ловко сидели на его худощавых бедрах и длинных ногах. Голубая рубашка из тонкого полотна плотно облегала широкие плечи и литые бицепсы. В распахнутом вороте виднелись темные волоски, покрывавшие грудь.

Он был мужчиной в полном смысле этого слова.

Удерживая под мышкой сверток с грязной одеждой, Курт медленно повернулся вокруг, чтобы дать ей возможность осмотреть его со всех сторон. Когда, улыбаясь, он снова повернулся к ней лицом, Хелен хмурилась: изящные брови сошлись на переносице, мягкие губы вытянулись в жесткую линию.

Курт по-мальчишески огорчился. Он полагал, что она будет рада, что он снял форму, вызывавшую у нее такое ожесточение. Очевидно, он ошибся. Хелен явно не интересовало, что на нем надето. И она отнюдь не казалась довольной.

Он произнес небрежным тоном:

– Я разочарован, мэм. Мне казалось, вы одобрите мой новый облик. Неужели я не выгляжу хоть чуточку лучше?

Думая, что он выглядит лучше, чем любой мужчина – в особенности янки – имеет право выглядеть, Хелен продолжала хмуриться, неодобрительно уставившись на отросшие черные волосы, падавшие на воротник его голубой рубашки.

– Капитан, вам нужно подстричься! – заявила она, поморщившись. – Отправляйтесь в Спэниш-Форт в парикмахерскую. Прямо сейчас.

Курт прошелся пальцами по густым завиткам.

– До города восемь миль. Я потеряю все утро.

– Все равно из-за тумана нельзя работать в поле, – возразила Хелен. – Если вы отправитесь сейчас, то к полудню вернетесь.

Теперь уже Курт начал хмуриться.

– Ничего не получится, мэм. – Он устремил взгляд на далекий горизонт, затем снова взглянул на нее. – У меня нет денег на стрижку.

– Я заплачу, – сказала Хелен, избегая его взгляда. Повернувшись, чтобы помешать белье, кипевшее в установленном на открытом огне котле, она добавила: – У меня кое-что осталось.

– Я не хочу брать у вас деньги.

– Будем считать это авансом в счет вашего будущего жалованья. – Она посмотрела на него, затем перевела взгляд на сверток у него под мышкой и протянула руку: – Дайте мне ваши вещи, капитан.

Курт отдал ей свою грязную форму. Хелен повернулась к котлу, собираясь бросить ее в кипящую мыльную воду, но остановилась.

Оглянувшись через плечо, она бросила на Курта вызывающий взгляд, а затем швырнула сверток в огонь под котлом.

Пламя полыхнуло и набросилось на одежду. Словно завороженная, Хелен смотрела на оранжевые языки, лизавшие ненавистные желтые кавалерийские лампасы, тянувшиеся вдоль синих штанин. Воспользовавшись палкой, которой помешивала белье, она подтолкнула сверкавший медными пуговицами китель ближе к центру, где огонь бушевал особенно яростно. Сквозь взметнувшееся облако дыма было видно, как вспыхнули, съежились и почернели от жара капитанские погоны.

Торжествующе улыбаясь, Хелен повернулась к Курту. Пусть только посмеет возразить! Если она ожидала увидеть на его лице гнев или хотя бы сожаление, то была жестоко разочарована.

Он спокойно встретил ее взгляд и улыбнулся:

– Благодарю вас, мэм. Вы оказали мне большую услугу. Может, теперь мы начнем забывать обо всем, что случилось?

Невозмутимый вид янки подействовал на Хелен как красная тряпка на быка. Подбоченившись, она подступила ближе. Ее голубые глаза полыхали, как пламя, пожиравшее его одежду.

– Капитан Нортвей, – холодно произнесла она, – возможно, со временем вам удастся все забыть. Но я не забуду. Никогда. Потому что не хочу забывать. Буду помнить все до конца своих дней. Ненависть к вашей кровожадной армии я унесу с собой в могилу.