Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - Диана Чемберлен

27 октября 1990 года я потеряла своего мужа и лучшего друга Стива Дэвиса. Стив был замечательным музыкантом. В течение нескольких лет он выступал с Национальным оркестром, а затем начал преподавать в университете Северной Виргинии, поскольку хотел больше времени проводить рядом с домом. Стив был не только преданным и любящим мужем, он обожал своих учеников и преподавал им игру на скрипке не столько потому, что, давая уроки, мог заработать больше денег, а потому, что любил музыку и инструмент и желал передать свою любовь ученикам. Лиза Макферсон была одной из его учениц.

Ей было пять лет, когда она начала брать у него уроки, занимаясь на скрипке, которая была в восемь раз меньше обычного инструмента. Девочка оказалась очень талантливой, и Стив с ней работал больше, чем с другими, потому что она относилась к музыке с такой же страстью, с какой и он относился к ней в своем детстве. Лиза напоминала Стиву его самого в пятилетнем возрасте, когда он впервые взял в руки инструмент. Ее вдохновение воодушевляло его, и она явно была на пути к успеху. Стив был безгранично ей предан, постоянно задействовал ее в концертах, устраивал ей прослушивания в музыкальных школах, брал вместе с группой других своих одаренных студентов в Рим и Монреаль, где она принимала участие в музыкальных фестивалях. Он во всех своих учеников вкладывал сердце и душу, я говорю это, потому что хорошо знала каждого, кого он обучал игре на скрипке. Все они были талантливы и по-своему уникальны. Все были немножко не от мира сего. Да, я до сих пор считаю, что одаренные люди не такие, как все. Стив тоже был с причудами. Но что касается Лизы… мне всегда казалось, что ее странности – не просто странности. Мне всегда казалось, что у нее не совсем стабильная психика. Но это было настолько не явно, что никто этого не замечал, хотя, на мой взгляд, ей требовалась помощь. Стив, например, тоже считал, что мое беспокойство беспочвенно. Он не волновался за ее душевное здоровье, пока она замечательно играла. А зря. Подрастая, Лиза начала постепенно утрачивать интерес к музыке и к занятиям со Стивом. Играть стала заметно хуже – и в основном из-за того, что начала работать с другими преподавателями. Все это очень расстраивало Стива – настолько, что он написал своему старому другу, преподающему в Джуллиарде, куда Лиза собиралась поступать, что она больше не относится серьезно к карьере музыканта и растеряла свои таланты.

Я не знаю, каким образом до нее дошел слух о его письме. Знаю только, что Стив считал себя очень виноватым из-за того, что все-таки его отправил. Он целую неделю не спал, был молчаливым и чувствовал себя просто убитым. И он решил пойти к ней домой и извиниться. Но Лиза встретила его с пистолетом и выстрелила сразу, как только он вошел в гостиную. Стив умер на месте. А она, вместо того чтобы предстать перед судом за преступление, инсценировала самоубийство на реке Потомак. Почему я говорю «инсценировала»? Потому что тело так и не нашли в те дни. Полиция перестала ее искать, но я никогда не перестану. Я наняла частного детектива, который напал на ее след, но ему не удалось убедить высшие инстанции, что Лиза Макферсон жива. Я все еще готова заплатить 25 тысяч долларов тому, кто имеет хоть какие-то сведения о ее местонахождении, хотя… в какой-то мере это уже неважно. Ведь это не поможет мне вернуть моего любимого мужа.

Время не лечит. Возможно, ты и перестанешь плакать каждый день, но боль все равно не исчезает, она остается навсегда. Незадолго до смерти Стива мы решили родить ребенка, потому что и так слишком долго откладывали этот вопрос из-за карьерных амбиций. Я проходила курс лечения от бесплодия… И если бы Стив остался жив, у нас бы обязательно родились дети, которым сейчас было бы уже около двадцати. Я не перестаю оплакивать наш потерянный шанс иметь полноценную семью…

Десять лет назад я поняла, что не одна в своем горе. Тысячи других людей потеряли своих любимых из-за того, что их убили. Тогда я и начала вести этот блог. Для вас это точка в вашем собственном путешествии, здесь мы можем друг друга поддержать. Если вы потеряли кого-то из близких в результате убийства, я буду рада, если вы поделитесь своей историей».

Не знаю, сколько раз я перечитала этот пост, сидя на веранде на невыносимой жаре. Я искала что-то между строк… не знаю что. Мне трудно было анализировать свои эмоции, но что я реально чувствовала, так это боль, которая в тугой узел скрутила все мои внутренности. Тело сестры не нашли… Ее останки до сих пор покоятся на дне той реки. От одной этой мысли мне становилось не по себе. Бедные родители! Сколько же раз, должно быть, они представляли, как Лиза делает свой последний вздох, перед тем как потерять сознание и погрузиться в темную ледяную воду. Теперь меня не удивляет, почему они пытались оградить от этого Дэнни. Как не удивляет и то, почему в детстве, даже если я с мамой находилась в одной комнате, мне казалось, что она от меня невероятно далеко.

Я все никак не могла выбросить из головы фразу из поста этой Сондры о моей сестре: «…казалось, что у нее не совсем стабильная психика…» Сразу вспоминались кадры из видео, где Лиза все время стояла в стороне от группы ребят или в уединении разговаривала с Мэтти… пока ей не нужно было выходить на публику. Она не особенно вписывалась в компанию однолеток. Может быть, и в самом деле у нее были проблемы с психикой, как предполагала жена Дэвиса? Мне было жаль Сондру. Ей никак не удавалось отпустить прошлое. Она все еще оплакивала своих неродившихся детей, нанимала частного детектива, чтобы найти мою сестру… Прошло больше двадцати лет, а она все еще жила с этим. Мне захотелось написать ей, но я точно знала, что не сделаю этого. Я просто хотела выразить ей свои соболезнования и сказать, что абсолютно, просто абсолютно уверена, что Лиза не хотела убивать ее мужа. Но, с другой стороны, мне было легко поверить в то, что это несчастный случай, только лишь потому, что это – единственная причина, по которой я сама никогда бы никого не убила.

Но я – не Лиза.

На следующее утро, едва я открыла дверь, в гостиную, точно ее выпустили из пушки, ворвалась Дженни. Она была не одна, а со своей дочерью. Мне даже пришлось посторониться, иначе бы она меня снесла.

– Райли, это Кристин, – представила дочь Дженни, бросив сумочку на столик у двери.

– Райли! – Кристин улыбнулась мне так широко, что, казалось, улыбка разделила ее лицо пополам. Темные волосы она собрала в хвост, глаза были карими, а не голубыми, как у Дженни, – но в остальном можно было сразу понять, что она дочь своей матери. – Я так рада тебя видеть! – Она схватила меня за руки, чтобы поприветствовать, и тяжелая сумка, висевшая на ее плече, съехала мне на запястье. – Последний раз, когда я тебя видела, ты была совсем маленькой, представляешь? Такой малю-ю-ю-сенькой девочкой!

От переполнявшей ее энергии мне стало не по себе, так же, как в нашу первую встречу с Дженни. Яблочко от яблони недалеко падает.

– Я тоже очень рада тебя видеть, Кристин, – сказала я. – Это здорово, что ты согласилась мне помочь.

– Да без проблем! – воскликнула она. – Тем более что я наслышана об этом замечательном доме. Уверена, здесь тысяча сокровищ. Мама рассказала о коллекциях твоего отца.

– Понятия не имею, насколько они ценные, – ответила я, пожав плечами. По сути говоря, мне было все равно. Я просто хотела, чтобы кто-то взял на себя работы по дому, пока я буду приводить в порядок свою жизнь и разбираться с чувствами, захлестнувшими меня с головой.

– Ты такая красивая! Правда же, мам? – сказала Кристин, обращаясь к Дженни.

Они остановились в дверном проходе, разглядывая меня.

– Она хорошенькая, – согласилась Дженни.

– Да ладно вам! – запротестовала я. Не желая оставаться объектом их анализа, я решила сбежать на кухню. – Вам чего-нибудь принести? – спросила я. – Бутылку воды или лимонад?

– Ничего, – ответила Дженни.

– Не нужно, спасибо. – Кристин припустила было за мной на кухню, но остановилась у витрины с трубками и, положив руки на бедра, стала изучать ее содержимое. – Мама сказала, Дэнни разбил стекло, – изрекла она. – Я помню его милым маленьким мальчиком, но, похоже, он изменился?

Мне захотелось защитить Дэнни. Ее вопрос задел меня, но, чтобы не раздражаться, я посчитала за лучшее промолчать. Мы не виделись с братом после того случая в лесу, однако я все еще никак не могла выбросить из головы наш последний разговор. Думал ли о нем Дэнни или забыл обо всем, едва мы расстались? Или он запил, как делал обычно, когда хотел о чем-то забыть?

Кристин взяла в руки трубку и стала внимательно ее рассматривать.

– У оценщиков будет знаменательный день сегодня, правда же, мам?

– А я что говорила! – Дженни подошла к дочери и обняла за плечи. – Сегодня днем придут оценщики, – пояснила она для меня.

Я невольно возмутилась – мне, конечно, хотелось, чтобы дом побыстрее освободили от вещей, но я не собиралась уступать кому-либо контроль над ситуацией. Даже несмотря на то, что я никогда здесь ничего не контролировала.