Наследник Атлантиды - Дмитрий Воронин

Бросив в сторону Буруна недовольный взгляд, Панарин коротко кивнул, махнул рукой в сторону ряда стульев и отставил опустевшую кружку.

– Что ж, все в сборе, начнем. Федор э-э… Игнатьевич, прошу.

– Да… – Лейтенант вскочил, затем снова сел. На щеках проступила краска, парень явно волновался. – Значит, так. Седьмого октября в дежурную часть нашего 37-го отделения милиции обратился гражданин… – он открыл папку и бросил короткий взгляд на бумаги, – гражданин Самохвалов Семен Борисович, без определенного места жительства, без определенного рода занятий. Гражданин Самохвалов заявил, что хочет сдать органам некое взрывное устройство, находящееся в спортивной сумке…

Сергей слушал лениво, все еще не понимая, зачем его сюда пригласили. Хотят взвалить на его больную голову еще один стопроцентный висяк? Так это вполне можно было бы сделать и в понедельник. Лейтенант говорил долго, многословно, время от времени реплики вставляли парни из ГУБОПа, без которых, разумеется, дело обойтись не могло – взрывники, особенно в свете последних нерадостных событий в Москве, моментально попадали под подозрение в причастности к чеченской мафии, а следовательно, и под особый присмотр Управления по борьбе с организованной преступностью.

Постепенно стала вырисовываться общая картина.

Гражданин Самохвалов неоднократно использовал метро в качестве места отдыха – в вагоне можно было поспать с относительным комфортом. Особенно когда на улице шел снег или дождь, а здесь, внизу, было тепло и сухо. И в этот раз, не будучи отягощенным каким-либо занятием, Самохвалов спустился под землю на станции «Курская», и, удачно заняв место в уголке, настроился хорошенько подремать – не менее пары-тройки часиков.

Несколько раз его будили другие пассажиры – кто-то от непонятливости, искренне веря, что мужчина проспит свою остановку. Другие просто наступали ему на ноги из-за толкотни. Во время одного из таких краткосрочных периодов бодрствования гражданин Самохвалов обратил внимание, что у ног его стоит небольшая потрепанная сумка. Значения этому он не придал, решив, что кто-то из пассажиров просто поставил багаж на пол.

Однако, когда его разбудили в следующий раз, сумка все еще стояла у его ног. Самохвалов заинтересовался. В беседе с сотрудниками милиции он проявил похвальную откровенность, честно заявив, что сумку рассматривал как дар судьбы, призванный улучшить его бедственное материальное положение. Вором себя Семен Борисович не считал, а потому еще целый круг боролся со сном и честно ждал, найдется ли у сумки хозяин. Хозяин не нашелся, а потому Самохвалов принял решение вознаградить себя указанной сумкой за выдержку и покинул гостеприимное метро.

К его искреннему огорчению, ничего особо ценного в сумке не оказалось. Немного потертая, но вполне еще приличная кожаная куртка была Семену Борисовичу безнадежно мала, но вполне могла быть обменяна на некоторое количество спиртного. Зато увесистый пакет, лежавший на самом дне сумки, вызвал у Самохвалова панику. Не то чтобы он обладал специфическим жизненным опытом, позволяющим узнать толовые шашки по внешнему виду, но ошибиться тут было сложно. В последнее время взрывы в Москве происходили с завидной регулярностью, а потому и пресса, и радио, и телевидение во все голоса призывали граждан к предельной осторожности. Самохвалов был человеком достаточно образованным, бомжевал, как уверял, по убеждению, а не по трагическому стечению обстоятельств, газеты читал регулярно, а потому был в курсе событий.

Первым и наиболее естественным желанием его было выбросить проклятый пакет куда-нибудь подальше. Но по некотором размышлении совесть и чувство гражданского долга – во всяком случае, так он уверял – возобладали, и, подкрепившись изрядной дозой выменянного на куртку сорокаградусного продукта, он отправился в милицию.

– Теперь прошу вас, Лев Борисович. – Панарин кивнул эксперту.

Тот поправил очки в тонкой металлической оправе, медленно оглядел присутствующих, почесал подбородок…

– М-да… так вот, мы имеем взрывное устройство, тринитротолуоловые шашки общим весом пять килограммов двести граммов. Дистанционный взрыватель рассчитан на сработку по радиосигналу… вернее, по сигналу, исходящему от мобильного телефона. Тротил наш, отечественный, завод… ну, это есть в отчете. А вот детонатор – это куда интереснее. Американского производства, новейший – в наших каталогах его еще нет. Пришлось э-э… соседей запрашивать, – короткий кивок в сторону человека с неприятным лицом.

«Фээсбэшник, – догадался Сергей. – Их еще тут не хватало…»

Старческий, дребезжащий голос скрипел и скрипел. Шейнгольц нудно, с немыслимым количеством деталей, рассказывал об особенностях применения данного взрывного устройства, а также о том, почему оно не сработало. По его словам, часть контактов в приемнике расплавилась – причину установить не удалось, по однозначному заключению эксперта, мощности встроенного аккумулятора было недостаточно для разрушения схемы детонатора. Имел место еще один странный факт – взрывное устройство практически сработало, и сгоревшие контакты не должны были помешать детонации. Тем не менее взрыв не состоялся.

– Так. – Панарин явно намеревался высверлить в голове у Сергея дырку своим тяжелым взглядом. – Теперь самое интересное. И ты, капитан, прекрати зевать.

– У этого Самохвалова неплохая зрительная память. – Житнов толкнул через стол прямо в руки Сергею листок с фотороботом. – Он сумел дать достаточно четкое описание человека, который стоял возле сумки. Узнаете, Сергей Павлович?

Даже человек, не имеющий опыта работы с фотороботом, без труда узнал бы в изображении портрет Верменича. Бурун коротко кивнул, ничего другого ему не оставалось. Судя по всему, самый неприятный разговор еще впереди.

– Опознали его сразу же. Подняли сводки… – Житнов покосился в сторону полковника Панарина. О том, что работа по Верменичу шла фактически без ведома непосредственного начальника капитана Буруна, он был уже осведомлен. – В принципе мои ребята говорят, что когда Верменич входил в вагон, сумки с ним не было. И все же его поведение вызывает некоторые подозрения. По словам Самохвалова, наш объект тоже проявлял внимание к сумке… и выглядел обеспокоенно. К тому же эта беготня по перрону… Верменич, хотя и крайне непрофессионально, пытался сбросить хвост. Часть информации мы, по согласованию с уважаемым Игнатом Семеновичем, – легкий поклон в адрес Панарина, – передали коллегам.

– Мы отправили машину по адресу, который нам сообщили топтуны. – Фээсбэшник перехватил нить разговора. Голос у него был таким же кислым, как и выражение лица. – Верменич был дома, против допроса не возражал. Его доставили к нам, побеседовали… ну, могу лишь сказать, что после беседы мы его отпустили.