Только любовь - Элизабет Лоуэлл

– Как вы попали в эти края? – поинтересовался Бич.

Вначале вопрос, по всей видимости, не дошел до нее, затем она заморгала и опустила глаза.

– Молчаливый Джон привез меня сюда семь лет назад.

– Вы тогда, должно быть, были совсем ребенком…

– Я была достаточно взрослой, и у меня не было родственников, которым я была бы нужна… Даже перед войной. – Шеннон пожала плечами. – Многие дети стали сиротами.

– Это похоже на судьбу Евы, жены моего брата. Она приехала на Запад на поезде с сиротами, и ее купила семейная пара старых картежников, чтобы она ухаживала за ними. – Бич поднял глаза на Шеннон. – Долина Эго, должно быть, суровое место для вас.

На лице Шеннон отразилось удивление. Она энергично замотала головой, и ее роскошные, цвета красного дерева волосы разметались по плечам.

– Здесь гораздо лучше, чем там, откуда я пришла. – Здесь меня никто не попрекает куском хлеба.

Бич подождал некоторое время, но Шеннон больше ничего не добавила к своим словам.

– А вы, Бич? Как вы здесь оказались?

Его губы тронула еле заметная улыбка. Подобный вопрос редко задают незнакомцу на Западе.

С другой стороны, он сам только что спросил о том же.

– Вполне справедливый вопрос.

– Если вы не возражаете…

– Если спрашиваете вы… Я пришел в долину Эго потому, что никогда не бывал здесь раньше.

Лицо Шеннон стало вдруг серьезным.

– Из ваших слов можно сделать вывод, что осталось не так много мест, где вы еще не бывали?

– Именно так. Я бродяга по натуре. Объездил весь свет.

– Правда?

Бич улыбнулся:

– Истинная правда.

– Может быть, вы видели пирамиды Египта?

– Я их видел, – лаконично ответил Бич.

– И какие они?

– Огромные! Они поднимаются в пустыне, изъеденные солнцем, ветром и временем. Недалеко от них город, где женщины ходят, закрывшись с головы до пят, и видны только их глаза.

– Только глаза? – недоверчиво переспросила Шеннон.

Бич кивнул:

– Вас бы наверняка подарили султану… У вас глаза лазурные, как ясное небо.

«И походка зажигательней, чем у гурии», – подумал он про себя. Но вслух сказать этого не решился. Если бы Шеннон знала, как страстно он ее желает, Бич был уверен, она сейчас бы не сидела в столь непринужденной позе напротив него.

– А Париж… Вы видели его? – спросила Шеннон.

– Париж, Лондон, Мадрид, Рим, Шанхай… Я видел их и многое другое… Вам нравятся города?

– Не знаю… Я уже много лет не была ни в одном.

Шеннон посмотрела на ставни, сквозь которые пробивались полоски света.

– Но я думаю, что такое большое скопление людей будет давить на меня.

– Вам хочется это выяснить?

– Нет… Я спросила о городах лишь потому, что в исторических книжках пишут о Париже, Лондоне и Риме. Поэтому я о них и думаю иногда. И еще о Китае, конечно.

Взгляд Бича стал задумчивым.

– Китай – страна своеобразная, – негромко произнес он. – В Китае существовали империи, искусство и философия задолго до рождения Христа. Китайцы совершенно иначе смотрят на все – на жизнь, на музыку и искусство, на еду, на войну.

– Вам это нравится?

– Нравится?… – Он пожал плечами. – Об этом не думаешь, когда оказываешься в Китае.

– Не понимаю.

Бич поднял кружку с кофе, отпил, пытаясь найти слова для того, чтобы объяснить Шеннон то, что никогда не пытался объяснить себе.

– Однажды, – медленно начал он, – я стоял на берегу реки и наблюдал, как люди ловили рыбу с помощью фонарей и черных дроздов, вместо того чтобы пользоваться крючками и сетями.

Шеннон ахнула от удивления:

– И рыба ловится?

– Ну да! Они ловят таким образом уже тысячи лет… Представьте себе: свет от золотых фонарей кружится в водовороте, посвистывают флейты рыбаков, зазывающих птиц… Полночь, течет темная река… Кажется, ощущаешь дыхание самого времени… Китай – страна древняя… Древнее, чем это можно себе представить.

Трепет пробежал по телу Шеннон, когда она заглянула в глаза Бича. Они были подернуты дымкой и, казалось, видели в этот момент золотистые фонари и черную, как ночь, реку…

«Кажется, ощущаешь дыхание самого времени…»

– А есть еще где-нибудь места, похожие на здешние? – спросила Шеннон, которой стало не по себе от затянувшегося молчания и задумчивой отрешенности Бича.

– На долину Эго?

– На территорию Колорадо.

Пригладив ладонью густую шевелюру, Бич наконец серьезным тоном сказал:

– Я не видел ничего другого, способного сравниться с этим.

– В целом мире?

– Да… Вот, например, Ирландия – очень зеленая страна, но в ней не встретишь таких удивительных гор и пиков. В Бирме и Швейцарии есть высокие горные хребты, но они все из камня и льда, и там мало места для человека…

Подавшись вперед, Шеннон зачарованно, с блестящими глазами, слушала Бича.

– В Южной Америке есть длинные горные хребты и зеленые равнины между кряжами и пиками, – продолжал Бич. – Но эти равнины находятся на такой высоте, что человеку там трудно пройти хотя бы милю…

В Австралии есть зеленые горы с несколькими снежными вершинами. Они симпатичны на вид, но все же недостаточно высоки. И потом… Где еще найдешь такие эвкалиптовые рощи с таким удивительным смолистым запахом, кроме Скалистых гор?

– Получается, что самое лучшее место на земле – здесь, – заметила Шеннон.

Бич засмеялся и тряхнул головой, однако, когда он взглянул на Шеннон, выражение лица его стало серьезным. Он чувствовал, что в ее словах таился вопрос: не собираешься ли ты осесть в горах, равных которым нет в целом мире?

– Скалистые горы удерживают меня дольше, чем какое-нибудь другое место, – осторожно проговорил Бич. – Но в один прекрасный день солнечный восход позовет меня вдаль, к чему-то такому, что меня всегда влечет… И я снова отправлюсь в дорогу, потому что нет ничего более впечатляющего, чем восход солнца, которого еще не видел.

В груди у Шеннон защемило, и ей внезапно стало грустно, хотя особых причин для грусти вроде бы и не было. Бич оставался для нее незнакомцем. И не все ли ей равно, останется он здесь или через час навсегда покинет эти места.

Тем не менее совершенно ясно, что ей не все равно, и это точило и мучило ее. Она закрыла глаза, чтобы справиться с внезапной болью.

– Я ведь говорил вам, голубушка, – мягко произнес Бич, – что я бродяга по натуре.

Шеннон открыла глаза и посмотрела на мужчину, о котором знала лишь то, что его зовут Бич. Затем взглянула в его удивительно ясные глаза – глаза, которые так много видели, но которых привлекают все новые и новые места, новые восходы солнца, потому что всегда найдется нечто такое, чего он еще не видел.

Всегда.

«Я услышала твое предупреждение, человек-непоседа. Не пытаюсь тебя удержать. Не мечтаю о тебе.