Иуда Тайной вечери - Лео Перуц

Бехайм потихоньку погружался в дремоту, больше от бестолковых и утомительных для него людских разговоров, нежели от выпитого вина, однако, услыхав имя человека, которого ждал с таким нетерпением, мгновенно взбодрился и посмотрел по сторонам. Манчино стоял чуть пошатываясь, точно был слегка навеселе, и шапкой махал приятелям, что позвали его к своему столу. Бехайм встал. И когда Манчино с ленивой грацией двинулся через зал, то и дело останавливаясь перекинуться словечком-другим со знакомыми, Бехайм с вежливым, едва ли не почтительным поклоном заступил ему дорогу.

- Доброго времяпрепровождения вам, сударь, - начал он. - Я ждал вас и, коли не возражаете, хотел бы кой о чем потолковать.

Манчино мрачно взглянул на него. Не поймешь - то ли он видел в немце удачливого соперника, то ли просто назойливого человека, который будет изводить его своими глупостями.

- Тогда, сударь, выкладывайте, что желаете сказать! - после секундного раздумья решительно проговорил Манчино и, оборотившись к молодым людям, которые избрали его судьей в споре о том, какому из искусств - музыке или живописи - следует отдать пальму первенства, сделал им знак подождать.

- Во-первых, - объяснил Бехайм, - я хотел пригласить вас за мой стол и, коли вы еще не ужинали, быть моим гостем.

- Увы! - воскликнул Манчино. - В недобрый час я родился на свет. Запоздали вы с вашим лестным предложением, ибо час назад я в избытке набил себе брюхо хлебом и сыром. А раз такое могло произойти, значит, я у Господа в немилости. Хотя что тут удивительного, когда по жизни я иду, влача тяжкое бремя грехов?

- Это, - сказал Бехайм, и думал он вовсе не о немилости Господней и не о бремени грехов, а о сыре, - не помешает вам осушить со мною кувшинчик-другой "вино санто", которое подает здешний хозяин.

- Да, - заметил Манчино, усаживаясь за Бехаймов стол, - вы нашли то самое слово, способное обнадежить совершенно отчаявшегося, даже обреченного гореть в аду. Эй, хозяин! Не мешкая иди сюда и слушай, что изволит приказать этот господин!.. Но все ж таки, - он опять обратился к Бехайму, вы явно ждали меня не только затем, чтобы угостить "вино санто"?

- Мне очень хвалили вас как человека, на которого можно твердо рассчитывать в сложных обстоятельствах, - объяснил Бехайм. - Ваше здоровье, сударь!

- И ваше! - откликнулся Манчино, чокаясь с немцем. - Да, кое-кто имеет обо мне такое суждение, а кое-кто, напротив, считает, что пора мне отойти от дел и оставить их другим, ибо в мои годы я, дескать, всего-навсего тусклый огарок, который от любого дуновения может потухнуть. Но как бы там ни было - я к вашим услугам.

- Странно, - задумчиво произнес Бехайм. - Вот сижу я сейчас напротив вас, и мне кажется, нет, я просто уверен, что уже встречал вас много лет назад. Ваше лицо не из тех, которые легко забыть. Помнится, было это в Бургундии или в Провансе, летом, я с бокалом вина сидел на улице перед постоялым двором, и тут на дороге появились солдаты, четверо копейщиков, двое справа и двое слева, а посредине арестант, которого они вели на виселицу, и этот арестант были вы. Однако ж на лиходея вы совсем не походили, шагали с гордо поднятой головой, будто к герцогу на пир.

- Во сне, - невозмутимо сказал Манчино, - я часто вижу, как стою под виселицей и тучный священник протягивает мне для поцелуя серебряный крест. Но вы ведь, наверно, пришли не затем, чтобы слушать мои сны. Сделайте милость, говорите, что вам угодно.

- Ловкому, умному и опытному человеку вроде вас не составит труда выполнить мой заказ.

- Дело может быть трудным и опасным, - заметил Манчино, - даже, - он понизил голос до шепота, - может вступить в противоречие с законами герцогства, но меня это не пугает, все зависит только от вашей щедрости, потому что я, как вам известно, не наделен земными благами. В ближайшие дни меня, правда, ждет кой-какая работенка, которую надо непременно сделать, так что времени маловато, но коли мы сговоримся... Сами ведь знаете, да и в Евангелии сказано: нужно быть готовым оставить лодку и сети свои ради благого дела.

- Стало быть, к делу! - негромко произнес Бехайм. - Мне сообщили, что ваш кинжал, - он поглядел на оружие за поясом у Манчино, - прямо-таки творит чудеса и не раз уже вразумлял упрямцев, которые ничего не желали слушать.

- Это верно, - подтвердил Манчино и любовно погладил кожаные ножны. В этом искусстве он весьма преуспел и, пожалуй, достоин звания доктора или магистра.

- В таком случае, - сказал Бехайм, - мне остается лишь подыскать парочку монахов, которые изъявят готовность помолиться за спасение его души.

- За спасение души? Вы меня недооцениваете, сударь. Вы же не хотите отнять у этого человека жизнь, хоть он и упрямец. В моем ремесле есть, конечно, такие, чей нож не знает правильной меры. От неумения убивают почем зря, а от этого сплошь одни неприятности. Нет, сударь, я не таковский. Мой кинжал знает меру.

- Значит, по-вашему, если использовать мягкое средство, скажем, влепить по мерзкой роже, можно заставить этого негодяя...

- Ну, нечто подобное он у меня и получит. В самую меру, - обнадежил Манчино. - Не сомневайтесь, все будет как надо.

- Вот и отлично, - сказал Бехайм. - Поступайте с ним по вашему усмотрению. Хотя мне, признаться, куда приятней было бы увидеть Боччетту с петлей на шее и чтоб язык у него на плечо свисал.

Мгновение царила тишина. Манчино поднял голову и устремил взгляд на Бехайма. Оловянный кубок он, не донеся до рта, снова поставил на стол.

- Будете назначать ему меру, так не мелочитесь, - продолжал немец. Учтите, сколько натерпелись от этого Боччетты и я, и другие люди. Честь по чести вложите ему ума, чтобы вперед нет-нет да и вспоминал обо мне.

Манчино не моргая глядел в пространство и молчал.

- Теперь вам известно, чего я желаю, - сказал Бехайм, - и надо полагать, насчет Боччетты мы договорились. Остается узнать ваши условия. Ведь даром такую работу не делают. Скажите же, какова ваша цена.

Манчино по-прежнему молчал.

- Назовите мне вашу цену, - повторил Бехайм, - и назначьте, какую часть суммы желаете взять авансом. Остаток получите, как только выполните заказ. Полагаю, вам известно, что я плательщик аккуратный, а коли надобно, могу назвать уважаемых в городе людей, которые это удостоверят.

Манчино вздохнул и, покачав головой, откинул волосы со лба.

- Как я сказал с самого начала, для этакой работы у меня нет времени. О своих делах тоже не грех подумать, за меня их никто не сделает.

Бехайму показалось, что Манчино просто решил содрать с него побольше денег, и он с досадой воскликнул:

- Меньше слов! Назовите вашу цену! Что вы ходите вокруг да около, от этого толку чуть. Говорите прямо! Я не любитель обиняков.

- Вы пришли напрасно, - упавшим голосом сказал Манчино. - Я не могу вам служить, сударь, ибо такое дело, как это, с его особенными обстоятельствами, нужно готовить со всем тщанием, а у меня на это нет времени. Да и рука уже не та, что раньше, легко может случиться, что я навлеку неприятности и на вас, и на себя.

- Поймите меня правильно, - не отставал Бехайм. - Часть денег я отсчитаю вам сей же час, за этим столом, как только мы придем к согласию.

Манчино отмахнулся.

- Я-то хорошо вас понимаю, а вот вы меня, как видно, нет, - сказал он. - Я не могу вам служить и причины назвал. Вдобавок учтите, Боччетта старик. Много ли славы - связываться с ним.

- Да вам никак слава нужна? - заволновался Бехайм. - А деньги, которые можно заработать на этом деле, причем с легкостью, вас не интересуют?

- Ради денег пусть кто другой старается, - решил Манчино. - Мне эти деньги без надобности. И давайте закончим разговор, продолжать его бесполезно. А теперь, с вашего разрешения...

- Что ж это на вас нашло? - озадаченно вскричал Бехайм. - Всего несколько минут назад вы говорили вполне разумно, а теперь хотите бросить меня в беде? Хотя прекрасно знаете, сколь это для меня важно. Как же мне выручить мои дукаты, которые этот мошенник противозаконно присвоил?

- Коли хотите - дам совет, - сказал Манчино, вставая. - Не торопите события, пускай они идут своим чередом, наберитесь терпения и не совершайте опрометчивых поступков. Все образуется. Нынче вы понесли убыток из-за Боччетты, завтра сами кого-нибудь в убытке оставите.

- Черт побери! - разозлился Бехайм. - Вы что городите? Хватит болтать чепуху! Вот только что вы уверяли, что он свое получит и что я могу на вас положиться. А теперь, когда надо браться за работу и употребить кинжал ради благого дела, - теперь вы струсили?

- Да, наверно, - сказал Манчино. - Такая уж у меня натура.

- Вы трус и бахвал! - напустился на него Бехайм. - Обманщик, воистину француз-голодранец! Вертопрах и самохвал!

- Ладно, коли вам это в удовольствие, можете и так меня называть, отозвался Манчино. - А раз вы теперь все сказали, ступайте с Богом! Да, сударь, самое лучшее для вас - поскорее отсюда исчезнуть, потому что не ровен час у меня лопнет терпение.