Нихилени - Мирланда Ойтен

знала, когда брат вернулся домой и зачем он поднимался именно по этой лестнице и оказался именно на этом балконе.

Боец держал Рем за волосы и тащил по полу. Девушка вяло сопротивлялась. Ан в неярком свете увидела, что лицо у Рем разбито, а вся грудь залита кровью. Боец что-то говорил, но она уже не слушала.

Ан не задумываясь, метнулась вперёд. Она была маленькой и тощей, но отец всегда говорил, что если не хватает силы, то надо использовать голову, к тому же Ан с головой повезло, и она у неё крепкая.

— Отпусти ее! — Ан с воплем запрыгнула на плечи кузену и, прежде, чем он опомнился, вцепилась тонкими пальцами в его лицо, целясь в глаза. Судя по воплю, попала. Боец выпустил Рем из рук, и закрутился на месте, пытаясь достать нового противника. Ан в ярости тыкала ногтями ему в глаз. Боец выл и тряс головой, потом внезапно метнулся к стене и приложился об нее спиной. Ан выдохнула, но удержалась. Тогда Боец перестал пытаться поймать ее руки и за ногу стащил ее со спины. Ан попыталась удержаться, но кузен был сильнее. Она вцепилась ногтями в его шею и воротник футболки, но он был сильнее. Боец поднял ее, ударил коленом в лицо и грязно выругался. На него с кулаками и криком “Отпусти ее!” кинулась Рем. Боец отвлекся, и Ан, согнувшись, подтянулась к его руке и снова вцепилась в лицо кузена.

Боец взвыл и ударил Ан по голове. Рем повисла у него на руке, и удар вышел смазанным. Перед глазами Ан заплясали цветные пятна. Из мира словно выпал кусок. Вот Ан разжимает пальцы от слабости. Вот она слышит вопль Рем. Вот тело стало невесомым, а внутри все закрутилось и помутнело. Вот мелькнуло ограждение балкона. Вот Рем и Боец стали неожиданно маленькими и далёкими. Вот внизу под ней несколько десятков метров пустоты. Вот небо, вот снова земля.

Она падала вдоль мелькающих балконов. До встречи с асфальтом или перегородкой одного из балконов она не успеет даже закричать.

Полет прервала острая боль. Ан завопила, когда что-то схватило ее за ногу и дёрнуло вверх, словно хотело ногу оставить себе, а остальное тело стряхнуть. Ей стало плохо, страшно и больно.

— Ага, — довольно крякнул низкий голос, и чьи-то руки перевернули Ан так, что небо снова стало небом, а она оказалась на руках у Первенца. Она даже не удивилась неожиданному появлению дяди. Тот, словно всё было в полном порядке, поднял голову, словно что-то хотел разглядеть на подъёме дома.

— Рем, я ее поймал, — гулко прокричал дядя. Сверху донёсся слабый голос сестрёнки. Боль немного успокоилась, и Ан с облегчением разрыдалась. Глазам сразу стало горячо, а нос забился.

— Все уже, поздно бояться, — дядя переложил ее поудобнее на руках. Нога, за которую он ее поймал, отозвалась болью и почти привычным жаром от заживающих повреждений.

Первенец был почти таким же высоким и здоровенными, как отец. Они, как говорили, были генетическими копиями, чему Ан, разумеется, не верила. Красивый и даже лощеный дядя был похож на домашнюю собаку, а папа — на дворового пса. Да, лица у них похожи, но все члены их семьи на одно лицо. Но дядя был особенным. Он был первым среди всех её дядьей и тёть, и считался самым главным после Дедушки. Иногда Ан казалось страшно несправедливым, что отец не может быть таким же, как дядя или иметь такой же вес в семье. Отец был хорошим человеком, куда лучше многих, но все относились к нему, как к чему-то постыдному и постоянно наговаривали.

— Я не боюсь, — пробормотала она и с шумом втянула влагу в носу. Стало полегче. — Это отходняк.

— Ааа, отходняк, значит, — дядя отошёл от края балкона. Он наклонил голову и пошевелил плечом руки, которой поймал ее. Ан подумала, что надо было бы слезть, дяде ведь тоже больно. Вдруг что-то неправильно срастется из-за того, что он напрягся и держит её. — Ты цела?

Ан потрогала ногу. Вроде не оторвалась. Потом она вспомнила Бойца.

— Рем! Там!… — она замахала руками и попыталась объяснить, что сестрёнка Рем в опасности.

— Уже нет, он сбежал, — внизу мелькнула белёсая макушка. Свет, падающий из дверей и отраженный от города и других домов, окрашивал серые волосы самыми разными цветами. Но спутать этот голос и дурацкую стрижку с чем либо было невозможно. Ан притихла. Дедушка. По крайней мере, она его так называла, а он вроде не злился в ответ.

Дедушка. Человек, которому принадлежал дом и они сами. Она пока не очень понимала причину такого положения дел, но твердо знала, что дедушку лучше не злить. А то мало ли. Отец деда не любил, но и не сильно боялся, а вот дома всё было по-другому. Говорили, что ее отец в свое время дедушку разозлил, и отсюда все его злоключения. Ан уже знала, что у отца не было школы, и тем более никаких университетов, как у большинства его братьев и сестер. Но не из-за деда, а по гораздо более весомым причинам, вроде эксперимента. И этот эксперимент был как-то связан с тем, что дед был опекуном даже своих взрослых детей. Рем, ещё когда она была маленькая, попыталась объяснить “с юридической точки зрения”, почему так вышло, но Ан мало что поняла. Кел сказал, что это потому что у нее чугунная голова, а Рем, что с возрастом поймет.

Ан покивала, но решила, что это наверняка загадка вроде того, кто всё-таки Дедушка на самом деле, дедушка или бабушка.

— Полагаю, наш бесстрашный укротитель чужих дочерей испугался того, что с тобой сделал, и сбежал, — пояснил дядя. Ан непонимающе уставилась на него, и Первенец пояснил, — Испугался мести твоего отца. Хотя месть Строителя будет ничем не лучше.

— Мести? — спросила Ан, чтобы хоть что-то спросить.

— Мести. Твой отец его убьет, когда узнает, что случилось.

Отец! Ан встрепенулась.

— Мне надо папе позвонить, — она попыталась спрыгнуть из рук дяди на пол. — А то я не договорила!

— Чего?

Ан, сбиваясь, попыталась ещё раз объяснить, что ей нужно позвонить отцу. Если кто-нибудь успеет ему сказать, что она упала с балкона, он сейчас всё бросит и поедет домой.

— Полагаю, все, кто уже узнал о случившемся, будут звонить твоему отцу в последнюю очередь.

— Мне надо ему позвонить, я обещала!

— Ладно, позвонишь. Эх, что же теперь делать с этим дураком.

Ан притихла.

— Что там случилось? — тихо спросил дедушка, открывая балконную дверь к себе в комнаты.

— Не