Олег Табаков - Лидия Алексеевна Богова

Евстигнеев. Именно он в момент рождения спектакля, на последнем этапе выпуска обнаружил такую бешеную энергию азарта, задора, что повел за собой всех остальных. Праздничность и загадочность таланта Евстигнеева близка дарованию Табакова. Он признавался, что с уходом Евгения Александровича ушла и часть его самого, столь существенное место он занимал в жизни актера. А тогда, в молодости, они могли в один вечер играть по несколько ролей в спектакле. Причина такой занятости объясняется не только немногочисленностью мужского состава труппы — других так не загружали. Евстигнеева и Табакова роднили дар игры, поиск характерности, забавы импровизации. В силу природного артистизма, им было скучно все время вещать от одного и того же лица.

Стоит вглядеться в фотографии того времени. Как безудержно Табаков ищет отличительные черты своих героев, то, что особенно, единично, неповторимо. Как отбирает отблески характеров, на ходу интуитивно схватывает то, что равно истине. Как весело и бесстрашно использует грим, на одной — лицо в веснушках и вздернутый чуб, на другой — губки бантиком, бровки домиком, гладенькое пухлое лицо и неожиданно выросший подбородок, на третьей — окладистая борода и огромные залысины. Но никакой грим не может скрыть актерского удовольствия, он словно озорничает, не переставая удивлять: могу как угодно, могу так, а могу по-другому, а здесь таким меня еще никто не видел. Перевоплощения были столь мгновенны и кардинальны, что зритель не всегда понимал, что перед ним один и тот же актер. Роли этих лет — игра стихии, игра по вдохновению.

Особая способность Табакова гримасничать была замечена еще в Школе-студии, но это было не ерничество. Насмешничать — означало открывать тайны человеческого своеобразия. Своим остроумием он словно раскачивал стержень характера, извлекая из него все сомнительное и смешное. Его комедийность была не приемом, а природой, свойством таланта. И сколько было беспредельного юмора и ума в любой, даже эпизодической роли! «Ничто не мучит нас сильнее, чем ощущение собственной потенции», — признавался Олег Павлович. В комедии «Никто» по пьесе Эдуардо Де Филиппо Табаков играл туриста-американца, продавца лимонада, фельдшера в морге, в «Голом короле» предстал в ролях повара и дирижера. Унылый повар грустил, потому что люди вечно едят, а пьяный фрондер-капельмейстер своими «захлебывающимися жестами» постоянно вздрючивал оркестр, добиваясь одобрения. Правда, он не был уверен, что последнее есть гарантия безопасности, поэтому всегда носил с собой узелок на случай внезапного ареста. Случай не заставил себя ждать, и жандармы утаскивали его после невпопад сыгранного гимна.

Табакова в это время одни называли актером типажным, другие актером-исповедником, он же, не переставая, доказывал, что он актер характерный. Он будет доводить характерность до резкостей сатиры, до фарса, до «правдоподобия невероятного». При этом никогда не натягивал на себя характерность, обладал счастливым умением внутренне переключать себя на особый, только этому персонажу присущий ритм жизни. Законы смены ритмов, тональности нюансов он знал досконально, и роль иногда становилась концертом. Первой такой ролью в галерее социальных гротесков был Маляр из «Третьего желания» Братислава Блажека. Это был режиссерский дебют Евгения Евстигнеева. Почему он решил, что двадцатичетырехлетний Табаков, игравший до этого исключительно лирических героев, должен справиться с ролью Маляра, которому было за пятьдесят, — кто ж его знает! Но решение было неожиданным как для исполнителя, так и для всей труппы. Может быть, одной из причин выбора было то, что они в свое время принимали самое активное участие в многочисленных капустниках и не раз на пару смешили товарищей.

Маляр Табакова предстал не просто хамом, это был «сказочный хам, любым способом, волшебным или неволшебным, берущий свое и кое-что сверх того». Актер наделил своего Ковалика характером, повадками манерами, даже словечками и интонациями откровенного современного хама, который в разных обличьях, но наверняка встречается каждому и потому узнается безошибочно. Прилепив ему фирменную победоносную улыбку, Табаков играл едко, ярко, смело. Его герой — отец семейства, алкаш и жлоб, — резко вламывался в сказочную структуру пьесы и безапелляционно требовал своей доли сказочного счастья. При этом в его глазках неизменно сияло победоносное нахальство. Сцену опьянения, когда каждый выпитый стакан исполнитель предварял тостом собственного сочинения, театралы и коллеги взяли на вооружение. «Причина — та же!» — реплика из того самого спектакля. Запомнилось, и как Ковалик слушал рассказ Петра о чудесах, которые с ним произошли. Как реагировал и усмехался, потому что до остервенения не принимал всего того, что может нарушить его покой, что не укладывается в раз и навсегда усвоенные представления. До сих пор слышишь чисто табаковскую интонацию в реплике, полной презрения и беспокойства, которую Ковалик отпускал вслед уходящему Петру: «Писатели, понимаешь…»

В конце пятидесятых в жизни Табакова случились важные события. В 1959 году он женился, а в июле 1960-го у него родился сын. Избранницей стала актриса Людмила Крылова. Это была первая свадьба «Современника», которую праздновали в ресторане ВТО — тогдашнем родном заведении, месте встреч, дискуссий, свиданий. Невесту вынесли в большущей белой коробке. Она была так миниатюрна, что в подвенечном платье с фатой, которое сшила сама, свободно там уместилась. Коробку торжественно вручили жениху. Выпускница театрального училища им. М. Щепкина Людмила Крылова, влившись в «Современник», сумела занять свое место в труппе театра. Как и ее коллеги, в молодости она много снималась, и старшее поколение помнит фильмы с ее участием: «Сверстницы», «Добровольцы», «Живые и мертвые», «Битва в пути», «Ах, водевиль, водевиль…». С годами ролей в кино становилось меньше, но в театре она оставалась востребованной. Роли, которые мне довелось видеть, всегда отличала основательность, добротность и внятность.

Последняя ее работа вызывает особое уважение — это спектакль «Время женщин» по роману Елены Чижовой. Если знать, что последнюю большую роль она играла в спектакле, премьера которого состоялась еще в 1989 году, то поражаешься, как свежо, трепетно и нежно звучит голос ее персонажа. Будто не актриса играет, а сама ее героиня пришла из советского коммунального прошлого с его болезнями, проблемами, радостями. Словно и не было десятилетий, когда исполнительница не получала новых ролей и редко выходила на подмостки. Сохранить подобный уровень мастерства в этих обстоятельствах помогают не только хорошее профессиональное образование, общая культура, окружение, но прежде всего характер, целеустремленность, воля.

Как и многие в те годы совместную жизнь семья начинала в спартанских условиях. Родители Крыловой перегородили свою комнату шкафом, и одна часть жилища досталась молодоженам. Они много работали, в ту пору играли до двадцати спектаклей в месяц и новорожденного сына Антона оставляли с няней. Спустя пять лет — в мае 1966-го — появилась на свет их дочь Александра. Антон и Александра начинали профессиональную деятельность как способные актеры, но