Подари свою улыбку миру! - Гульжиан Павловна Садыкова

понятие дружба, легко забывая о позитивных моментах, что совсем, было не присуще Анне. В середине лета, с абсолютным безразличием мне предстояло встретить свой двадцатилетний юбилей. Мы просто работали, с раннего утра и до позднего вечера. Девчата намекали немного, что есть повод, и событие стоит отметить, чисто символически. Не придавая значения на намеки, этим днем свободные минутки я, как и обычно проводила у моря, в гармонии с романтическими мечтами, не думая, что обо мне кто-то всерьез помнит. Тем временем, моя дорогая подруга, в совершенстве помня о знаменательной дате, решила по своему, сделать мне небольшой праздник. Я отдыхала у причала, когда мне сообщили, что меня ищет Анюта.

Конечно, было приятно вновь встретиться с ней, видеть ее счастливый лик и благородство. Не каждый, вот так запросто, ради товарища, проделает не близкий путь, что бы просто сказать: «Здравствуй, милая, с днем рождения!». А она не только смогла! Доехав из Владивостока до Находки, ей еще предстояло добираться своим ходом до нашего лагеря, где на попутках, а где и пешком. Уставшая, со сбитыми ногами и убитой обувью, по той же причине, она все же нашла меня, к всеобщему восторгу и удивлению. А я просто стояла и не понимала, для чего, зачем?! Но подарок Анны, все же был мне мил и дорог – впечатляющая картинка, с резным рисунком на доске, долгие годы хранилась в нашем старом доме, у моих родителей. То ли от неопытности, а может от недостатка воспитания, я так и не среагировала на появление Анны. Мы просто пообщались, и я даже не пригасила ее, хотя бы к символическому застолью. Об этом я подумаю после, и будет очень стыдно. Время летело быстро, Анюте настала пора возвращаться, чтобы успеть обратно на поезд. Ее босоножки были уже не пригодны к дальнейшему использованию, а мне бы взять, да и предложить товарищу свои запасные. Аня уходя, от безвыходности и нелепости ситуации попросила меня одолжить на время свою обувь. Выручить друга, это нормально, и с моей стороны, вообще можно было не думать о таких мелочах. Мои босоножки были уже не новыми, не стоило их забирать обратно. И вновь мой поступок был не уместен, и скорее, даже некрасив. Мы встретились с Анной, лишь по осени, перед началом занятий второго года обучений. И как всегда, деловито общались, пели, шутили. А Аня, извиняясь, что и моя обувь тоже пришла в негодность, протянула взамен, их полную стоимость. Нельзя списывать свой эгоизм на студенческие годы и недостаток. Но те двадцать рублей, что все – таки я взяла, оказались совсем не в радость – совесть замучила. Истинная ценность дружбы не соизмерима ни с каким рублем!

Рассказывая о своих негативных эпизодах из жизни, уже взрослому Руслану, я словно укоряла себя, и тем самым оберегала сына от подобных ошибок, а он «мятежный», неистово и от души возмущался: «Ну, ты мам даешь! Разве так с друзьями поступают? Не надо было денег брать, да и вообще, человек к тебе приехал издалека, с душой и открытым сердцем, а ты поступила, как пофигистка».

– Да, ты прав, конечно, это было крайне некрасиво, признаюсь, стыдно до сих пор. Но тогда я этого не понимала, воспринимала все реальное, как, само собой разумеющееся.

Милая Анюта, славный товарищ, человек широкой души!!! Прими мой искренний поклон и самые добрые пожелания, пусть даже через эти долгие тридцать лет! Достойным друзьям, верным, понимающим, легко стоящим на позитивной волне – Виват!!!

«Римские каникулы»

Шестого июня выходным днем, я поднялась, как необычно, спозаранку. Спать совсем не хотелось, как в будние дни. Тут уж мысленно подумаешь – закон подлости. И, тем не менее, слегка позавтракав, с удовольствием присела за компьютер, планируя все же скинуть через электронную почту вновь свою рукопись в очередное издательство. Что-то у меня в этот день не получалось. Хоть я и была уверенным пользователем ПК, но не всеми навыками владела, не все умела. Ничего не оставалось, как обратиться к уже проснувшемуся сыну. В последнее время у нас с ним были немного натянутые отношения. Он, то грубил не по делу, то, напротив, при хорошем настроении, звал меня в кино или кафе. Я удивлялась его разностороннему настрою, но все же составляла ему компанию, и мы с удовольствием увлекались на обратном пути из кинотеатра великолепными шашлыками. Руслан в последнее время был словно сам не свой. Отношения с подругой как-то резко оборвались, я не понимала причин, а он не хотел говорить на эту тему, делиться своими личными житейскими делами и проблемами, уперто замкнувшись в себе.

Светлана не раз бывала у нас в гостях. Эта миловидная, белокурая девушка, произвела на меня весьма позитивное впечатление. С ее стороны я не предполагала никакого подвоха, напротив, мне казалось, что Руслан для нее далеко не безразличен. Хотя в силу его сложного характера, удивляться, особо не стоило. Хотелось лишь обратить его внимание на совет, быть проще, пересмотреть себя, впрочем, что я и пыталась сделать неоднократно. Ответной реакции, как и ожидалось, пока не было, он был далеко безразличен, жил, как считал нужным. А иногда просто отвечал: «Я такой, какой есть». В такие минуты хотелось достучаться до него, помочь, посоветовать. Но я была далека от его понятий, а он для меня, совсем недоступен. Иногда мне казалось, что это последствия разрыва его отношений со Светулькой, как ранее ласково он ее называл.

…В попытке сделать очередную команду по работе над файлом, возникла необходимость обратиться к сыну с тихой просьбой: «Руслан, у меня что-то не получается, помоги…». Докончить начатую мысль уже не пришлось. Резко подскочив с постели, присев рядом на мой диванчик, он грубо и дерзко меня оборвал: «Давай, показывай, чего там у тебя, нервно добавив – как же ты меня достала…!». Притупив обиду и боль, я попыталась вновь простить ему очередную выходку, продолжая сидя рядом объяснить свою задачу. И уже совсем не ожидала очередного поворота его действий. Раздраженный и обозленный, он резким движением и совсем некрасиво двинул подо мной кресло, продолжая необдуманно и скверно в мой адрес: «Б**дь, как же ты меня бесишь, ты мне надоела, мне противно сидеть с тобой рядом…!».

Мгновенная мысль пришла на ум – если бы это был стул, то наверняка я бы упала.

Наверно, это было последней каплей моего терпения, тупиком, в наших сложных отношениях. Я чувствовала, что теряю сына. Боль обиды, словно комом застряла в