Ключ к счастью - Инга Берристер

— Ты как тут?

— Все в порядке, сейчас приду.

Ладно, не будет она ничего менять, сойдет и так! Она еще раз критически оглядела себя в зеркале. Пусть уж будет как есть, в случае чего можно снять жакет, засучить рукава, повязать фартук. Блузочка под жакетом, конечно, чересчур короткая, может, Ральф и не заметит, а потом решила, что и заметит-не беда.

Он ждал ее за дверьми и, обняв, первым делом потрогал ее лоб:

— Похоже, что температуры у тебя пока что нет. Это уже хорошо, но мне что-то не нравится твое состояние. — С этими словами он взял запястье. — И пульс у тебя почему-то частит

Элис вырвала руку.

— Ну зачем ты так беспокоишься,. Ты же знаешь, что я простужена, и больше ничего

— Что значит-больше ничего? Одна пустячная простуда? Ты меня прямо-таки очаровываешь, дорогая. А я-то думал, что у т болит разбитое сердце. Так как там насчет разбитого сердца, а, Элис?

Она посмотрела на Ральфа с сомнением что, издевается? Не знаешь даже, как на это и ответить. Взрослый человек, слушать стыдно! поводу истории с Роджером Элис не чувствовала уже ничего, кроме стыда, а тут еще, извольте сюрприз-давайте поболтаем о разбитых сердцах! У нее явно не хватало фантазии перевести все в шутку. Ральф же не унимался:

— Готов спорить на что угодно, что ты никогда не была влюблена в Роджера! Будь у тебя к нему хоть капля чувства, ты бы…

Тут Элис не выдержала.

— Ну почему ты так говоришь? Что ты вообще знаешь о любви?

— Да уж знаю кое-что, будь уверена. Иной раз я довольно точно могу сказать, где любовь, а где ею и не пахнет…

Похоже, он и правда знает, какова любовь была в его жизни женщина, с которой он изведал это чувство со всеми его горестями и радостями. При этой мысли Элис неожиданно испытала мучительный приступ ревности к некоей незнакомке-жестокую, рвущую на части душевную боль

А Ральф развивал начатое:

— Ну сама посуди-чего бы ты дождалась с Роджером? Даже если бы он сам не был таким ослом, его мать не дала бы тебе спокойной жить.

Тема эта явно не шла из головы Ральфа.

похоже на ревность! И все же, как он не понимает что у Элис на самом деле творится в душе! Разговор о ее отношениях с Роджером, занимавших Ральфа, уже изрядно поднадоел Элис, и она рискнула его перебить:

— Ральф, ты забыл, что у нас с тобой перемирие?

Он замолчал и взглянул на Элис так, что она почувствовала себя застенчивой школьницей. Куда девалась та взрослая женщина, которой Элис полагалось бы быть?

— Я просто хочу сказать тебе, — начала было она но замолкла и окончательно смутилась. Правда, тут же вышла из положения, потянув носом:— Ой! А индейка так вкусно запахла — интересно, когда мы с тобой сядем за стол?

Вид у Ральфа был явно довольный. Кажется, пока ему все нравилось.

6

Кто бы мог подумать, глядя на Ральфа, что он окажется таким великолепным хозяином! Сейчас они оба возились на кухне: Ральф готовил овощи, а Элис поручил смешивать ингредиенты соуса.

Элис, не задумываясь, открыто высказывала свое удивление тем, как Ральф ловко орудует кухне. Высказала-и тут же пожалела о своих словах, но было поздно: он загрустил и взъярился.

— Прости, я не хотела тебя задеть…

— А чего тогда ты хотела?

Элис виновато взглянула на него и попробовала загладить неловкость.

— Когда мы познакомились, у меня сложилось впечатление, что ты не из тех мужчин, которые…

— Кого же ты имеешь в виду? «Которые»-это какие?

Бог мой, подумала Элис, да он всерьез разозлился!

— Ты опять заводишься, лучше бы уж выслушал, что я хотела сказать. Я думала, что Роджер…

Тут уж Ральф не выдержал.

— Скажи мне, пожалуйста, долго еще это будет продолжаться? Что ты опять хотела сказать про Роджера? Максимум, на что он способен, дай-то Бог! — это сварить яйцо вкрутую. Так что уж лучше не сравнивай меня с ним! Но, может быть, тебя в нем как раз это и подкупает? Да, Элис?

У нее, как всегда, все чувства отразились на лице. И она честно ответила:

— Нет, конечно нет!

Но Ральф не унимался.

— Твой Роджер ищет себе женщину, которая ходила бы за ним как нянька и полностью обслуживала! Заниматься чем-то по дому он считает ниже своего достоинства. Мужского достоинства. Мамаша внушила ему подобные понятия, хочет видеть его именно таким! И, клянусь миссис Стрикленд устроит ад любой женщине, которая не сочтет нужным кормить с ложки её маленького мальчика.

В голосе Ральфа звучали брезгливость, отвращение; чувствовалось, что он вообще не выносит слабохарактерных людей. Пожелай она сейчас вступиться за Роджера, у нее не нашлось бы аргументов в его защиту-никаких реальных аргументов! Совсем! А Ральф продолжал:

— Роджер вообще не личность. Даже могу сказать больше-на мой взгляд, он совсем не мужчина, особенно если говорить об эмоциях. Хочу на будущее попросить тебя больше не говорить о людях-«из тех», «не из тех». Не увлекайся классификацией, особенно мужчин, да еще в моем присутствии.

— Но я и не хотела сказать тебе ничего обидного, — заспорила Элис. — Просто, когда мы впервые с тобой встретились, я многого о тебе не знала! Я даже не догадывалась, какой ты на самом деле. И поверь мне, с Роджером я тебя не сравнивала. Никогда!

— Не сравнивала? Правда?

—Да!

Конечно же, он понимал, что сравнивала! Но сделал вид, что удовлетворился ее заявлением. И это Элис устраивало: иначе пришлось бы объяснять, что все сравнения могли быть лишь в его пользу. Кто из них двоих был настоящим мужчиной? Конечно же, Ральф! И смешно даже думать, что он сам ставил себя на одну доску с Роджером. Как можно сопоставлять двух столь разных людей? Даже смешно. Когда дело дошло до неприятностей, характеры их выявились в самом неприкрытом виде. Да и в чем зануда Роджер мог бы составить конкуренцию Ральфу Уобертону? Да ни в чем! По идее, Элис должна была своей женской интуицией моментально почувствовать разницу. Теперь она с горечью признавала что не заметила ее вовремя.

Слава Богу, Ральф не обратил внимания на ее молчание. Он все еще продолжал полемику:

— Я считаю, что жить в беспорядке и хаосе крайне непродуктивно. И вообще, ненавижу пустую трату времени!

Видимо, эти последние слова должны были послужить началом какого-то очередного повествования. Ральф только что дочистил картофель, и теперь, чтобы нарезать его, ему пришлось отвернуться от Элис и встать лицом к разделочному столу. А может, он специально отвернулся, чтобы его лица не было видно? И Элис вся обратилась в слух.

— Знаешь, после смерти матери мы с отцом остались совсем одни, и нам пришлось полностью самим себя обслуживать. Собственно говоря, и ему и мне пришлось учиться этому с нуля.