Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий

— Садитесь на кушетку.

Я сел.

— Положите ногу на ногу.

Она взяла молоточек, подошла ближе и наклонилась, подставив моему взору вырез халата. Спасибо, дорогая В. И. Давно я такой красоты вблизи не видел. Даже засмотрелся. Бесстыдно засмотрелся и нагло. Ключицы, впадинка у основания шеи и округлые выпуклости, стянутые кремовыми кружевами. Прелесть. Свежая, благоухающая красота.

Докторша неожиданно выпрямилась и, перехватив мой взгляд густо покраснела. Упс… Редкие конопушки на скулах побелели на фоне этого румянца. Надо же

— Выглядите вы совершенно здоровым, — сердито сказала она.

— Я и чувствую себя совершенно здоровым, — кивнул я. — Простите.

Она покраснела ещё сильнее и отвернувшись, отошла к столу и села на своё место.

— Мне бы таблетки для памяти.

— Поднимайтесь. Руки вперёд. Закройте глаза. Коснитесь пальцами правой руки кончика носа.

Ну и всё такое. Давление, рост, вес, физические упражнения.

— Холодно, доктор! Что за мелкая месть?

— Я вас не понимаю. Впрочем, одевайтесь. Так и быть, выпишу вам больничный. Будем наблюдать. Несколько деньков побудете на постельном режиме, и чтобы никакого алкоголя. Пива тоже. Вы курите?

— Нет.

— Это правильно. Выпишу вам седативные. Через неделю придёте снова. Больничный оформите в регистратуре.

— Да, может без больничного?

Честно говоря, болтаться неделю в общаге мне не хотелось. Осмотреться — это, конечно, да, но раз такое дело, нужно было знакомиться и с другими сторонами жизни Александра Жарова. Ну, и план действий выработать. Письма, составленные мной, уже не были в приоритете. Раз уж я остался здесь, пока, по крайней мере, мне стоило более детально сконцентрироваться на каждом деле, описывая преступления, по возможности, подробнее, указывая все известные мне детали.

Идти в милицию было рискованно. Оттуда легко можно было переехать прямиком в дурдом или даже на нары. Откуда мне известны подробности? А не подельник ли я, не соучастник ли и не мозговой ли центр и преступный мозг? Так что сначала нужно было завоевать доверие в органах, а потом уж и сдаваться. Хотя, если дело бы пошло, то моего личного присутствия и не потребовалось бы.

А раз всё обстояло таким образом, нужно было раздобыть инструмент. В моём случае, пишущую машинку. Причём, машинка должна быть такой, что даже в случае обнаружения, не приведёт ко мне. Значит, должна она находиться в месте, где бывает много людей и где к ней…

— Жаров, вы меня слышите? Вы что, вспомнили что-то?

— Нет, не вспомнил пока, — немного рассеянно сказал я, выныривая из потока мыслей.

Докторша протягивала мне рецепт. Я взял желтоватый лист бумаги исписанный совершенно нечитаемым почерком. Врачей ещё в начальной школе, наверное, отбирают. На основе графологического анализа. Впрочем, меня интересовало не назначение, никакие порошки я принимать не собирался. Меня интересовало имя моего врача.

Рядом с треугольным штампом с номером поликлиники стояла чётко оттиснутая круглая печать врача. «Врач Пантелеева Варвара Игоревна».

— Варя, значит, — кивнул я.

— Что⁈ — вздёрнула она бровки.

— Очень приятно, Варвара Игоревна.

— Не уверена, что мне так же приятно, как и вам. Впрочем, сделаем скидку на недуг. Всего вам доброго, Жаров. Увидимся через неделю. Купите лекарство и принимайте три раза в день после еды.

— А что вы мне выписали?

— Вы, всё равно, забудете, так что даже и в голову не берите, — усмехнулась она.

Смотри какая.

— А всё-таки? Вдруг в аптеке тоже не смогут понять?

— Бром, — серьёзно сказала Варя.

Заметив моё удивление, она едва заметно усмехнулась, и в её глазах мелькнул озорной огонёк.

Поняв, что она меня троллит, я рассмеялся.

— А диагноз? Что со мной, Варвара Игоревна?

— Посмотрим. Будем за вами наблюдать. Верхотомский вы наш, феномен. Под подозрением острая форма симуляции. Ступайте. И не забывайте, у вас постельный режим.

Я попрощался и вышел из кабинета. Ну что, товарищ Вильгельм Райх и ваша «Сексуальная революция», куда вот здоровому, хоть и забывчивому парню пригласить девушку после свидания? В общагу? В гостиницу не поселят. Придётся хату снимать.

— Ну как? — подскочила ко мне Настя, о существовании которой я уже позабыл.

Зря, кстати. Её помощь мне ещё понадобится.

— Жить буду, — подмигнул я. — А вот про воспоминания ничего не ясно.

— Ничего не вспомнили? — расстроенно всплеснула она руками.

— Вспомним ещё, какие наши годы. А сейчас нужно в регистратуру опять. Больничный оформить.

Фабрика располагалась, как я понял, недалеко от центра города. От общаги — минут пятнадцать и от поликлиники примерно столько же. Рядом с ней находился небольшой рыночек, где стояли замотанные в пуховые шали бабуси и торговали натурпродуктом.

Посмотреть было интересно, да и попробовать тоже, но пока времени на это не было. Нужно было осмотреться на работе и попробовать найти подходящую печатную машинку. В отделе может быть, хотя, скорее всего, все документы носят в какое-нибудь машбюро…

— Чувствуете, Александр Петрович? — взяла меня под руку Настя.

— Ещё бы, — кивнул я.

— Нет, я не про это, — засмеялась она. — Чувствуете, воздух какой? Сегодня же потепление обещали до плюс семи. Скоро уже весна наступит.

— Точно, — кивнул я, — внимательно рассматривая округу.

— Надоела уже зима эта, правда же?

— Угу…

— Шубы эти, свитера, шали. Скорей бы всё это сбросить.

— Человек должен быть голым и свободным, — машинально произнёс я, не особо вслушиваясь в её болтовню.

— Что-что? — прыснула она.

— Да-да, и мужчина, и женщина, — подтвердил я. — Ты что, «Хождение по мукам не смотрела»?

Спросил и задумался, а он вышел уже? Вроде, да.

— С Соломиным, — добавил я на всякий случай.

— Соломин мне нравится, — кивнула Настя. — Такой видный мужчина. Очень интересный.

— Точно, интересный. Фильм тоже.

— Нет, я про голых мужчин кино не смотрю.

Я с интересом глянул на неё, нет, всё-таки шутила, а то я уж испугался.

Пропуск на фабрику лежал у меня в кармане, а в большой, практически министерской, кожаной папке находился отчёт о командировке, предусмотрительно составленный ещё до моего появления в этом мире. Я его внимательно изучил.

Наш поставщик, московский шёлковый комбинат, столкнувшись якобы с трудностями или, как я думаю, с требованиями министерского начальства, а может и из корыстных соображений, передал наши объёмы в Казахстан. Но обещал в ближайшие пару дней восполнить задержанные отгрузки.

А вот с обычными белыми нитками были проблемы. Наша заявка, как я понял, была составлена с нарушениями, и Жарову пришлось обивать пороги в Главснабе. Но там кивали на министерство. Обещали помочь, но, поскольку в большие кабинеты его никто не пускал, вопрос остался подвешенным.

Настя довела меня до дверей отдела снабжения и на этом свою утреннюю миссию завершила.

— Ну ладно, я пойду в профком забегу. Не перетрудитесь, смотрите. Вам ведь постельный режим прописали.

— Настя, спасибо тебе за помощь. Не перетружусь, не беспокойся обо мне.

И она, и я предпочли бы, чтобы миссия эта продолжалась и дальше, поскольку для меня она стала буквально поводырём, а я для неё, судя по всему, приятной компанией. Но на одной Насте не выедешь, разумеется, так что приходилось учиться плавать на ходу, буквально бросаясь в кипучие воды действительности.

— Напомни, кстати, где профком находится.

— Это на втором этаже, направо по коридору от кабинета директора.

— Ах, точно, — усмехнулся я. — Ты молодец.

— Физкульт-привет, товарищи! — поздоровался я, заходя в кабинет.

Кабинет оказался довольно большим. Остановившись на пороге, я осмотрелся. Шесть рабочих столов, куча народа, и все напряжённо трудились на благо родного предприятия и, если судить по сосредоточенным и озабоченным лицам, всего социалистического общества в целом. Сердитая дама в возрасте с халой на голове громко кричал в телефон: