Как перемещаться в другие миры без последствий - Джейн Нейн

– Это все из-за тебя! – завопил Грэгор, с силой толкая Хитер, которая и без того едва стояла на ногах. – Ты – лишняя! – он явно использовал это слово, как оскорбление. – Ты нарушаешь законы отеля. Из-за тебя правила скачут, как ненормальные! Из-за тебя я застрял здесь!

Он уже было замахнулся, чтобы нанести провожатой очередной удар, как заиграла громкая сирена.

– Драки в жилой зоне запрещены! – послышался пронзительный металлический голос.

Сирена стихла, а Грэгор все же треснул кулаком, правда попал не по Хитер, а по стене в сантиметре от головы девушки.

Хитер сидела на полу съежившись. Она едва заметно дрожала, наблюдая как кровь с ее губы медленно капает на пол. Раньше ее никогда не били по лицу. Да и вообще никогда не били, если не считать того удара Болтобоя по руке.

«Потрясающий талант», «невероятно», все эти хвалебные отзывы, которые говорили в адрес Дугласа, раньше слышала Хитер чуть ли не каждый день. А сейчас она вновь провалилась.

Провожатую забрали в больницу, где Хитер лежала несколько суток. Ее ногу восстановили довольно быстро, лицо тоже подлатали, даже синяков не осталось, но у Хитер не было никакого желания куда-либо уходить из больницы.

– Что я наделала? – упрекала сама себя Хитер, уставившись на свою правую руку, она вся дрожала.

Девушка могла смотреть на свой браслет часами, в надежде, что тот все же поменяет цвет, но аксессуар оставался красным.

Это конец.

Второй раз, второй раз подряд Хитер оказывается абсолютно бесполезной, и выход из этого адского места ей отныне закрыт. Пока браслет красный, кусочки камня перемещения на нем не активны, портал открыть просто невозможно. Способность перемещаться у Хитер еще осталась, она по-прежнему может прыгнуть на свою сумку, но… Открывать порталы в новые миры больше нельзя.

Это провал.

В палате Хитер была одна. Четыре кровати, три окна и одна дверь, несколько тумб и большое зеркало – все, что было в этой комнате.

Возле койки Хитер лежала сумка, которую девушке вернули после завершения испытания. Провожатая подняла сумку вверх тормашками и высыпала все содержимое на кровать. Косметика, несколько заколок, складной нож, который девушка носила для самообороны от незаконных и больше ничего.

Хитер вытащила лезвие ножика и медленно прошагала к зеркалу в полный рост, что висело на стене.

Она смотрела на свое отражение несколько секунд. Бледная и усталая, под глазами большие мешки из-за недосыпа, а добрая половина волос подпалена.

Хитер поднесла нож к лицу и резким движением отрезала свои сгоревшие волосы, слегка задевая щеку и оставляя на той небольшую царапину.

Хитер не могла вспомнить, когда она последний раз чувствовала себя настолько паршиво. Она так откровенно осталась в дурак, наверное, впервые. Провожатая не знала, что делать, она была в ужасе от дальнейших перспектив прибывания на этом шоу, ведь без Эвана она тут точно погибнет. Она столкнулась с жестокой правдой: в этом отеле талант Хитер в самом деле 30 баллов, а ведь всю жизнь она считала себя лучше остальных. Но горькая правда такова: Хитер не способна сама справиться с испытаниями, ей даже не сбежать отсюда. Еще и осталась в этом месте совсем одна. И как только Хитер осознала свою беспомощность, она начала разговаривать сама с собой, чтобы хоть как-то разгрузить голову от мыслей и окончательно не сойти с ума.

– Какая жалкая, – говорила сама себе Хитер, начиная несильно бить себя по голове. Так она надеялась остановить собственные слезы. – Неужели думала, что на такую, Эван хотя бы внимание обратит? Нет, причем тут вообще он… Заткнись! – зло отрезала Хитер саму себя. – Ладно, уж с собой можно побыть откровенной. Он не считает меня особенной, и я прям вся себе не могу места найти. Такая дура! Дура! – Хитер хотелось выть, она прижала руку к своему лицу, вытирая слезы и упала обратно на больничную кушетку. – Как же я облажалась. Теперь нет ни Эвана, ни возможности уйти, ни даже попытки двигаться в этом глупом шоу дальше. Я здесь застряла и, судя по всему, на следующем испытании я умру… Дура, дура, какая же я дура!

Провожатая с размаху кинула в зеркало нож, по тому пошла большая трещина.

Хитер вновь отчаянно взвыла, так и прижимая ладони к лицу. Девушка старалась успокоиться, чтобы не уйти веще большую истерику, но поток депрессивных мыслей уже было не остановить.

«Я не талантливая, я не особенная, я вообще никто! Это всего лишь второе испытание, а я уже хуже всех остальных. Дальше только сложнее, противники сильнее. А я уже в начале провалилась».

Что ей теперь делать провожатая не знала. Хитер не способна покорить это место, она даже не может пройти испытание сама. До этого помогал Эван, а теперь проигрыш наступит еще быстрее, а проигрыш тут это смерть.

Ей не сбежать, не выбраться. Хитер представлялось, что она уперлась в стену с почти зловещей цифрой 30. Сколько ни беги, ни пытайся перелезть, эту стену не преодолеть. Об нее только можно биться головой, но так только заработаешь сотрясение и какой смысл? Хитер всегда думала, что она лучшая и впервые столкнулась с тем, что ей нужно реально стараться, прикладывать усилия, лезть из кожи вон… но даже так у нее все равно не получается. Провал не мотивировал Хитер стараться лучше, он только убивал в ней все желание что-либо делать.

Ко всему прочему Хитер потеряла свой единственный козырь – открывать порталы. Что ей делать теперь?

Глава 18

Эван выпал из портала Хитер прямо в море. Пока детектив летел, ему казалось, что перед его глазами проносится вся его жизнь…

Солнечный свет пробивался сквозь застекленную крышу вокзала. Закругленные металлические стены превращали длинный коридор в подобие бункера, посреди которого почему-то простираются рельсы.

Люди толпились у касс, билетов на всех не хватало, кто-то начинал лезть без очереди, а кто-то и вовсе внаглую пытался попасть на поезд без билета.

Эван сидел в купе, наблюдая через окно за обезумевшей толпой. Последние пассажиры уже занимали свои полки в плацкарте, некоторые люди в отчаянии начали силой отбирать билеты у более везучих. Завязалась драка. Значит так выглядит паника?

– Когда этот поезд уже тронется, наконец? – нетерпеливо процедила Лилиан, пересаживая семилетнего ребенка от окна.

– Куда мы едем? – спросил Эван, поднимая на женщину свои глаза, огромные, как блюдца глаза.

– Домой, – с нежностью проговорила она, поправляя жилетку ребенка.

– Разве наш дом не здесь?

Лилиан откладывала этот разговор,