Фритьоф Нансен: Миссия в России - Бондаренко Татьяна

В январе 1927 г. начальник украинской станции Я. П. Ванечек, вернувшийся из-за границы, подтвердил желание Нансена ликвидировать станцию, объясняя это недостатком средств, непредвиденными затратами на постройки и тяжелыми условиями обработки запущенных земель. В феврале 1927 г. украинская концессия перешла под контроль советских властей. Впоследствии там открыли семеноводческий совхоз, названный именем Нансена, но в 1950-х годах переименованный в «Прогресс». С конца 1960-х годов в совхозе начала работу Михайловская птицефабрика. В 1987 г. ей вернули имя норвежца. В начале 2000-х годов там находилось фермерское хозяйство имени Нансена [97].

Таким образом, можно сделать вывод, что несмотря на имевшиеся затруднения советские власти высоко оценивали значение станции на Украине, а местные чиновники оказывали помощь в получении ею государственных кредитов.

Принципы и условия работы Первой показательной станции в селе Росташи Саратовской губернии

Хозяйство, которое выделили Нансену в селе Росташи Саратовской губернии, на тот момент являлось совхозом № 33. До Октябрьской революции и последующей национализации там находилось имение помещика генерал-майора Раевского. Михаил Николаевич Раевский (1841-1893) был известным российским садоводом. В своих поместьях он разводил декоративные растения и обустраивал питомники для плодовых растений. Несколько лет возглавлял Департамент земледелия и Императорское общество садоводства. После смерти мужа поместье в Росташах унаследовала его вдова Мария Григорьевна Раевская, хотя сама там не проживала25.

Имение Раевского благодаря внедрению передовых аграрных технологий считалось одним из лучших хозяйств губернии. Совхоз, созданный на его основе, располагался в 10 верстах от железнодорожной станции Аркадак. Он раскинулся между небольшой речкой Алыпанкой, рекой Хопер и ее притоком — рекой Аркадак. К моменту передачи иностранцам в совхоз входило около 790 га пахотной земли и 76,5 га под выгон26. В совхозе имелся пруд, четыре колодца, фруктовый сад и лесопосадки. На территории располагалось 14 жилых и 37 служебных помещений, в том числе конный двор, амбары, школа. В хозяйстве насчитывалось 165 голов скота. Общая стоимость переданного концессионерам государственного имущества, включая постройки, скот и инвентарь, составляла в 1923 г. чуть более 45 тыс. руб., или 27 % его полной стоимости на тот период. Нансен изначально вложил в хозяйство около 102 тыс. руб. — 60 % всей его стоимости, еще 13 % — 22,3 тыс. руб. — составили кредиты на тракторы фирмы «Мункель». В дальнейшем вложения Нансена увеличатся до 129 тыс. руб.27. Таким образом, общая стоимость хозяйства в 1923 г. составляла около 170 тыс. руб., а с учетом дополнительных вложений Нансена, сделанных в последующие годы, — около 200 тыс. руб.

Агроном Б. X. Медведев28, описывая имение Раевского, указывал: «Хотя континентальный климат с малым количеством атмосферных осадков и частыми сухими ветрами ставил сельское хозяйство в зависимость от погоды, но господство черноземных почв при четкой структуре управления и современных технических приемах делало имение прибыльным» [37]. Место для Первой показательной станции Нансена было выбрано удачно: земли здесь были плодородны, а доступность к ней обеспечивала удобная транспортная развязка.

Начальником Первой показательной станции Нансена в Саратовской губернии был назначен иностранец, швед Гест Карлович Седергрен, владевший немецким и русским языком. Он приехал на станцию вместе с женой29. Его помощниками стали советский агроном П. С. Степанов и шведский животновод А. В. Юттерберг. В 1925 г. на станцию для обслуживания тракторов прибыл еще один швед-механизатор. В остальном штат станции, как и было указанно в договоре, составляли местные жители. На протяжении всей работы станции только Седергрен и Юттерберг были подданными другого государства.

С первых дней реализации проекта начались проволочки со стороны советских властей. Вопреки договору, вместо Росташей Саратовский губернский исполком предложил Миссии Нансена в концессию другие территории, в наиболее пострадавших от голода и менее урожайных Новоузенском или Дергачевском уездах. Рассчитывать на земли более плодородного правобережья иностранцы могли только «в крайнем случае», и то при условии отсутствия там действующих коммун и совхозов30. Поэтому на правом берегу Волги Миссии Нансена предложили земли гос-фонда в районе хутора Казачинский, где не было совхоза. Они находились в 30 верстах от железной дороги линии Тамбов — Камышин в плодородной части степной зоны. Район орошался реками Терса и Песчанка, водоснабжение было достаточным. «Этот район может быть использован для производства зерновых культур и откорма скота; его недавнее прошлое и сельскохозяйственные условия местного крестьянского населения говорят в пользу этого; к тому же здесь есть большое количество свободной земли, которую можно получить», — писал Седергрен в отчете Наркомату земледелия [1]. Отсутствие совхоза означало, что станции передадут разрозненные земли без хозяйственных построек. Единственной базой для хозяйства Миссии Нансена могло стать здание государственной сельскохозяйственной станции, находившейся в том районе, — и то при условии передачи ее концессионерам.

В левобережье губернии Миссии предлагали участки в Дергачевском районе, в районе станций Озинка и Чалыкла Покровско-Уральской железной дороги. Этот участок относился к совхозу № 22, организованному в конце 1921 г., в разное время подчинявшемуся организации «Гомса» и «Индустрзему». Земли совхоза состояли из 14 необработанных земельных участков общей площадью до 30 тыс. га. Главный участок находился в бывшем хозяйстве помещика Ка-репанова на северо-восток от станции Чалыкла, остальные — в 4-14 верстах от станции Озинки и 4 верстах от станции Чалыкла. На хуторе Ка-репанова сохранились различные жилые и хозяйственные здания, паровая мельница, два пруда, плотины, но другие хутора этого района находились в значительно худшем состоянии. Главная проблема территории заключалась в засушливости. «Количество осадков в течение года составляет 260—275 мм. Водоснабжение участка едва ли можно считать достаточным без создания гидротехнических сооружений. Условия здесь могут быть адаптированы для животноводческих ферм или молокозаводов», — резюмировал Седергрен [1].

Когда в Москве узнали об инициативе саратовских чиновников, ВЦИК направил в Саратов распоряжение «о немедленной передаче совхоза Росташи представителю Миссии Нансена гражданину Седергрену со всем живым и мертвым инвентарем» и об оказании ему «всякого законного содействия в деле организации показательного хозяйства»31.

Передача совхоза под концессию была намечена на 15 августа 1923 г., но дату перенесли на более поздний срок. Для этого 25 августа 1923 г. представитель Саратовского губернского сель-хозтреста А. П. Клевин и Г. Седергрен заключили договор об отсрочке передачи совхоза до обмолота зерновых культур и уборки корнеплодов. Тракторы для станции прибыли на станцию Аркадак еще 26 августа 1923 г., но начало работы откладывалось. Все это время Седергрен и приехавшие с ним из Москвы трактористы жили в Росташах, им было предоставлено жилое помещение и склад для запасных частей тракторов.

По договору при передаче совхоза иностранцы не имели права на получение лишь земли и зданий. Поэтому губернские власти намеревались изъять племенной скот и «излишнюю» молотильную технику. Такая позиция властей была обусловлена объективно тяжелым состоянием животноводства Балашовского уезда, где на тот момент было крайне мало живого инвентаря32, поэтому оставлять его иностранцам было неразумно. Седергрен настаивал на передаче хозяйства со всем инвентарем и племенным скотом. «Я мог опротестовать это решение, обратившись в Москву, но тогда бы я получил врагов в лице всех влиятельных коммунистов в Саратове, после чего было бы совершенно невозможно работать здесь. Я старался насколько мог, чтобы получить то, что было возможно из мертвого и живого инвентаря, и мне удалось получить довольно много», — писал Седергрен [1].