Зенобия из рода Клеопатры - Анатолий Гаврилович Ильяхов

за предложение закона, становился рядом с Протенцием, остальные — по другую сторону. Несколько сенаторов замешкались, не осмеливаясь принять ту или иную позицию. Всё по причине того, что сами уже давно приняли тайную веру в Иисуса Христа, или же в том уличались ближайшие родственники. А кто ещё сомневался в необходимости репрессивных мер, остался на месте.

Для принятия законопроекта требовалось согласия не менее двух третей от числа сенаторов. Пока такой результат не складывался…

Снаружи послышался шум; двери распахнулись, и в освещённом с улицы проёме появился военачальник в длинном, до колен, плаще, лацерне, из затканной золотом и серебром ткани, как у императора.

Председатель, узнав Аврелиана, громко произнёс:

— Отцы-сенаторы, отложим голосование на другое заседание. У нас есть ещё вопрос большой важности.

Я ПРИНЯЛ ВЛАСТЬ

При появлении знаменитого военачальника в парадном облачении сенаторы заметно оживились. От этого в зале поднялся глухой шум, схожий с шелестом листвы, сгоняемой с осенних деревьев неожиданным порывом ветра. Обычно так встречают человека, имя которого у всех на слуху, но единого мнения о нём ещё не выработалось. Одни видели в нём знатного полководца, другие — угрозу для вольницы, нового диктатора. Но все сейчас повернулись к нему с тайной надеждой определить — можно ли ему доверить власть над собой и Римом…

Указав военачальнику место на скамье напротив, председатель объяснил сенаторам цель его приглашения на заседание:

— Отцы-сенаторы! Посмотрите на Ульпия Кринита Аврелиана, известного полководца, победителя врагов Рима и любимца армии.

Протекций повернулся к нему:

— Рим благодарит тебя, Аврелиан, за победу над германскими племенами. Благодаря твоим подвигам во главе римской армии казна заметно пополнилась. Мы богаты славой и всем тем, от чего возрастает счастье римского народа. Ты заслуживаешь самые почётные воинские награды: венки с золотыми оливковыми листьями и красную тунику, расшитую пальмовыми ветвями, проконсульский плащ и парадную подпанцирную одежду, а ещё украшенное слоновой костью отдельное кресло в Сенате.

Сенаторы рукоплесканиями поддержали его речь. Послышались восклицания:

— Браво, Аврелиан!

— Браво, Спаситель Рима!

Председатель широко распахнул руки, словно обнимал всех участников, и торжественно провозгласил:

— Я призываю вас, отцы-сенаторы, чтобы сегодня вы наделили Ульпия Кринита Аврелиана обязанностями верховного командующего армией и полномочиями консула, а также жезлом и фасциями с топориками — всё, что по закону может получить римский полководец от Сената.

Раздался шквал аплодисментов. Аврелиан поднялся и, обращаясь в зал, твёрдо произнёс:

— Уважаемый Гай Протекций, уважаемые отцы-сенаторы! Да, я побеждал врагов Рима, терпеливо переносил ранения, утомлял и своих коней, и своих подчиненных — но всё делал не для того, чтобы получить награды, а просто слушался своей совести. Пусть боги сделают так, чтобы и Сенат судил обо мне таким же образом. Поэтому приношу благодарность за оценку моего воинского долга, но я надеюсь, что на должность консула вы подберёте более достойного человека, под началом которого я буду также по совести служить Отечеству.

Аврелиан вернулся на скамью. Наступило молчание. Сенаторы не ожидали отказа. Председатель растерянно огляделся и заметил поднятую руку убелённого сединами Авла Пуллия, в недавнем прошлом командира конницы в Италии. Сенатор решительно заявил:

— Сказанному Аврелианом удивляться не приходится. При достославном императоре Галлиене мы служили в одном войске. Также я наслышан о его скромности при несомненной отваге и полководческой славе. Разве можно забыть, как совсем недавно командующий легионами в Италии Квинтилл примерил на себя императорскую власть, не спросив разрешения у Сената? А когда Квинтилл узнал, что войско его покинуло и ушло к Аврелиану, узурпатор перерезал себе вены. И вот я спрашиваю вас, отцы-сенаторы: как тогда поступил Аврелиан?

Пуллий оглядел зал и торжествующе провозгласил:

— В тот день армия вознесла Аврелиана на императорский престол. А он отказался, убеждая воинов, что это незаконно. Тем поступком он совершенно очистил себя от всего того, что было преступным, от всего того, что порождено нечистой совестью или пагубными ухищрениями, наконец — от всяких интриг. И после совершил много славных подвигов. Легионеры видели его в бою, поэтому пели о нём: «Столько вина нам не выпить, сколько крови пролил он». Я слышал, что в сражении с сарматами, совершившими набег на римское поселение, он убил собственной рукой сорок восемь врагов, а за остальное время — до полутысячи. И много врагов взял в плен и сделал рабами для римлян. Если вы хотите увидеть народного героя — он перед вами, сенаторы! И нам будет оказана большая честь, если Аврелиан согласится взять на себя консульскую власть.

Председатель решил завершить обсуждение, не поскупившись похвалой:

— Я тоже не устаю восхищаться доблестью Аврелиана, который действительно ни о чём другом не помышляет, как только честно служить римскому народу и Отечеству. Действительно, разве он славен не во всех отношениях? Разве нельзя сравнить его с Корнелием Сципионом — победителем карфагенянина Ганнибала? Он — освободитель Иллирика, он — восстановитель Галлий, он — во всем великий пример знатного полководца. Я не могу ничего прибавить о таком муже. Ему и мы, и всё государство, по единодушному признанию всего войска, обязаны столь многим, что едва ли можно найти достойные его или слишком большие награды. Мы ждём твоего окончательного слова, Ульпий Кринит Аврелиан.

Военачальник поднялся с места. Голос выдавал полную решимость:

— Я приму почётное для меня предложение, когда добьюсь дисциплины во всех легионах и полного подчинения власти императора. Я добьюсь, чтобы оружие всех моих воинов было вычищено, железные острия отточены, а обувь и одежда новая, прочная. Пусть каждый чистит своего коня и вьючную лошадь, пусть не продаёт фуража животных, а за мулом, приписанным к центурии, пусть ходят все сообща. Пусть мои воины живут не за счёт того, что отберут у своего же населения, а за счёт добычи, отнятой у врага. И пусть никто не крадёт чужого цыпленка, пусть никто не трогает овцы, пусть никто не уносит винограда, пусть никто не топчет жатвы, пусть никто не вымогает масла, соли, дров. Пусть всякий довольствуется своим пайком. Пусть мои воины пользуются бесплатным лечением у врачей, ничего не дают жрецам-гаруспикам, этим проходимцам, обманщикам, на постое ведут себя скромно и пусть жалованье своё не тратят в трактире. А кто будет заводить ссоры, тот должен быть бит.

Аврелиан поднял правую руку, призывая сенаторов к вниманию.

— Надеюсь, вы со мной согласитесь, что одним моим назначением не обойтись. Нужно время и наши совместные действия. Лучше будет, если я возвращусь к войску, чтобы продолжить начатое дело. Время не терпит — германцы устремлены на римские земли, сарматы грабят Причерноморье, а готы уже в Эгеиде. Они