Пегас - Даниэла Стил

Рабочие поставили лошадей в стойла и ушли. Николас и Тобиас накормили и напоили всех своих питомцев, а Лукас, как всегда, помог отцу и брату. Он с удовольствием наблюдал за выступлением и особенно обрадовался, когда новые друзья отвели его к слонам и даже разрешили посидеть на спине у самого смирного. Младшему из сыновей новая жизнь сулила чудеса и необыкновенные впечатления. Закончив дела и возвращаясь в трейлер – все еще во фраке и цилиндре, – Николас внезапно почувствовал себя частью странного сообщества, в котором оказался по воле судьбы. Проходившие мимо люди приветливо улыбались. Лукас помахал знакомому лилипуту – тот стоял в отдалении с группой приятелей. Нет, это место вовсе не было плохим, просто выглядело новым, незнакомым, а порою очень странным. На ступеньке трейлера сидела Рози, ожидая возвращения нового друга.

– Где ты был? – поинтересовалась она, на сей раз по-английски.

– Папа и брат работали, – объяснил мальчик по-немецки, и Рози понимающе кивнула. Николас заметил, что пришла она не одна, а со старшей девочкой – явно сестрой. Восхищенным взглядом та вогнала Тобиаса в краску. Что и говорить, во фраке и цилиндре юноша выглядел совершенно неотразимым.

– Это моя сестра Катя, – представила Рози, перейдя на немецкий. Тобиас пытался изобразить безразличие, однако все равно не мог скрыть смущения: юная красавица заворожила. В простом голубом платье, стройная, с пышными темными волосами и длинными ногами, она напоминала молодую балерину. Тобиас обратился к ней по-немецки, и хорошенькое личико вспыхнуло радостью: цирковой мир объединял десятки различных национальностей.

Николас пригласил девочек присоединиться к ним за ланчем. Те отправились за разрешением к родителям, а вскоре вернулись и сказали, что их отпустили. По дороге в общую столовую обе держались очень скромно и вежливо, на хорошем немецком языке отвечали на вопросы Николаса. Катя оказалась ровесницей Тобиаса – ей тоже исполнилось пятнадцать, а в цирке братьев Ринглинг семья работала только четыре года, поэтому по-английски она говорила хуже, чем младшая сестра, которая начала лопотать на этом языке с двух лет. Прежде они выступали в Чехословакии и Германии, пока агенты их не заметили и не пригласили в Америку. Катя призналась, что здесь намного лучше, чем в старых европейских цирках, а Рози и вообще не знала другой жизни.

– В Америке к нам очень хорошо относятся, – рассудительно заключила девушка. Она успела очаровать Тобиаса красотой и милой, скромной, но в то же время открытой манерой общения. Рассказала, что отец тренирует ее на трапеции, и Николас сразу вспомнил слова рабочего о том, что эта семья конкурирует с семьей Маркович. Мама девочек тоже выступала на проволоке, но, в отличие от польской гимнастки, не отказывалась от страховочной сетки. Николас понял, что предстоит еще многое узнать о сложной жизни и опасной работе цирковых артистов, об их запутанных, а порою и откровенно враждебных отношениях.

Глава 9

– Сегодня пришло письмо от Тобиаса, – печально сообщила отцу Марианна через три недели после того, как они проводили фон Бингенов в Америку. Алекс взглянул на дочь с удивлением. Не только Германия, но и вся Европа до сих пор не оправились от ужаса жестоких разрушений «хрустальной ночи» и исчезновений множества людей. События доказали, насколько прав был Пауль, когда торопил сына с отъездом. К счастью, Николас и мальчики благополучно прибыли во Флориду, так что теперь им ничто не угрожало.

– Уже? – уточнил Алекс. – Должно быть, написал сразу, как только приехал. Я получил телеграмму из Нью-Йорка: Николас сообщил, что лошади благополучно перенесли морское путешествие, но больше пока ничего не знаю. Как они?

– Письмо грустное. Тобиас написал в день приезда; Флорида показалась ему очень странной.

– Что ж, цирковая жизнь им действительно не знакома, но, по крайней мере, там они в полной безопасности. Немецкий цирк ему тоже показался бы странным.

– Наверное. Говорит, что жить предстоит в трейлере, который меньше нашего прицепа для лошадей. Будет очень тесно. – Марианна жалела друга, и Алекс вполне разделял ее чувства. Да, конечно, будет непросто, но все же значительно приятнее, чем в концентрационном лагере. После потрясшей весь мир «хрустальной ночи» сомневаться в правильности принятого решения не приходилось.

На следующий день Алекс поехал навестить отца Николаса. Вот уже две недели Пауль болел. Расставшись с сыном и внуками, он сразу постарел лет на двадцать. Отчаянно угнетала безысходность одиночества, ведь надежда на встречу таяла с каждым днем. Тучи над Германией с каждым днем все заметнее сгущались. Пауль страдал от мучительного кашля. Алекс встревожился и предложил немедленно вызвать доктора, однако тот наотрез отказался и заявил, что чувствует себя вполне прилично. На самом деле, конечно, это было не так, но настаивать Алекс не решился.

– Марианна получила письмо от Тобиаса, – сказал он, надеясь, что известие хоть немного порадует старика, однако тот погрустнел еще больше: упоминание лишь обострило тоску.

– У них все в порядке? – спросил Пауль, и Алекс кивнул. Не хотелось рассказывать о том, что близкие тоже грустят – во всяком случае, грустил Тобиас, когда писал письмо.

– Кажется, дела идут отлично. Письмо отправлено в день приезда во Флориду, так что устроиться они еще не успели; все кажется новым и необычным. Постепенно освоятся и привыкнут. – Пауль коротко кивнул и поблагодарил Алекса за визит. Теперь каждое посещение большого дома повергало его в уныние: без сына и внуков замок опустел и превратился в холодное, призрачное место. Началось одинокое, безрадостное существование.

Алекс тоже тяжело переживал потерю друга. Марианна писала Тобиасу едва ли не каждый день, старалась рассказывать о каждой новости, пусть даже незначительной. Вот только о жуткой «хрустальной ночи» решила не сообщать. Террор развернулся так стремительно и жестоко; тысячи людей пострадали, были брошены в тюрьмы или попросту исчезли без следа. Она радовалась, что живет в деревне, вдали от кошмара больших городов. Не упомянула Марианна и о том, что в этом году отец решил не устраивать традиционный рождественский бал. До праздника оставался всего месяц, однако Алекс решил, что в тяжелое для страны время, когда люди подвергаются гонениям и даже прямому физическому насилию, танцевать и веселиться было бы неправильно. Да и какое веселье без Николаса и мальчиков? Марианна согласилась: она понимала и разделяла настроение отца. Неожиданный отъезд фон Бингенов стал огромной потерей для всех. Зима выдалась холодной и темной, а вместо обычного предвкушения счастливого Рождества в душе прочно обосновалась печаль.

Она написала Тобиасу о том, что ездила с отцом на охоту, но даже любимое развлечение не принесло радости. К тому же лиса убежала, и неудача показалась дурным предзнаменованием. А еще рассказала, что маленький липициан прекрасно растет, с удовольствием бегает и пока еще остается угольно-черным. Скоро родится еще один жеребенок. Выразила надежду, что Плуто, Нина и остальные лошади чувствуют себя хорошо. Рассказала о своих занятиях, которые теперь казались скучными, но умолчала о том, что папа постоянно грустит и сама она тоже, потому что жизнь без Тобиаса и его младшего брата стала совсем пустой, ведь с самого рождения они виделись почти каждый день. А теперь, в одиночестве, дни тянутся невыносимо долго.

Письмо от Тобиаса Марианна получила накануне очень важного для Америки праздника – Дня благодарения. К этому времени Николас и мальчики прожили во Флориде уже почти две недели. Николас получил расписание репетиций на одном из манежей огромного шатра и начал регулярные тренировки, как правило, вместе с Тобиасом. Иногда, правда, отправлялся на занятия только в обществе Плуто и Нины – теперь уже Пегаса и Афины: он постепенно привыкал к новым именам. Каждый день работы приносил новые знания и обогащал незаменимым опытом. Тобиас тоже неуклонно совершенствовался. Он занимался с аравийцами – более покладистыми, но не настолько талантливыми, как липицианы.

Кристиану Маркович Николас больше не встречал. Очевидно, девушка репетировала в другое время, и после выступления перед мистером Нортоном он о ней больше не думал. Благодаря общительности Лукаса удалось встретиться с множеством новых людей – выходцев из Восточной Европы, Германии и Франции. Пьер познакомил Лукаса с коллегами-клоунами; время от времени мальчик приглашал друзей в свой трейлер, и Николас с удовольствием проводил с ними свободное время. В конце концов исполнилась и главная мечта Лукаса: он увидел бородатую леди и пришел в восторг. С Рози они стали неразлучными приятелями и не упускали возможности вместе пошалить. Играли в стеклянные шарики, в классики, в прятки между трейлерами – обычные игры детей в любом уголке Земли. Часто бегали смотреть слонов и очень любили на них кататься. Огромное впечатление произвел на обоих уникальный акробат – человек-змея. Клоун Пьер даже начал учить Лукаса ходить на ходулях: принес ему пару пониже, и по вечерам мальчик начал тренироваться, чтобы участвовать в номере клоунов. Николас старался воздерживаться от комментариев. Отныне они жили в этом мире, и все же перспектива увидеть сына клоуном не слишком радовала. Но ничего не поделаешь; здесь каждый когда-то стал цирковым артистом. Оставалось одно: принять судьбу, хотя трудно было представить, что это навсегда.