Правила логики - Чингиз Абдуллаев

– Это даже лучше, — обрадовался «Дронго», — как их зовут?

– Коля и Семен.

– Тогда вы постарайтесь найти их, а я поеду к Кире. Хочу поговорить с ней один на один.

– Ты знаешь, где она живет?

– Я же читал приговор суда. А там указаны были и адреса свидетелей.

– Договорились. Тогда встречаемся через два часа у меня дома. Не забыл, где моя квартира?

– Не забыл. Приеду обязательно.

Расставшись с Родионовым, он спустился на станцию метро. Всюду толкались люди. В это время лучше было не появляться в метро вообще, но на такси было мало надежды. Москва была, пожалуй, единственным крупным городом, где не было городского такси, а имевшиеся частники брали порой совершенно неприличную плату за проезд. Пришлось толкаться в метро, где давились люди, спешившие после работы домой. Проехав несколько станций, он пожалел, что не взял такси, но мужественно решил держаться до конца.

Доехав до места назначения, он долго искал дом Киры, затем так же долго искал ее квартиру, обходя каждый подъезд. Внизу не было никаких табличек, и приходилось заходить по очереди в каждый подъезд в надежде отыскать восемьдесят девятую квартиру. Наконец он нашел квартиру, где должна была проживать секретарь убитого Воробьева. Но дверь ему открыл какой-то молодой парень.

– Извините меня, — начал «Дронго», — я ищу Киру. Приехал из банка, у меня к ней важное дело.

– Ничего не выйдет, — улыбнулся молодой человек, — Кира уже неделю как здесь не живет. Теперь это моя квартира.

– Простите, я вас не понял. Она продала вам квартиру?

– Да. И уехала неделю назад. Кажется, в Каунас, там у нее живут родственники.

– А мы все думали, почему она не приходит на работу, — пробормотал «Дронго», стараясь не показывать своего удивления.

– Разве она не уволилась? — парень оглянулся, позвав кого-то, — Валя, иди сюда. Здесь бывшую хозяйку спрашивают.

Рядом с молодым человеком возникло бесформенное существо лет тридцати с нечесаной головой и грязном халате.

– Че надо?

– Вы не знаете, куда уехала Кира?

– Не знаю и знать не хочу. А квартирку-то мы законно купили. Как полагается, все оформили. И деньги внесли.

– Он не за этим пришел, — вмешался парень.

– Да хоть бы и за этим. Все законно. Квартира. наша.

– А куда уехала Кира?

– И знать не хочу, куда. В Литву, говорила. Скатертью ей дорога. Как хозяина ее, благодетеля, убили, так она и сбежала. Мне какое до нее дело?

– Он из банка пришел. Киру ищет, — вставил наконец хозяин квартиры.

– В банке что-нибудь украла, — презрительно сморщилась хозяйка.

– Нет, просто мне она нужна, — наконец вставил «Дронго», — а давно вы купили эту квартиру?

– Все-таки про квартиру узнавать пришел, — снова взъелась хозяйка.

– Да нет, мне Кира нужна.

– Нету ее, нету. И больше к нам не ходите. Нету.

Она оттащила от дверей своего супруга и хлопнула дверью. Ситуация из трагической становилась фарсовой, приобретала черты какого-то смешного водевиля, если не помнить глаза Романа Назарова. А он помнил этот взгляд и не собирался сдаваться. Но здесь он уже ничего не мог выяснить. Пришлось снова возвращаться в метро.

На этот раз он выбрался из вагона со значительно меньшими усилиями.

Основной пик нагрузок уже спал, и в метро было не так много людей. Он сделал две пересадки и проехал в общей сложности одиннадцать станций, прежде чем нашел нужную ему станцию, рядом с которой находился дом журналистки Горюновой. Он нашел улицу и дом почти сразу, благо они были расположены на соседней с выходом из метро улице.

Квартиру ему открыла сама Таня Горюнова. Она была в очках, придававших ей какой-то серьезный вид, так не вязавшийся с ее мальчишеской стрижкой, потертыми джинсами и вязаным свитером, надетым, очевидно, на голое тело.

– Вам кого? — весело спросила женщина.

– Вы Татьяна Горюнова? — при необходимости он умел производить впечатление на женщин, покоряя их своим шармом.

– Да, а вы, простите, кто?

– Я из частного сыскного агентства. Моя фамилия… — он придумал первую попавшуюся фамилию, — и мне хотелось бы поговорить с вами.

– Заходите, — пожала плечами женщина, пропуская его внутрь. При этом она попридержала ногой кота, уже собиравшегося выскочить за дверь.

«Дронго» вошел в квартиру, прошел в большую гостиную. Журналистка жила с мамой и большим сиамским котом. Отсутствие детей и мужчин ощущалось в квартире почти энергетически, словно некоторые силовые линии, пронзавшие пространство этих комнат, были не заполнены какой-то необходимой массой.

Здесь, в этой квартире, было ощущение остановившегося времени. Несмотря на всю энергию, так излучаемую Горюновой, обстановка в квартире, очевидно, не менялась с конца шестидесятых.

В гостиную прошла мать Горюновой, поразительно похожая на свою дочь.

Только без очков и с более мягкими чертами лица.

– Добрый вечер, — сказала старая женщина, она привыкла не удивляться неожиданным визитерам дочери, ее ночным гостям, — вы будете пить с нами чай?

Ему сразу понравилась эта милая, спокойная женщина.

– Обязательно, — улыбнулся «Дронго». В гостиной наконец появилась и сама Таня Горюнова. Ей было уже под сорок, но на работе и дома ее по-прежнему называли Таней, словно стараясь сгладить тяжкую ношу ее позднего девичества.

Горюнова была талантливой журналисткой и женщиной с неудавшейся судьбой. Такое иногда тоже случалось и, горевшая на работе журналистка превращалась в быту в обыкновенный «синий чулок», — Чем я могу быть вам полезна? — Горюнова села на диван.

– Я по делу об убийстве банкира Воробьева.

– Аркадия Борисовича, — оживилась Горюнова, — конечно, как я сразу не догадалась. Так ведь этому несчастному парню дали пятнадцать лет.

– А почему вы решили, что он несчастный?

– Но он же не убивал, — возмутилась Горюнова, — это так очевидно. Я видела этого парня. Типичный деревенский парень, не способный продумать на два хода вперед. Неужели вы думаете, я могу поверить в его виновность?

– С вами интересно разговаривать, — оживился «Дронго», — так, кажется, нужно говорить в подобных случаях. А кто тогда убийца?

– Не знаю, кто угодно, но только не он, — тряхнула своей мальчишеской челкой Горюнова.

Ее мать внесла чай в старинных, возможно, перешедших к ним по наследству, больших, красиво расписанных чашках. — Угощайтесь, — ласково сказала она, медленно выходя из комнаты. Мать журналистки была умной женщиной и справедливо считала, что у пришедшего в их дом так поздно мужчины могут быть свои, более конкретные интересы.

– Куда тогда делся пистолет? — спросил «Дронго».

– Не знаю, но его могли забрать убийцы. Да мало ли, что там могло произойти. Но в любом случае это не Назаров. Я видела его глаза на суде.

– Это не доказательство.

– Знаю, но я чувствую, что здесь что-то не так.

– Вы пришли к нему раньше всех. Верно?

– Кажется, да. Во всяком случае, у него в приемной никого не было.

Кроме его секретаря. Красивая такая девушка Кира. И этого несчастного парня.

– Вы не заметили в кабинете банкира ничего подозрительного?

– Конечно, нет, меня об этом и следователи спрашивали. Ничего необычного не было. Мы сели за столик, поговорили, и я вышла. Пейте чай, а то он остынет.

– Спасибо. Вы, кажется, разлили там кофе.

– Ах, это… — женщина чуть покраснела, — да, я случайно задела чашку с кофе и пролила на стол и кресла.

– Простите, вы разлили кофе на себя?

– Можно сказать, так. Я обычно хожу в джинсах. И хотя я успела вскочить, кофе пролился на кресла, и там уже невозможно было сидеть.

– Вы сразу вышли?

– Мне сказали, что пришла его супруга, и я вышла.

– Когда вы вошли, Назаров проверял вашу сумку?

– Конечно. Все лично проверил. Хотя охранники проверяли меня и внизу тоже. И, кстати, очень тщательно, словно чувствовали в тот день, что скоро убьют их хозяина.

– Вы наблюдательны…

– У нас просто схожие профессии. Я ушла и увидела, как к нему заходит его супруга. Кстати, неприятная особа. Она даже не поздоровалась со мной в суде, словно не видела меня в тот день. А вот Марина Левина, такая известная актриса, меня сразу узнала. Мы ведь в тот день с ней виделись внизу, на первом этаже, у лифта.

– Вы не можете описать, как была одета Левина?

– Конечно, могу. На ней были светлые брюки серого цвета и темная блузка. По-моему, от Сен-Лорана. А вот Светлана Викторовна была в темном красивом платье. И сверху был легкий плащ, хотя было довольно тепло.

– А в руках у жены Воробьева что-нибудь было?

– Сумка. Довольно красивая. Не знаю «от кого», но очень стильная. Такие сумочки стоят, наверное, целое состояние.

Горюнова говорила об этом без зависти. Просто констатировала факт.