Заговор рвачей - Александр Ермак

Розендорф похлопал себя по карманам:

– Минуточку, – полез в сейф.

Я рассматривал гостей в униформе и с пистолетами. Специальная курьерская почта. Это тебе не фигли-мигли и даже не хухры-мухры. Что же такого особенного в пакете, который эти ребята доставили?

Ничего путного по этому поводу в голову не приходило. Там ведь может оказаться все, что угодно. Что-то даже очень, очень простое. Например, новый прейскурант на услуги санатория, присланный из Москвы. Или новые технологии по лечению и реабилитации отдыхающих. Какая-нибудь финансовая документация опять же из центрального офиса компании…

Размышляя о специальной курьерской почте, я вспомнил курьезный случай. В одной из крупных компаний работали вместе супруги. Достаточно высокие должности занимали. Он часто ездил в командировки. Уехал в очередную. И вот ведет переговоры с важными партнерами. В это время прибывают такие же вот специальные курьеры в униформе и с пистолетами на боках. Командировочный наш при всех вскрывает пакет, думая, что там какие-то срочные, как раз по этим идущим переговорам, документы. А из пакета вываливаются теплые носки и презервативы. Заботливая супруга прислала. Забыла сразу с собой дать…

Розендорф, наконец, нашел свои документы, расписался. Курьеры вышли.

Главный врач «Медозы», переключивший свое внимание на пакет, судя по всему, ожидал теперь, что выйду и я. Но мне некуда было торопиться. Очень хотелось узнать, что же в этом пакете, доставленном такой вот суперспециальной почтой. Теплые носки с презервативами или действительно какие-то очень важные документы? Если документы, то очень хотелось бы с ними ознакомиться. Чем дальше, тем больше «Медоза» интересовала меня. У этой компании договор с нашей газетой. Она упоминается в записках Запалина. Ее главврач ищет эти записки. Ее календарь висит в дежурной части милиции…

Нет, я определенно не торопился:

– Доктор, вы знаете, а может быть это вовсе и не алкоголь на меня так подействовал? Я припоминаю, что не только вчера, но и позавчера не очень хорошо себя чувствовал. Может, мне действительно на всякий случай температуру померить, или давление, или еще что-нибудь. И, может, я напрасно отказывался от ваших лекарств?

Розендорф должен поверить. Ведь он знает, что мне позавчера действительно было плохо. И то, что не спешу уйти, не поболтав, тоже очень правдоподобно.

Да, похоже, очень любопытные документы. Розендорфу явно стало не до меня, но он все же сделал усилие и вежливо согласился:

– Хорошо, сейчас я дам вам термометр. Подержите, а потом и давление измерим…

Он положил пакет на стол. Достал термометр и указал мне за перегородку. Там была кушетка, на которую я и присел.

Было понятно, почему он загнал меня сюда. Из-за перегородки не видно Розендорфа. Но я слышу звук вскрываемого пакета, шуршание каких-то бумаг. Все-таки документы? Очень, очень бы хотелось на них взглянуть.

Тишина. Время от времени ее нарушает шуршание перелистываемых страниц. Розендорф, видимо, что-то бегло читает. Потом он нажал на кнопку селектора:

– Инесса, зайдите ко мне.

Не прошло и минуты, как в дверь постучались:

– Это я, доктор.

– Заходите, Инесса… Как там у нас идет подготовка к съезду наших представителей? Времени остается все меньше и меньше…

– Все вроде бы по плану, по графику… Все необходимые помещения готовы… Оборудование установлено… Договор на поставку продуктов и напитков заключен… После завершения деловой части будет небольшая культурная программа…

– Хорошо, Инесса, отслеживайте график и дальше. И вот еще что…

– Да?

– Вот документы к съезду наших представителей. Нужно сделать копии для всех участников. Точно по количеству присутствующих людей – ни больше, ни меньше. Затем пронумеруйте, пожалуйста, копии. За каждым из участников съезда представителей «Медозы» должен числиться определенный экземпляр. Имейте в виду: и исходные документы, и копии вы никому не имеете права показывать. Храниться они должны только в моем сейфе.

– Хорошо. – ответила Инесса, – я все сделаю… Только можно начну завтра с утра?

– Вы очень заняты сегодня?

– Я – нет. Но сегодня к нам еще раз должен зайти механик. Он обещал, уже вроде бы окончательно, отрегулировать в бизнес-центре наш большой копировальный аппарат. Помните, с ним были проблемы, он иногда портил копии…

Розендорф на мгновение задумался:

– Ах, да-да, припоминаю. Хорошо, договорились.

– Все, завтра прямо с утра я зайду к вам и возьму документы.

Инесса вышла. И снова тишина. И снова Розендорф нарушил ее, зашуршав бумагами. Он, похоже, напрочь забыл про меня, упрятанного за перегородку.

Я подал голос:

– Доктор, а градусник уже можно вынимать…

– Градусник? Да-да, конечно…

Розендорф скрипнул дверцей своего огромного сейфа. И, очевидно, закрыл его на ключ. Звякнул связкой, бросаемой в карман. Наконец зашел за перегородку, посмотрел на градусник:

– Нормальная у вас температура.

Я жалобно спросил:

– А давление?

Он померил и давление:

– Практически нормальное.

Я улыбнулся:

– Значит, я симулянт.

Розендрорф покачал головой:

– Нет, просто вы обладаете достаточно молодым организмом, который пока еще может очень быстро приходить в себя. Желаю вам пребывать в таком состоянии долгие лета.

Я не торопился встать с кушетки:

– А может, что-нибудь еще померим? Мне кажется, что ранее я не уделял достаточного внимания своему организму. Честно говоря, до приезда сюда я даже и не подозревал, что у меня столько таких важных органов: желудок, почки, печенка, селезенка, желчный пузырь, простата…

Розендорф остановил меня:

– Да-да, конечно, нужно серьезно относиться к своему организму. И следующий раз мы поговорим об этом очень подробно. А сейчас извините, мне нужно срочно поработать… Вы, по-моему, собирались в бассейн?

Я встал с кушетки:

– Да, собирался. Что ж, если вы так заняты, то я, пожалуй, побегу. Спасибо, что осмотрели меня.

– На здоровье.

– Доктор, я зайду к вам как-нибудь еще. Вы не поверите, но мне так хочется поговорить с вами о своем здоровье.

– Да-да, конечно. Обязательно поговорим…

Розендорф был задумчив и, очевидно, не настроен на беседу, ради которой меня собственно и пригласил в кабинет. А может, вообще забыл о намеченном со мной разговоре. Что же это за документы такие?

Весь день я думал, как бы мне добраться до этого прибывшего спецпочтой пакета. Без всякого сомнения, там было что-то очень важное. Очень важное…

Анна пришла на встречу с цветами. Теперь уже я, занятый своими размышлениями, был не очень внимателен к тому, что говорит мой собеседник. Собеседница.

Анна вертела букет в руках:

– А почему ты не спрашиваешь, откуда у меня цветы?

Я автоматически спросил:

– Откуда у тебя цветы?

Она игриво потупила взор:

– Лучше не спрашивай.

– Лучше не спрашивай?

– Да, – притворно вздохнула она, – мне подарил их один мужчина…

– Один мужчина…, – повторил я, продолжая думать о своем и не особо улавливая смысла сказанного Анной.

– Да, – подтвердила она, – Можно сказать, поклонник…

– Какой еще такой поклонник?

– Фу, – положила Анна цветы на столик, – ну, наконец-то, ты, кажется, начал замечать мое присутствие и обращать внимание на то, что я говорю.

– Извини, – я поцеловал голубую подковку на ее левой ладошке.

– Я подумаю, – не торопилась прощать меня Анна.

Я настаивал:

– Ну, извини и расскажи, расскажи про своего новоявленного поклонника.

Анна не долго мучила меня:

– Ладно уж, так и быть… А поклонник у меня не новоявленный, но очень странный. Сегодня он у нас из «Янтаря» выписался, домой поехал. Этот мужчина в последние дни сам не свой был. Говорят, ни с того, ни с сего целую ночь просидел на лавочке возле санатория. Все давно привыкли, что он такой живенький, веселый, ко всем подряд женщинам пристает. Я тебе не рассказывала, потому что это у него так, в шутку, происходило. А женщинам, конечно, всем приятно было, что на них внимание обращают. Все с ним как бы понемножку заигрывали. Но вот с той самой ночи на лавочке у санатория он стал какой-то не такой…

Я переспросил:

– Какой-то не такой?

– Да, – кивнула Анна, – какой-то пришибленный что ли. Никто в санатории ничего понять не мог. Мы и у врачей в нашем «Янтаре» спрашивали. А они, по-моему, просто отговариваются: «Депрессия у человека». А что-почему непонятно. Мы, конечно, его самого расспрашивали. Может, какое-нибудь несчастие случилось? А он ничего объяснить не может. Да, и такой неразговорчивый стал. Отвечает через силу. Странный, очень странный… Думали, так и уедет из Минеральска в таком состоянии. Но сегодня вот он вроде отошел, повеселел. Женщин конфетами угощал. А мне даже цветы подарил. Единственной из всех, между прочим…

– Красивые цветы…, – неясная мысль пришла мне в голову, – Говоришь, целую ночь просидел возле санатория.