Происшествие в Утиноозерске - Леонид Треер

Ни рулевой, ни помощник капитана, несший ночную вахту, не слышали ночью криков о помощи или подозрительных звуков. Они утверждали, что к часу ночи пассажиры угомонились и палуба опустела. Роман Петрович, совершивший контрольный, как он выразился, обход корабля между двумя и тремя часами ночи, слышал вроде бы какой-то всплеск, но решил, что это играет крупная рыба.

Стали вычислять, насколько Матвей был пьян, уходя с банкета. Получалось, что в сумме он выпил почти четыреста граммов крепкоградусных напитков. Алексей вспомнил такую деталь: Каретник взял в руки пустой бокал, подержал его над полом и явно сознательно разжал пальцы, после чего усмехнулся и прошептал: «На счастье…» Подобный поступок он мог совершить лишь в нетрезвом состоянии. С другой стороны, разделся Матвей после банкета очень аккуратно, ничего не скомкав, не швырнув одежду как попало. Напрашивался вывод, что он себя все-таки контролировал. Впрочем, известны случаи, когда люди даже в крайнем опьянении автоматически выполняли привычные действия.

Спустившись в свою каюту, Бандуилов присел на диванчик и вдруг увидел под стулом, на котором висели брюки Матвея, зеленую записную книжку. Подняв ее, он прочитал на первой странице: «Каретник М. Ю. Дневник эксперимента». Далее шли записи, состоявшие из дат и кратких наблюдений. Вот некоторые из них:

«16 сентября. Пью второй месяц. Внешне очищенные стоки почти не отличаются от обычной воды, но запах есть. По-моему, цвет глаз начал меняться…»

«12 октября. Довел потребление стоков до двух литров в день. Ногти растут гораздо быстрей. Утром, когда проходил мимо распределительного щита, почему-то посыпались искры…»

«19 ноября. Продолжаю эксперимент. Голос стал более высоким. В районе лба наблюдается облысение. Преследует сонливость. Комары и мухи облетают меня стороной…»

«21 декабря. Похоже, меняется характер. Продавщица в кулинарии вела себя безобразно, а мне хоть бы что: смотрел на нее и улыбался. В автобусе все переругались, а я спокоен…»

«16 апреля. Увеличил ежедневную дозу до трех литров. Видел во сне периодическую таблицу Менделеева. Мочки ушей заметно уменьшились…»

«4 мая. Был у стоматолога. Он не поверил глазам: у меня растет зуб, вырванный восемь лет назад. Жена говорит, что ночью я светился. По-видимому, накопился фосфор…»

«10 июня. Сегодня, когда я ехал в троллейбусе, пожилой человек почему-то уступил мне место. Пришлось сесть. Что бы это значило?..»

«17 июля. Провел контрольный замер. Ширина плеч уменьшилась, объем таза увеличился. Самое удивительное, что пью сбросовую воду с удовольствием, обычная вода из крана меня уже не удовлетворяет. Эксперимент зашел слишком далеко…»

Бандуилов спрятал записную книжку в карман и задумался. Дневник настолько озадачил его, что исчезновение Матвея отошло на второй план. Взгляд журналиста упал на термос, стоявший на тумбочке, рядом с кроватью Каретника. Алексей отвинтил крышку, принюхался. Запах показался ему неприятным. Он подошел к иллюминатору, чтобы вдохнуть свежего воздуха, и отшатнулся… На желтом металле отчетливо виднелась капля запекшейся крови.

Не касаясь иллюминатора, Бандуилов высунул голову — волны разбегались совсем близко. Здесь Алексея ждало еще одно открытие: на борту, прямо под иллюминатором, была видна царапина, словно по нему прошлись чем-то острым… Алексей побежал за Горячиным.

Лавр Григорьевич тотчас прибыл в каюту, осмотрел иллюминатор и, плотно прикрыв дверь, строго спросил журналиста:

— Кто-нибудь уже знает?

— Только мы с вами, — Бандуилов протянул ему записную книжку. — Нашел на полу, в каюте…

Горячин быстро пробежал глазами по страницам.

— Поразительно! — воскликнул он. — Вот пример истинного ученого! На таких наука держится! — Лавр Григорьевич вздохнул. — Эх, Матвей, Матвей, золотой ты мой человечище…

— А вдруг это работа ящера? — тихо спросил Бандуилов.

— Не исключено! — коротко ответил Горячин. — Во избежание паники — никому ни слова!

К полудню «Интеграл» вернулся в Утиноозерск.

Каретник был объявлен пропавшим без вести. Впрочем, никто в Институте на сей счет не заблуждался: в роковую ночь корабль находился слишком далеко от берега, чтобы Матвей до него мог доплыть.

Ошибка часового мастера

Почти никто в Утиноозерске теперь не сомневался в существовании ящера. Живо обсуждалась волнующая история о том, как чудовище вытащило из каюты зазевавшегося ученого (речь шла, по-видимому, о Каретнике) и уволокло его на дно. Молва приписывала животному все, что случалось в озере или на его берегах. На него пытались свалить даже хищение продуктов из столовой пансионата и кражу цветного телевизора из спортивного лагеря.

По просьбе читателей в городской газете появилась новая рубрика «Дай лапу, ящер!», в которой специалисты отвечали на вопросы утиноозерцев. Общее негодование вызвал вопрос пенсионера Лузгина: какое будет вознаграждение за поимку динозавра?

Самой модной одеждой в это лето стали «фирмовые» джинсы и белая майка с изображением ящера. С джинсами проблем не было, их можно было свободно приобрести у деловых молодых людей за двести пятьдесят рублей. Хуже обстояло дело с майками. Местная трикотажная фабрика, правда, выпускала белые майки, но без рисунка. Под нажимом общественности директор пообещал пробить и наладить новую технологическую линию для нанесения картинок. Но потребитель ждать не желал. На помощь ему пришел частник, чуткий на спрос. Частник приобретал в магазинах майки местной фабрики, лихо выводил волшебное слово «адидас», а пониже ставил роскошное клеймо, напоминавшее безногого верблюда. Продукция шла нарасхват, по десять рублей за штуку. Отметим, что через два года местная фабрика начала выпускать майки с картинками, но, к сожалению, в моду опять вошли майки без рисунков.

Нельзя не сказать о том влиянии, какое оказал ящер на культурную жизнь Утиноозерска. Деятели искусства, вдохновленные таинственным животным, умудрились в кратчайшие сроки создать оригинальные произведения. Так, художник Холимчиков откликнулся эпическим полотном «Мытье тракторов на закате». Три могучих железных коня стояли в реке, и загорелые смеющиеся трактористы драили их с удовольствием. А из воды торчала голова ящера, с интересом наблюдавшего за людьми. Критика отмечала, что особенно удался Холимчикову глаз животного, в котором отражался один из трактористов.

Местный драмодел Горобец буквально за ночь сочинил пьесу «Лицом к динозавру», где было всего три действующих лица. Сюжет был прост: пожилые супруги, сидя на берегу озера, на протяжении двух часов обвиняют друг друга, и из воды регулярно выныривает ящер, символизирующий вечность, и произносит крылатые выражения. Ящера с блеском сыграл актер Мерцайлов, всю жизнь мечтавший о такой роли.

Вокально-инструментальный ансамбль «Децибелы» быстро включил в свой репертуар новую песню «Плывет ящер», исполняя ее на «бис» под фонограмму. И уж, конечно, нельзя не упомянуть поэму «Мы не вымрем», написанную известным в городе поэтом Никитой Рагозиным. Читал ее Никита великолепно. Он то пришептывал, заставляя слушателей приподниматься, чтобы разобрать слова, то яростно взвывал, отбрасывая зрителей к спинкам кресел. Особенно удались ему строчки: «Мы оба с тобой чудовища! Наши души никем не познаны. Ты родился слишком рано — я родился слишком поздно!»

Кроме перечисленных творческих удач, достойна внимания задумка монументалиста Дядина, решившего высечь из гранита древнего гиганта в натуральную величину. Эта работа должна была продолжаться несколько лет, после чего собирались установить скульптуру при въезде в Утиноозерск.

Большую популярность приобрели в городе лекции доцента Крутицкого, который доказывал неземное происхождение утиноозерского ящера. Согласно его гипотезе, когда-то Землю посетили пришельцы. С помощью направленного взрыва они создали озеро и вывели в нем плезиозавров. Утиноозерцам была приятна сама идея о десанте инопланетян не куда-нибудь, а именно в тот район, где позже вырос славный город. Кое-кому, чего скрывать, иногда приходила в голову дерзкая мысль, что и они, жители Утиноозерска, возможно, тоже неземного происхождения. Поверить в это было нелегко, но как знать, как знать…

В такой обстановке интерес к очевидцу Жгульеву нарастал с каждым днем. Со всех сторон сыпались приглашения и просьбы рассказать о встрече с ящером. Очередное выступление Евгения Ивановича состоялось в клубе кондитерской фабрики. Зал был полон. В первом ряду сидела Зоя Мироновна, просматривая записки, адресованные мужу. На доске висела огромная фотография ящера. Фигура Альбины была заклеена одиноким деревом. Был еще плакат с изображением древнего животного и автомобиля «Москвич» — для сравнения.

Очевидец водил указкой по плакату и уверенно сообщал размеры: «Приблизительная длина, включая хвост, двенадцать метров. Ширина в районе брюха — порядка семи метров. Высота от лап до холки — пять с половиной метров. Окраска болотная типа «хаки».