Тихоня - Дж. Л. Бэк

Это не первый раз, когда меня бьют, и не последний, но для нее это неожиданность. Она тут же пытается отстраниться, на нежных чертах отражается ужас.

— Я… Прости… — бормочет она, закрывая лицо руками, словно не может поверить, что совершила такое. Странно, что она извиняется из-за акта самозащиты. Я молчу, позволяя эмоциям захлестнуть ее. В ней есть что-то настоящее, что-то такое, что заставляет меня хотеть оставить это себе.

Опустив руки, она сокрушенно качает головой, и я замечаю струйку крови, стекающую по ее пухлой верхней губе. На щеке царапина и уже наметившийся синяк. Не удивлен, что она поранилась. Думаю, был бы шокирован больше, если бы она этого не сделала, учитывая местность и тот факт, что она бежала в темноте. Я осторожно вытираю кровь, и она запоздало отбивается от моих рук.

— Успокойся. Ты поранилась, цветочек.

Она хмурится, и это чертовски мило. Очки набекрень, щеки порозовели, а красивые зеленые глаза ярко мерцают в лунном свете. Я поправляю их и убираю прядь золотистых волос с лица, чтобы получше рассмотреть ее.

— Дай-ка я посмотрю на тебя.

Ее ноги подкашиваются, и я кладу руку ей на бедро, чтобы поддержать. Даже в тусклом лунном свете вижу исцарапанные колени и ладони.

— Может, если бы ты не убегала, то не поранилась бы.

Это замечание дает ей еще один повод нахмуриться. Она с отвращением поджимает губы и бросает в мой адрес еще одно оскорбление.

— Может, если бы ты не был психопатом, помешанным на причинении вреда людям, у меня вообще не было бы причин убегать.

Я лишь улыбаюсь. Ее непокорность — это все, на что я мог надеяться, и даже больше. Ее колени стучат друг о друга, и я провожу ладонями вверх-вниз по ее рукам, чтобы согреть.

— Позволь мне немного привести тебя в порядок, цветочек.

Достаю из кармана маленькую аптечку, которую всегда беру с собой в такие вечера, как сегодняшний. Большую часть времени она остается неиспользованной, но, к счастью для моей тихони, я забочусь о том, чтобы она не подхватила инфекцию.

Достаю спиртовую салфетку, и она морщит нос от запаха антисептика, ее темные глаза следят за каждым моим движением, пока я протираю порез на ее лице. Возможно, дело в инстинкте самосохранения или в чем-то еще, но она позволяет обработать и заклеить рану, это заставляет поверить, что мое присутствие не вызывает у нее такого уж сильного отвращения. Когда опускаюсь перед ней на колени, она шевелит ногами, словно хочет меня пнуть, но я сжимаю ее колени вместе и шлепаю по бедрам.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь.

Она фыркает.

— Здорово. Ты можешь делать со мной все, что захочешь, но я не могу ничего делать с тобой?

— Никто этого не говорил. Ты правда можешь делать со мной все, что захочешь. Правила для тебя такие же, как и для меня, но позволь внести ясность. Не имеет значения, что ты со мной сделаешь. Ничто, кроме гребаной смерти, не помешает мне забрать то, что мое по праву.

Словно окончательно сдавшись, она опускается на землю. Я наклоняюсь и подхватываю ее под мышки, крепко прижимая к себе. Ощущение ее тела, как оно сливается с моим… Блядь. У меня было много женщин, но ни к одной из них я не испытывал такого опьяняющего влечения. Когда она замечает, что моя эрекция упирается ей в бедро, то снова начинает сопротивляться, но я сжимаю ее крепче.

— Нет, этого не произойдет. Чувствуешь это? Эта маленькая погоня, в которую ты меня втянула, так измотала, что я даже не могу ясно мыслить.

Она тихонько всхлипывает.

— Я ничего не делала.

— Ты… — я провожу рукой по ее бедру и забираюсь под платье, чтобы почувствовать обнаженную кожу. По ее телу пробегают мурашки, пока я не просовываю руки между ее бедер и не сжимаю лоно поверх трусиков. Она снова хнычет, и мне нравится этот звук, слетевший с ее губ.

— Скажи мне, цветочек, ты будешь кричать для меня?

Она издает леденящий кровь крик, и, подобно раскату грома в небе, энергия внутри меня превращается в электричество.

— Ты такая хорошая девочка, цветочек. Подчиняешься моим правилам и делаешь то, что я хочу, но я не удивлен. У меня такое чувство, что ты всегда следуешь правилам.

— Заткнись и перестань прикасаться ко мне!

Я смахиваю капельки пота, стекающие по ее шее.

— Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты согласилась на это, когда вошла в этот лес. Теперь я просто беру то, что уже принадлежит мне. Не моя вина, что ты до сих пор этого не поняла.

— Я ни на что не соглашалась! — рычит она, и я впиваюсь зубами в то место, которое облизывал минуту назад. Из ее нежного горла вырывается еще один визг.

— Осторожно, дорогуша. Я еще хочу услышать твои крики позже, так что пока не срывай голос.

Чувствую губами, как она тяжело сглатывает. Меня одолевает желание укусить сильнее, но я не поддаюсь, пока нет. Я хочу от нее гораздо большего.

Несу ее к большому бревну и усаживаю на него.

— Расслабься на секунду. Позволь мне позаботиться о тебе и убедиться, что ты не слишком себя извела.

Она отшатывается.

— Почему?

— Несмотря на то, что ты до сих пор обо мне думаешь, я хочу твоего удовольствия так же сильно, как и боли. Планирую добиться этого любым доступным способом… хочешь ты того или нет. Если захочешь, облегчишь задачу, но я всегда готов к борьбе, в которой возьму это.

У нее перехватывает дыхание, и она обхватывает себя руками, как будто это спасет ее. Я раздвигаю ее колени, а она пытается снова свести их вместе, за что получает еще один шлепок по бедру.

— Нет, цветочек. Если я раздвигаю тебя, ты так и остаешься, или пожалеешь, когда я поставлю тебя в гораздо худшее положение.

На ее кристально-зеленых глазах наворачиваются слезы и начинают стекать по грязным щекам. Медленно, так медленно, что я почти теряю