Последнее начало - Александр Холин

Только во все времена деловые люди авторитетно пожимали друг другу руки, совсем как в древней басне: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Странные дурацкие похвальбы воспринимались вполне серьёзно, и даже писались научные трактаты для разработки полоумных проектов. Что могла получить планета от таких жильцов? Разве что обезьяну, играющую с гранатой! Но однажды попытка нападения из внешнего мира на мутантов всё же состоялась. Вокруг нескольких зон за окружностями было установлено по шесть точек психотронных передатчиков. Наиболее интересен тот факт, что передатчики, соединённые меж собой прямыми ультразвуковыми лучами, образовывали шестиконечную звезду, являвшуюся полем мистического воздействия на человеческое сознание.

Всё, что находилось в лучевом поле шестиконечной звезды, подвергалось интенсивному программированию. Андрогины воздействием психотронного оружия пытались заставить новоявленных соседей покинуть убежище, выйти и сдаться на милость победителя. Однако никто не сообщил престарелым владыкам, что ни один местный житель, ни одно животное из зоны не воспринимает вредного для самих андрогинов оружия. Что любой камень, любое помещение, любая трещинка в зоне — обиталище Святого Духа, а под Его омофором [27] никаким силам не добраться до возникшей новой нации победы человека над силами природы. Так было и в старину. Недаром в неспокойные времена нормальные люди от басурманских набегов спасались в православных церквах.

Много знаний почерпнул Ратибор из книг, хранящихся в подземных галереях. Но не столько знания о прошлой жизни волновали атлета, сколько ночные беседы с Приходящим к нему. Каждый раз он с нетерпением ждал ночи. Тогда в зоне утихомиривались бури и ураганы, не открывались озоновые дыры, не проливались кислотные дожди.

Именно в это спокойное время в пещере Ратибора происходило что-то не очень обычное. Многометровый бетонный потолок испарялся, проваливался в небо, исчезал, как будто его и не было. На этом месте появлялась космическая дыра, уходящая в небо. От озоновой её отличало всякое отсутствие ураганов и катаклизмов. Более того, небо выглядело нежным, бархатным, тёплым, не сулило ничего необычного, неприятного. Казалось, звёзды приблизились к земле настолько, что можно их потрогать руками, даже погладить. Благодатный морской бриз баловал зону своим вниманием, и это выглядело просто прекрасно.

Богатырь ещё не знал морского дуновения ветра, ни разу не видел моря, но уяснил, что это красиво, что это часть человеческой души. А душа? Откуда пришло знание о ней? Конечно же, Приходящий Ангел посвящал неофита в знание подпланетного пространства, которое должно жить, если создано Всевышним, а не служить потребой властолюбивому гниловатому чувству архантропа-людоеда.

Перед явлением Приходящего в жилище Ратибора раздавалось тихое пение, какой-то удивительный тонкий запах разливался вокруг. Затем из железного креста или из космоса, а, может, прямо из подпространства появлялся Человек. Правда, человеком его назвать было довольно сложно потому, что он не имел определённой формы. И меняться мог прямо на глазах у неофита, представляясь одноглазым богатырём под стать Ратибору, или же седовласым старцем, или просто светлым пятном, зависающим в воздухе.

Ангел мог являться в любом обличии. Одно только для него было в тяжесть — земная пещерная темнота. Сам он был неописуемого сияния, даже смотреть на его светозарный облик было больно. Собственно, Ратибор догадывался об этой несуразности, поскольку Ангел являлся в свете, непривычном окружающему миру.

Как же плохо должно быть ему, посетившему эту непроглядную темень!

Светозарному Ангелу так же, вероятно, больно глядеть на мрачные чёрные тени, копошащиеся вокруг. А его сияние было настолько необычным и живым, что хотелось даже назвать его огнём. Но огонь способен на разрушение, а этот свет — никогда. Хотя огонь бывает и внутренним, дающим человеку жизнь.

Ратибор снова полез в книжку, ибо запомнил высказывание мудреца именно по этой теме: «Огонь и тепло дают ключ к пониманию самых разных вещей, потому что с ними связаны неизгладимые воспоминания, простейший и решающий опыт каждого человека. Огонь — это нечто глубоко личное и универсальное. Он живёт в сердце. Он живёт в небесах. Он вырывается из глубин вещества наружу. Он прячется в недрах материи, тлея под спудом, как затаённая ненависть и жажда мести. Из всех явлений он один столь очевидно наделён свойством принимать противоположные значения — добра и зла. Огонь — это сияние Рая и пекло Преисподней, ласка и пытка. Это кухонный очаг и апокалипсис… Огонь противоречив, и поэтому это одно из универсальных начал объяснения мира». [28]

Да, именно эти слова мог произнести человек, сам видевший сияние огня, ангельского огня. Это внутреннее состояние в присутствии Приходящего сразу становилось настолько притягательным, зовущим, добрым, что почти сразу Ратибор успокаивался, забывал всё на свете. Он, как младенец в руках матери, слушал, слушал…

— Ты знаешь теперь, — говорил Приходящий, — Господь сотворил весь этот мир не руками, но Словом. Можешь ли ты представить, понять существующим и ныне, и присно, и во веки веков Единого Творца всего сущего, создавшего материальный мир Волею Своею? Можешь ли ты почувствовать Бога во всём, что тебя и меня окружает, Его тело, которое не осязаемо, не видимо, не измеримо, не похоже на что-либо иное?

— Какое же есть, Его тело, ты видел? — полюбопытствовал богатырь. — Можно ли коснуться Его, ли хотя бы увидеть?

— Оно не есть ни огонь, ни вода, ни воздух, ни дух, но — запомни! — всё, что Видишь и ощущаешь, от Него происходит. Будучи благим, Он возжелал сотворить мир для мира и украсить землю. И во всём, казалось бы, сверхъестественном, воистину нет ничего сверхъестественного. Вся история этого мира неминуемо связана с Божественной мистикой и вся мистика неотделима от истории человечества. Если ты поймёшь это, путь твой к познанию недалёк.

— Я прекрасно понимаю, что нет ничего сверхъестественного, но есть в природе преодоление её явлений, неуловимое для наших физических чувств. Я бы это назвал, — Ратибор задумчиво поскрёб у себя за ухом, чем вызвал еле заметную улыбку на лице Ангела. — Я бы это назвал просвечиванием невидимого на границах видимого. При нашем настоящем состоянии сознания нам очень трудно признать реальность невидимого; вероятно, для высшего духовного сознания явления материи физической и осязаемой кажутся в такой же степени нереальными и несуществующими. Но синтез души и материи, представляющий собой две стороны единой жизни, заключается в Духе, ибо, если мы поднимемся к вечным началам, к первопричинам, мы найдём, что динамизм природы объясняется законами Разума, а законы жизни постигаются самопознанием, опытным изучением души. Я прочитал в одной книге, написанной когда-то в древности: «Красота души, высвобожденная победой над плотским естеством, способна сотворить чудо, ибо, когда она возгласит угодное Ему, то получит всё». [29]