Трофейщик-2. На мушке у «ангелов» - Алексей Рыбин

Алексей молчал. Со словами водителя снова нахлынуло ощущение, которое он испытал в первые свои часы пребывания в Штатах, — чувство защищенности и в то же время нереальности происходящего. Вместе с ним исчезла и зудящая неопределенность. В конце концов, если посмотреть на их положение немножко с другой стороны, то все не так уж плохо. Можно даже сказать, что Ларисе повезло. Хорошо бы она это поняла и не сдрейфила в последний момент.

— Слушай, — он улыбнулся Ларисе, — у меня есть план.

— Какой еще, в жопу, план?

Водитель хмыкнул:

— Ай-ай-ай, какая красивая девушка, а ругаешься.

— Что, не привык еще?

— Да уж трудно тут не привыкнуть. Что странно, ребята… Вы-то давно здесь?

— Давно, — ответила Лариса за обоих.

— Почему здесь все русские матерятся? Не понимаю. Приличные люди, а как в машину сядут — я такого мата в России не слышал! Я двадцать лет в Питере таксистом отработал — уж чего, казалось бы, только не видел, чего не слышал! А здесь — труба дело!..

Они ехали через Чайна-таун. Улицы китайского квартала в самом сердце Манхэттена были почти пусты, насколько это вообще здесь возможно.

— А китайцы богобоязненные рано спать ложатся, — перебил рассуждение «интеллигентного» шофера Алексей.

Лариса посмотрела на него удивленно — нашел время для изучения подробностей быта. Он перехватил ее взгляд.

— Что приуныла? Не паникуй, не пропадем!

— Проблемы? — спросил водитель.

— Житейское дело… — легко ответил Алексей. — Прорвемся.

Он чувствовал настоящий, хороший подъем. Рядом красивая барышня, русский таксист, они мчатся… нет, к сожалению, плетутся по ночному Нью-Йорку, хвост… А вот и хвост. Алексей углядел наконец-то машину, которая шла вплотную за ними. Они уже выскочили из пустынного ночного Чайна-тауна и приближались к дому. Машин вокруг стало больше, но этот длинный, «семейный», как здесь говорили, «форд» упорно следовал по пятам. За тонированными стеклами не было видно, сколько человек находится внутри машины, удивительно напоминавшей питерские бандитские экипажи. Правда, в Питере для боевых действий использовались большей частью «девятки», в таких «семейных» разъезжали «папы».

Да, это уже серьезно. Он покосился на Ларису — та, кажется, ничего не заметила. Быстро стал вспоминать, как ведут себя в Штатах при стычках на улице, — ничего, кроме присевшей фигуры, палящей с двух рук, на ум не шло. Но как-то трудно было переместить эту киношную фигуру в реальность. Такси остановилось, и водитель сказал: «Приехали». «Форд» проехал чуть вперед, затормозив метрах в двадцати за перекрестком. Алексей знал, что парковка здесь запрещена, — Лариса уже успела рассказать об этой вечной проблеме больших американских городов. Алексей вспоминал Питер, заехавшие двумя колесами на тротуар иномарки, стоящие там, где захотелось остановиться их хозяину, и хмыкал недоверчиво.

Алексей расплатился и замешкался, вылезая из машины. Ларисе он решил ничего пока не говорить, чтобы не напугать ее раньше времени, — вдруг еще поднимет панику и в ответственный момент испортит все дело. Какое может быть дело, он даже и не предполагал, но постарался настроить себя на готовность к самому неприятному. Запросто могли начать палить прямо из машины — сумка с деньгами при нем, пристрелят, заберут бабки, и все дела…

— Ты что застыл? — Лариса толкнула его сзади.

— Извини. — Он вышел из машины. Не поворачивая головы, протянул руку, чтобы помочь выйти Ларисе. Глаза его словно прилипли к «форду», не подававшему пока признаков жизни.

— Леша, что происходит? — Она почувствовала его напряжение.

— Молчи. Быстро пошли домой. Иди с этой стороны. — Он так и не повернул к ней головы, сильно и резко дернув за руку, чтобы встать между машиной и ней.

— Ты что?! — рассердилась Лариса.

Ничего, пусть сердится, дойти б до парадного…

«Форд» таинственно смотрел черными стеклами.

Алексей был готов толкнуть Ларису и упасть вместе с ней, как только приоткроется дверца, — стрелять через стекло они вряд ли будут. Страха по-прежнему не было — он даже удивился, вспомнив, как под Питером, в лесу, всего пару дней назад обливался потом, стреляя в человека. Здесь все было по-другому, правда, еще ничего и не началось. Алексей старался успокоить себя — ну, стоит машина, мало ли что там внутри происходит? Почему обязательно по его душу? Может быть, просто так…

Последние несколько метров он буквально протащил Ларису по асфальту, она сперва упиралась, но, увидев сжатые губы Алексея и ходящие под плохо выбритой с похмелья кожей желваки, подчинилась.

— Быстрей открывай!

Она все еще возилась с ключом входной двери.

— Слушай, ты мне, может быть, объяснишь…

Одновременно с дверью подъезда начала открываться дверца «форда». Алексей втолкнул Ларису в открывшуюся узкую щель, втиснулся за ней и, лишь почувствовав за собой крепкую — он уже оценил ее раньше — глухую дверь, глубоко вдохнул и выпустил руку Ларисы.

— Быстро, быстро, Лариса!

Он не давал ей опомниться до тех пор, пока не оказались в студии.

— Ну? — Она вырвала из рук Алексея сумку с деньгами, бросила в угол, повалилась в кресло и повторила громче: — Ну?!

— Ну, ну… Хвост за нами был. Ты видела этот «форд»? — Алексей подошел к окну. Вот он стоит. — Подойди, Лариса, взгляни. От самого Бруклина за нами ехал.

— Да? Хм. Хорошие дела. Так что делать будем?

Алексей, сев на табурет, закурил.

— Что делать? В Питере я бы сказал тебе, что делать. А здесь… Приехал отдохнуть, черт… — Он поморщился. — Да. Здесь ты уж, будь любезна, расскажи, как у вас принято с бандитами разбираться. Я не очень-то в курсе. В полицию, что ли, действительно идти? Так у меня привычки такой нет. И в Питере никогда с ними не связывался, и здесь ничего хорошего от них не жду. Предпочитаю сам разбираться. Это всегда оказывается проще и иногда — дешевле…

Лариса молчала. Подойдя к кухонному столу, она взяла компакт-диски, которые ей передал Кеша, покрутила в руках. Одна коробка была ею разобрана на составные части еще прошлым вечером. Она тихонько потрясла пластмассовым футляром, и на подставленную ладонь вывалились квадратные кусочки фольги.

— Знаешь, что это? — Она протянула блестящие квадратики Алексею.

— О! Догадываюсь. Что ты думаешь, Россия — совсем уж мировая провинция? Кислота у нас там в ходу. Вещь очень модная. Но я к этим вещам равнодушен.

— Кеша тоже был к ним равнодушен. Его интересовали деньги.

— Ах вот оно что… Теперь все встает на свои места. Наркомафия? Вот это да! Во попал!

— Если бы просто наркомафия, а то — ваша, русская…

— Русская. Мне Кеша сказал, что русская мафия — это блеф.

— Да, блеф. Ты бы его больше слушал. Это самые дикие звери здесь. Вырвались из клетки на свободу, крушат все подряд. То, до чего сам Кеша допрыгался, — это блеф?

— Так он наркотой торговал?

— Да.

— И ты тоже?..

— Да нет. Я у него иногда покупала по мелочи, для себя. Я у него была «свой» клиент. Про меня у них никто не знает. Надеюсь… — поправилась она. — Деньги Кеша у меня занимал, когда трудно было. Мы с ним как бы дружили, это здесь редкость… Какой у тебя план? — спросила она, вспомнив о разговоре в машине.

— План прост, как все гениальное. Я в этом деле, в смысле разборок с бандюганами, кое-что понимаю. Опять-таки. Не знаю, на каком уровне и как они у вас происходят, но опыт у меня есть небольшой. Меня здесь вообще никто не знает — кто, откуда, зачем… Я ведь никто, нигде не живу, не работаю, пойди найди меня. Давай вместе с этими деньгами свалим в глубинку, туда, куда я собираюсь? Собирался, точнее. Не могу же я тебя бросить. А другого выхода я, честно говоря, не вижу. Подумай. Все зависит от того, что ты скажешь…

Подумай! Она думала всю дорогу. Положение казалось совершенно безвыходным. Можно, конечно, самой искать хозяина. Она была уверена, что такая сумма не могла принадлежать Кешке, не того масштаба был человек. Но как его найдешь? Скорее он или они сами ее найдут. И скорей всего, на этом не успокоятся. А тогда два пути — пуля в лоб или совместная работа. На второе рассчитывать нечего — во-первых, это было совсем уже против ее планов, во-вторых, на кой черт она им нужна? Гораздо проще отправить на дно Гудзона…

А то, что предлагал Алексей, было, разумеется; чистым безумием. Бежать в никуда — бросить работу, квартиру… Это, конечно, небольшая проблема, в Америке люди меняют место жительства часто, но «кинуть» бандитов — это значит всю жизнь ждать. Они будут искать, не успокоятся — даже не из-за суммы, в конечном счете бывает, что теряют люди и больше. Просто так уж заведено. Они не забудут об этих деньгах, а она не получит покоя до конца дней своих.

Лариса считала себя человеком осторожным, расчетливым. Способным распланировать если не всю свою жизнь, то хотя бы ближайшие годы. Что и происходило — она строго следовала расписанию, составленному для себя, и это очень ей помогало. После того как она преодолела первые месяцы, казавшиеся ей невыносимо скучными, точно следуя графику, она стала пожинать первые плоды. Появились деньги, поскольку она ограничила себя в тратах и с немецкой точностью записывала сумму, которую расходовала за день. Отношения с сослуживцами стали ровными, исчезли мелкие проблемы, тормозящие работу. Круг друзей сжался в точку — в одну любимую девушку Джуди, провинциалочку, приехавшую в Нью-Йорк из Техаса и оказавшуюся на редкость, до агрессивности, сексуальной, просто неуемной особой. Джуди крепко усвоила заложенные в нее с детства качества — верность, честность, щедрость, все, что вложили в нее родители и несколько поколений предков-ковбоев. Джуди была прекрасным другом. Ларисе никто, кроме нее, по большому счету не был нужен.