Пригоршня праха - Ивлин Во

— На нем впору только мужчине ездить, — сказал Бен.

— Да с ним и конюх не управляется, а папа и вовсе не хочет к нему подходить, — выдала семейную тайну уязвленная мисс Рипон. — Во всяком случае… то есть я хочу сказать… Я думаю, они бы с ним тоже сегодня не справились.

Гнедой, однако, пока вел себя смирно и не отставал от других лошадей. Они шли вровень — пони Джона посредине, мисс Рипон с Беном по бокам.

И тут-то все и случилось: у поворота дороги они наткнулись на одноэтажный пригородный автобус. Он и так шел на малой скорости, а завидев лошадей, водитель еще притормозил и отвел машину к обочине. Племянница мистера Тендрила, чьи надежды на охоту не оправдались, следовала за ними на велосипеде почти впритык; она тоже сбавила скорость, а увидев, что конь мисс Рипон может взбрыкнуть, и вовсе притормозила.

Бен сказал:

— Давайте я сперва поеду, мисс. А ваш за мной пойдет. Не дергайте удила, просто хлестните его разок.

Мисс Рипон в точности выполнила его совет; надо сказать, все вели себя очень разумно.

Они поравнялись с автобусом. Коню мисс Рипон это пришлось не по вкусу, но казалось, что он все же пройдет. Пассажиры, забавляясь, смотрели на эту сценку. И тут у велосипеда, шедшего на нейтральной скорости, вдруг оглушительно выстрелил мотор.

На какую-то долю секунды конь мисс Рипон с перепугу застыл на месте, потом, видя, что опасность угрожает и спереди, поступил как и следовало ожидать: отпрянул в сторону и со всего маху двинул пони боком. Джон вылетел из седла и упал на дорогу; гнедой мисс Рипон, встав на дыбы, пятился задом от автобуса.

— Держите его, мисс. Хлыстом его, хлыстом, — кричал Бен. — Мальчонка упал.

Мисс Рипон хлестнула коня, тот взвился и понесся по дороге, но перед тем успел ударом копыта отбросить Джона в канаву, где тот и остался лежать неподвижная, согнутая вдвое фигурка.

Все согласились, что винить тут некого.

Прошел почти час, прежде чем новость достигла Джока и миссис Рэттери, которые ждали у другой пустой опушки. Полковник Инч отдал приказ прекратить на сегодня охоту и отвести собак в псарни. Стихли голоса, еще пять минут назад заявлявшие, что им доподлинно известно, будто мистер Ласт отдал приказ перестрелять в своем поместье всех лис. Позже, после ванны, все отвели душу, дружно накинувшись на отца мисс Рипон, но в тот момент они были потрясены и молчали; Джоку и мисс Рэттери одолжили машину, чтоб они могли сразу же уехать домой, и конюха — присмотреть за лошадьми.

— Какой кошмар, — сказал Джок, сидя в чужой машине, — что мы скажем Тони?

— Я самый неподходящий человек для такого дела, — сказала миссис Рэттери.

Они проехали место, где произошел несчастный случай; тут еще слонялся народ.

Слонялся народ и в зале. Доктор застегивал пальто, собираясь уходить.

— Умер на месте, — сказал он. — Удар пришелся в основание черепа. Весьма прискорбно, очень привязался к мальчику.

Но винить тут некого.

Была тут и няня вся в слезах и мистер Тендрил с племянницей; полицейский, Бен и двое парней, которые помогли принести тело, сидели в людской.

— Мальчонку нельзя винить, — говорил Бен.

— Да, винить тут некого, — говорили все.

— Мальчонке сегодня весь день, бедняге, не везло, — говорил Бен, — если кого и винить, так мистера Грант-Мензиса, зачем велел ему уехать?

— Да, винить тут некого, — говорили все.

Тони сидел в библиотеке один. Когда Джок вошел, он сразу сказал:

— Надо сообщить Бренде.

— А ты знаешь, где ее застать?

— Она скорее всего на курсах… Но не скажешь же ей вот так по телефону… Да и потом, Эмброуз пытался дозвониться и туда и на квартиру, но не дозвонился… И что, ну что ей сказать?

Джок молчал. Он стоял у камина спиной к Тони, засунув руки в карманы. Немного погодя Тони сказал:

— Вас ведь не было там, поблизости, верно?

— Нет, мы поехали к другой опушке.

— Мне сначала сказала племянница мистера Тендрила… Потом мы столкнулись с ними, когда они несли его к дому, и Бен мне все рассказал… Какое потрясение для девушки.

— Для мисс Рипон?

— Ну да, она только что уехала… Она тоже упала и сильно расшиблась. Ее конь споткнулся… Бедняжка в ужасном состоянии, а ко всему еще и… Джон. Ей сообщили, что она сшибла его, много позднее — она узнала об этом в аптеке, когда ей перевязывали голову. Она поранилась, падая с коня. Она в ужасном состоянии. Я ее отправил домой в машине… Ее нельзя винить.

— Да, винить тут некого. Просто несчастный случай.

— В том-то все и дело, — сказал Тони. — Несчастный случай. Но как сообщить Бренде?

— Одному из нас придется поехать в город.

— Да… Мне, наверное, придется остаться. Я не могу тебе как следует объяснить, но тут всякие дела возникнут. Ужасно просить о таких вещах…

— Я поеду, — сказал Джок.

— Тут всякие дела возникнут… Доктор говорит, что состоится следствие. Чистейшая формальность, конечно, но страшное потрясение для рипоновской дочки. Ей придется давать показания… она ведь сама в ужасном состоянии. Надеюсь, я ничего такого ей не сказал. Только что принесли Джона, и я был не в себе. Вид у нее был отчаянный. Похоже, отец ее ужасно тиранит. Если б Бренда была тут, она умеет с людьми. А я только все запутываю.

Мужчины постояли молча.

Тони сказал:

— У тебя правда хватит духу поехать в Лондон и сказать Бренде?

— Да, — сказал Джок.

Немного погодя вошла миссис Рэттери.

— Приехал полковник Инч, — сказала она. — Я с ним поговорила. Он хотел выразить вам соболезнование.

— Он еще здесь?

— Нет, я ему сказала, что вас, наверное, лучше не трогать. Он думал, вам приятно будет услышать, что он остановил охоту.

— Очень мило, что он приехал… Как провели день, хорошо?

— Нет.

— Мне очень жаль. На прошлой неделе мы с Джоном видели лисицу в Брутонском лесу. Джок поедет в Лондон за Брендой.

— Я подвезу его на аэроплане. Так быстрее.

— Да, так, конечно, быстрее.

— Пойду переоденусь. Я буду готова через десять минут.

— Я тоже переоденусь, — сказал Джок.

Оставшись один, Тони позвонил. Вошел молодой лакей, он был очень молод и в Хеттоне служил совсем недавно.

— Передайте, пожалуйста, мистеру Эмброузу, что миссис Рэттери сегодня отбывает. Она улетает вместе с мистером Грант-Мензисом. Ее милость, очевидно, приедет вечерним поездом.

— Слушаюсь, сэр.

— Их надо покормить перед отъездом. Я буду обедать с ними… И позвоните, пожалуйста, полковнику Инчу, поблагодарите за визит, хорошо? Скажите, что я ему напишу. И позвоните еще мистеру Рипону, осведомитесь о здоровье мисс Рипон. И в приход, спросите мистера Тендрила — могу ли я повидать его сегодня вечером? Он случайно не у нас?

— Нет, сэр. Он ушел несколько минут назад.

— Передайте ему, что я хочу договориться с ним о похоронах.

— Слушаюсь, сэр.

— Мистер Ласт прямо какой-то бесчувственный, — доносил лакей.

В библиотеке царила невозмутимая тишина, рабочие в утренней комнате отложили на день инструменты.

Первой появилась миссис Рэттери.

— Сейчас подадут обед.

— К чему нам обед, — сказала она. — Вы забыли, что мы основательно подкрепились перед охотой.

— Все равно лучше поесть, — сказал Тони и немного погодя: — Джоку будет жутко тяжело сообщить Бренде. Я все думаю, когда она приедет.

Что-то в голосе Тони заставило миссис Рэттери спросить:

— А что вы будете делать, пока ее нет?

— Не знаю. Тут всякие дела возникнут.

— Послушайте, — сказала миссис Рэттери, — пусть Джок едет в машине. Я останусь с вами, пока не приедет леди Бренда.

— Вам будет жутко тяжело.

— Нет, я остаюсь. Тони сказал:

— Смешно, наверное, но я действительно хотел бы, чтобы вы остались… То есть, я хочу сказать, вам не будет жутко тяжело? Я что-то не в себе. Так трудно поверить, что это правда.

— И тем не менее это так.

Появился лакей с сообщением, что мистер Тендрил зайдет после чая, а мисс Рипон легла в постель и заснула.

— Мистер Грант-Мензис поедет машиной. Он, возможно, вернется к вечеру, — сказал Тони. — Миссис Рэттери побудет здесь, пока не приедет ее милость.

— Слушаюсь, сэр. Полковник Инч просил узнать, не желаете ли вы, чтоб охотники протрубили над могилой «Предан земле».

— Передайте, что я ему напишу. — Когда лакей вышел, Тони сказал: — Чудовищное предложение.

— Как сказать. Он хочет во что бы то ни стало быть полезным.

— Охотники от него не в восторге.

В половине третьего Джок уехал. Тони и миссис Рэттери пили кофе в библиотеке.

— Боюсь, — сказал Тони, — что мы будем себя неловко чувствовать. Ведь мы едва знакомы.

— А вы не думайте обо мне.

— Но вам, наверное, жутко тяжело.

— И об этом не надо думать.

— Постараюсь… Глупо, ведь я совсем не думаю об этом, я просто так говорю… А думаю совсем о другом.