Подаренная ему. На грани - Маша Драч

— Она там плачет, — заявила я, догнав Амирхана после того, как он лично провёл работников заповедника. — В беседке, — уточнила и заправила за уши волосы. — Может, успокоишь? У Айлы ведь через час занятия.

Амирхан посмотрел на меня с высоты своего роста. Его взгляд был таким странным. Будто… Будто он видит во мне не человека, а и впрямь какой-нибудь либо подарок, либо драгоценный камень, что волей случая оказался в его руках. Я понимала, что если так остро буду реагировать на всё, что так или иначе касается Амирхана, то никаких нервных клеток не напасусь.

Наплевать бы на всё, развернуться и уйти в комнату. А они пусть сами здесь разбираются. Только вот на Айлу мне было не наплевать. Она хорошая девочка и не виновата в том, что ее дядя — горный козёл.

— Зачем тебе это? — спросил Амирхан, продолжая неотрывно смотреть на меня. Прямо в глаза. Будто хотел проникнуть в самую душу.

Для чего ему это нужно? Чтобы и ее загадить своими эгоистичными жестокими поступками? Потоптаться и выбросить на обочину подыхать? Нет уж. Я увела взгляд в сторону.

— Она плачет, — повторила я, посчитав, что этого аргумента будет достаточно, если Амирхану, конечно, не всё равно на племянницу, пусть и названую.

Он лишь коротко кивнул и спрятав руки в карманах брюк, уверенным шагом направился в сторону беседки.

Вообще-то подсматривать нехорошо. Но я и не подсматривала. Почти. Ходила неподалёку от того участка, на котором расхаживал павлин и изредка поглядывала в сторону беседки. Амирхан долго разговаривал с девочкой и почти всегда удерживал их зрительный контакт. Сначала Айла казалась безутешной. Затем постепенно она начала успокаиваться и охотно кивать на слова Амирхана. Ну а под конец их разговора, когда она улыбнулась, мне вдруг стало легче. Будто я до этого момента о чем-то сильно переживала. Больше Айла не расстраивалась по поводу отъезда пантеры.

Но покой мне мог только сниться. Я прикорнула у себя в комнате. День был слишком жарким, и жара эта словно высасывала из меня все живительные соки. Казалось, что я прикрыла глаза всего лишь на десять минут, но когда проснулась, то даже испугалась. Вместо ярко освещенной солнцем комнаты, меня встретила ночная тьма и гул голосов.

Спросонок мне почудилось невесть что. Я не сразу поняла, что на вилле снова закатили вечеринку. Не такую шикарную, как празднование дня рождения, но людей было прилично.

Я тихо выскользнула из своей комнаты и подошла к окну, что выходило на задний двор. Музыка, бесчисленное количество внешнего освещения, люди. Кажется, что-то жарилось на вертеле. Из моего надёжного укрытия было видно, что на вертеле поджаривалась туша или барана или вообще верблюда. Скорей, всё же верблюда. Меня передёрнуло. Зрелище было не из приятных.

Амирхан сидел в широком плетеном кресле, расположенном у бассейна. Он разговаривал с каким-то мужчиной. Кажется, я его видела, когда мы готовились к возращению после верблюжьих бегов. Амирхан снова был весь в черном и лениво покручивал между пальцев мундштук.

Скрестив руки на груди, я продолжала наблюдать за вечеринкой. Естественно, что выходить я никуда не собиралась. Мне нравилось, что весь этот галдёж находился исключительно на улице. В дом Амирхан, кажется, никого не собирался впускать. В его день рождения ситуация была идентичной. Правда одного гостя всё же пустили. Меня.

Я нахмурилась и мысленно обрезала любые ниточки, что вели меня к Амирхану. Мне наплевать. На него. Его характер. Привычки. Запах. Глаза. Наплевать. Я здесь временно. Он это знает. Я это знаю. Пусть Амирхан хоть сто раз скажет мне об обратном. Ничего, в сущности, не изменится. Он богатый и разбалованный восточный мужчина. Увидел игрушку — захотел. Уверена, что я не первая, кому «повезло» оказаться в такой ситуации. В свою исключительность и особенность я не верю. И в любовь с первого взгляда — тоже. Поэтому возникает логичный вопрос: где все предыдущие девушки? Убил? Думаю, это вряд ли. Отпустил. Вот и я надаем, а затем вернусь домой.

Похоже, дневной сон мне пошел на пользу — вон сколько дельных мыслей успел обработать мой мозг. Разложив уже в сотый раз всё у себя в голове по полочкам, я как-то даже внутренне успокоилась. Если обстоятельства сильней тебя, то нужно просто переждать и по возможности обратить их себе на пользу.

Взгляд.

Я затаила дыхание. Амирхан, подняв голову, смотрел прямо на меня. Но вряд ли он мог увидеть меня. Свет в коридоре не горел. Да и расстояние было приличным. Но Амирхан несколько долгих мгновений неотрывно смотрел в мое окно, пока пожилой мужчина что-то активно ему рассказывал.

Увидел? Или нет? Я медленно попятилась, затем развернулась и пошла вдоль коридора. Ощущая босыми пятками тёплый пол, я решила умыкнуть с кухни побольше еды и уйти в кинозал. Включу себе какой-нибудь фильм, наемся до отвала и отвлекусь заодно. План показался простым и заманчивым. Главное не забывать, что нужно стараться по максимуму выкручивать ситуацию в свою пользу. Да, так будет значительно проще.

Сдунув со лба непослушный рыжий локон, я зашла на кухню. Она пустовала. Большой двухкамерный холодильник стального цвета был под завязку набит продуктами. Стыдно признаться, но у нас дома такое бывало только по праздникам и то всё равно весьма скромно.

Отыскав небольшой противень, я принялась наполнять его различными фруктами, бутылкой воды, бутербродами, ведерком мороженого и прочими съестными запасами. В общем, я себе ни в чем не отказывала. Противень ощутимо потяжелел. Ну ничего. Я уж как-нибудь дотащу. Для себя же всё-таки любимой, а не для кого-то. Кроме себя у меня больше никого и нет.

Аккуратно закрыв ногой дверцу холодильника, я вдруг услышала, как что-то упало на пол и вдребезги разбилось. Я вздрогнула, решив, что что-то случайно уронила. Но нет. Не я стала причиной небольшого казуса.

Послышалась ругань. Иностранный язык. Сиплый голос. Это был Хасан. Вне всякого сомнения. Сталкиваться с ним у меня не было никакого желания. Но ругань всё никак не прекращалась. Он орал, как заведённый. Но самое интересное, что никто не парировал его выпад.

Осторожно опустив противень с моими припасами на стол, я на носочках вышла из кухни, и увидела Долунай. Она, кажется, что-то несла с улицы в дом. Судя по осколкам — бокалы. Хасан навис над женщиной, как коршун и продолжал ругать ее. Долунай присела и принялась собирать осколки голыми руками. А Хасан даже не собирался прекращать свою словесную экзекуцию.