Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец» - Андрей Негривода

– Вот именно, – воскликнул Мухаммед эмоционально, – ты портрет Вашингтона вспомни. Да у него же африканские губы. Да они с Линкольном только на теме расового равенства и выехали. Не было бы нас, не быть им никогда президентами.

Абдурахман не любил демагогии. Он привык заниматься делом. Изловчившись, он перехватил мяч и быстренько уселся на него.

– Ты что, брат?

– Зарядка окончена. И не забывай, кого здесь старшим назначили.

– Понял, – неохотно признался Мухаммед и исчез в палатке.

Через пару секунд он уже вынырнул из нее, держа в руках маленький переносной телевизор. Поставил приемник на стол и щелкнул кнопкой.

– И почему я твой багаж не догадался проверить? – тихо произнес Абдурахман.

– Ну, новости же посмотреть надо. Мы же с тобой в политику вкручены.

Против этого коренастому нечего было возразить. На экране возникли кадры новостного телеканала. Бронированный израильский бульдозер с неумолимостью танка двигался на одноэтажные арабские хибарки. Двое подростков с повязанными на шею «арафатками» безуспешно пытались забросать его какими-то самодельными взрывными устройствами. Глинобитная стена рухнула, подняв облако пыли. Диктор скороговоркой пояснял суть происходящего. Мухаммед несказанно оживился.

– Нет, ты только посмотри. Снова начали. Это все из-за них, проклятых. Пока они там не появились, мы, арабы, жили мирно.

– Мы хоть и мусульмане, но все же не арабы, а африканцы, – напомнил Абдурахман. – Наверное, ты хотел сказать: мусульмане.

– Это одно и то же. Неужели, Абдурахман, ты не гордишься тем, какая великая миссия выпала на нашу долю? Ты же слышишь, что говорит этот белый ублюдок, я диктора имею в виду.

– Еще неизвестно, белый ли он.

– Наш брат городить такой херни никогда не станет. Совесть не позволит. Даже за большие деньги. Евреи, понимаешь ли, проводят антитеррористическую операцию, а наши братья на Востоке, типа, террористы и незаконные бандформирования. Да все ровным счетом наоборот.

– Я не хочу с тобой спорить, устал.

– А вот выкрадем мы этого ученого – специалиста по аэродинамике или там, климатологии, как нам приказали, – Баумана, и все переменится. Наши друзья на Ближнем Востоке найдут способ заставить его работать на нас. Представляешь, никаких тебе ракет не надо. Создал рукотворный смерч, и пошел он все крушить: Хайфа, Тель-Авив, Иерусалим. И вроде бы никто ни при чем. Вроде как кару небесную на этих проклятых сионистов Всевышний наслал.

– Послушай, – Абдурахман поднялся, – хватит мечтать. Надо делом заниматься. Пошли, проверим нашего подопечного. Вдруг как ситуация благоприятная для похищения. Не зря же эта дамочка нам помогает.

– Пошли.

Мухаммед выключил телевизор и хотел было нести его обратно в палатку.

– Места тут дикие, и люди приличные. Никто ничего не украдет. Разве что медведь появится.

– И медведей не люблю.

Коренастый с худощавым, пригнувшись, двинулись в заросли. Мухаммед продолжал, но уже шепотом:

– Что-то мне фамилия этого ученого не нравится – Бауман. Наши друзья на Ближнем Востоке...

– Да он же русский.

– Думаешь, «их» в России нет?

– Там у них училище военное есть. Самое знаменитое. «Бауманка» называется.

– Ну, тогда я не знаю.

Дальше афроамериканцы двинулись ползком, вскарабкались на скалу и выглянули. Мухаммед напрягся, завидев яхту и новых отдыхающих.

– Их еще только не хватало. Кто такие?

– Я уже тут был на рассвете, – признался Абдурахман, – и тоже хотел бы это знать. Если бы тебя не дернул, то ты со своим дурацким баскетболом все бы пропустил. Они бы уже могли нашего Баумана десять раз украсть.

– Странно, – разглядывая «пришельцев», пробормотал Мухаммед, – одни белые. И ни одного нашего. Не нравится мне это.

И тут Абдурахман высказал Мухаммеду то, что накипело у него на душе.

– Вот ты все Аллаха поминаешь, к месту и не к месту. А это грех, между прочим. Аллах нас, темнокожих, создал для того, чтобы мы в теплом климате, в тропиках жили. Под кокосовыми пальмами, финиками и бананами, на берегу теплого океана, а не мерзли на этой долбаной Аляске, где даже медведям холодно. Если б ты не вербанул эту Сьюзен Монроу и не сболтнул об этом нашим хозяевам с Ближнего Востока, не лежали бы мы с тобой сейчас на холодном камне. Еще пара дней, и я геморрой с гайморитом заработаю. А это, как ты знаешь, абсолютно не африканские болезни.

– Я же старался. Думаешь, мне с этой белой дурой в постели хорошо было? Они же все уродки: губы тонкие, носы длинные и волосы прямые.

Глава 21

Как только впереди по курсу нарисовались скалы, поросшие густыми темно-зелеными водорослями, Полундра сбавил скорость. Лопасти гребных винтов перестали бешено вращаться, тут же исчез и еле различимый в шумах моря гул, издаваемый ими. «Касатка-3» медленно подходила в подводном положении к берегу, чуть ли не цепляя днищем каменистое дно.

Вскоре Павлов и Кармен уже стояли на скалистом берегу, торопливо снимая с себя баллоны, гидрокостюмы и облачаясь в обыкновенную одежду. «Подводный мотоцикл», на котором они приплыли, находился неподалеку. Он был надежно спрятан под водой и зафиксирован между двумя каменными глыбами. Рассмотреть аппарат для подводного плавания с поверхности не представлялось возможным – «Касатка-3» гармонично сливалась с чернеющими на дне камнями и скальными выступами, для надежности ее прикрыли камуфляжной сеткой.

Полундра натянул на горло воротник теплого вязаного свитера, потер замерзшие ладони рук и принялся расчехлять брезентовый сверток прямоугольной формы.

– Наш дом? – улыбнулась Кармен.

– Временный дом, – уточнил Полундра, – не забывай, что мы с тобой молодожены.

Сложенная в несколько раз и спрессованная материя распрямлялась в его руках, дующий с моря ветер надувал парусину, придавая ей форму конусообразной палатки. Через несколько минут на скалистом берегу уже высился матерчатый «домик» с прорезанным окошком и входом, затянутыми антимоскитными сетками.

Кармен тоже не сидела без дела. Пока Михаил Павлов закреплял палатку на скалистом берегу, загоняя в расщелины между камнями металлические колышки, она выкладывала из рюкзаков провиант: консервы, упаковки минералки, спички... Еды было не так уж много, но ее вполне хватило бы на два дня. На крайний случай Полундра и Кармен могли поймать в море рыбу, которой здесь было так же много, как снега на вершинах далеких гор.

– Не так мягко, как хотелось бы, – выглянул из палатки Павлов, – но не на отдых же приехали.

– И то верно, – бросила через плечо кубинка.

Полундра ползком, на коленях, выбрался из палатки, встал и выпрямился в полный рост.

– Аккумуляторы для «мотоцикла» зарядим ночью, – он кивнул на двигатель с электрогенератором, выглядывающий из открытой сумки.

– Ты думаешь, – вполне ожидаемо предположила Кармен, – что сейчас здесь может кто-то объявиться?

– Не исключено. Побережье Аляски практически на всем своем протяжении – заповедник, а значит, здесь есть лесники, рыбнадзор... Они непременно должны заинтересоваться новыми отдыхающими, проверить документы, расспросить, с какой целью прибыли. А если увидят аккумуляторы, у них возникнет резонный вопрос – зачем они нам? Ведь сдутая моторная лодка, которая у нас есть, на батареях не плавает. Вот поэтому и оставим их пока под водой. Генератор же не должен вызвать особых подозрений.

Кубинка промолчала. Полундра был абсолютно прав – лучше десять раз перестраховаться, чем один раз ошибиться.

– Побудь пока здесь. А я разведаю местность, – и, не дожидаясь ответа, Павлов начал взбираться по скалистому склону, на котором местами росли деревья и кустарник.

Крутой склон лишь снизу выглядел неприступным. На самом деле на нем было много выемок, расщелин, выступов. Старший лейтенант уверенно карабкался вверх, временами останавливаясь и переводя дыхание. Под подошвами его ботинок хрустели камни, осыпалась земля. Ладони его рук покрывались царапинами, под ногти забивалась грязь и каменная пыль.

Забравшись на вершину горы, Павлов осмотрелся вокруг. Внизу на узком скалистом берегу виднелась его палатка, возле которой уже разводила костер Кармен. Через сотню метров, за скалою, клином врезающейся в море, простиралась огромная бухта. В свою очередь, она дробилась на маленькие бухточки. К самой же большой из них подступала крохотная, но уютная долина, поросшая густой травой. Кое-где на ней даже высились ели-великаны с пушистыми ветками.

Павлов неохотно лег на холодные камни и приник к окулярам бинокля. Скользнув взглядом по дороге-серпантину, серой змейкой спускающейся по склону горы к долине, он остановился на черном джипе с прицепом, припаркованном у ее подножия. Рядом с внедорожником стояла палатка, лежали рюкзаки и сумки. Но никого вокруг не было. Лишь дымился, догорая, костер.

Полундра перевел взгляд на соседнюю бухту. Тут также стояла палатка, но она еле просматривалась через заросли, горел костер. Двое афроамериканцев, укутавшись в клетчатые пледы, сидели и грелись у огня.