Чудовищная правда - К. А. Найт

с щек и падают ему на грудь, но он ничего не говорит по этому поводу. — Мне очень жаль, что ты была одна, и я ненавижу, что тебе пришлось пройти через это в одиночку.

Шмыгнув носом, слегка отстраняюсь, а Катон нежно утирает мои слезы и смотрит мне в глаза.

— Что с ними случилось? — наконец спросил он.

— Они погибли в результате несчастного случая, — шепчу я. — Глупый несчастный случай. В одну минуту они находились рядом, говорили о торте на мой день рождения, а в следующую — их не стало, и мир стал не таким ярким и гораздо более холодным.

Он кивает, как будто понимает, и я думаю, что так оно и есть.

Мы оба сироты.

— Ты больше не останешься одна, Талли, — обещает Катон, наклоняясь ко мне. Я невольно закрываю глаза, и Катон по очереди нежно целует каждое веко. — И я уверен, что они очень гордятся тем, какой женщиной ты стала.

Не знаю почему, но от этого я плачу еще сильнее, а он просто держит меня. Этот монстр, этот… этот человек, который должен ненавидеть меня за то, что я просто человек, бережно обнимает меня, пока я горюю по своим родителям. Он успокаивает и защищает меня, обнимая так крепко, что я впервые за долгое время начинаю чувствовать себя в безопасности.

Постепенно я успокаиваюсь, и неловко чувствую себя, сгорая от стыда из-за своей вспышки, поэтому, отстранившись, избегаю его взгляда и прочищаю горло. Пожалев меня, Катон сжимает мою руку и отпускает, оставляя между нами пространство. Катон, вероятно, знает, что мне это нужно, учитывая, как я себя чувствую. — Как насчет того, чтобы поесть, а потом ты поможешь мне с моими исследованиями? — предлагает он, и я резко вскидываю голову. Как он узнал, что мне нужно снова заняться исследованиями? Обратиться к логике, чтобы обрети уверенность и надежность?

Потому что он тоже так делает — я вижу это в его понимающих глазах.

— Я была бы рада, — пробормотала я.

⁓

После еды в дружеском молчании Катон приводит меня в лабораторию, показывает, на что он возлагает надежды в своих исследованиях, и я помогаю ему с образцами. Я как раз проверяю один из них, когда замечаю, что он наблюдает за мной. Катон смотрит на меня не с тревогой, как будто я могу испортить его эксперимент, а с теплотой.

— Спасибо, что разрешил мне помочь, — пробормотал я.

Он кивает и смотрит на свой образец.

— По крайней мере, ты не считаешь меня тупой блондинкой. — Я ухмыляюсь, а Катон хмурится в замешательстве.

— Какое отношение имеет цвет меха к твоему интеллекту? У людей есть такая взаимосвязь? — задается он вопросом вслух. Я не могу удержаться от хихиканья, и он просиял от этого звука.

— Нет, это просто выражение. — Я закатываю глаза. — Человеческие мужчины используют все, что угодно, чтобы унизить женщину, лишь бы почувствовать себя лучше.

На мгновение Катон умолкает, но, когда берет меня за волосы, я оборачиваюсь и вижу, как он проводит пальцами по моим локонам, поглаживая пряди.

— Они идиоты. Если уж на то пошло, твои волосы прекрасны. Они заставляют меня думать о солнце, как будто я наконец-то могу увидеть яркую, блестящую красоту, заключенную в этих прядях. — Катон опускает локон и снова сосредотачивается на своей работе, как будто только что не растопил мои трусики и сердце, пока я глазела на него.

Я никогда не задумывалась о своих волосах, но сейчас не могу не улыбнуться, щеки пылают, когда я смотрю на Катона. Интересно, что еще ему во мне нравится, но боюсь спрашивать.

Когда Катон откидывается назад, проверяя что-то, мой взгляд падает на сумку, и сердце замирает, когда вспоминаю, зачем я здесь и что мне следует делать.

Уж точно не флиртовать с Катоном.

И тут же понимаю, что больше не боюсь его. Как странно.

— Нам придется подождать несколько часов, чтобы получить результаты, — говорит он мне, аккуратно убирая эксперимент. Он совершенно не замечает моего мысленного спора, но когда смотрит на меня, то хмурится. — Талли, что случилось?

Я никак не могу забыть это прозвище, но сглатываю и перевожу взгляд с сумки на него. Катон следит за моим взглядом, и выгибает бровь дугой.

— Ты слышал что-нибудь об Арии? — спрашиваю я, отвлекая его внимание.

Он качает головой, и его взгляд возвращается к сумке. Однажды Катон спросил, почему я здесь, и я ему обязана многим, невзирая на то, что не должна ему говорить.

— Меня послали сюда, чтобы собрать образцы из лаборатории, — признаюсь я. — Они оставили исследования здесь. Именно здесь мы находились, когда на нас напали. Вот что в сумке.

— Не все, — пробормотал он, наблюдая за мной. — Я забрал часть давным-давно.

У меня рот открывается от шока. Катон отпирает шкаф и жестом предлагает мне заглянуть внутрь. Там лежат блокноты и замороженные флаконы. Я колеблюсь, затем беру блокнот и перелистываю его.

— Я не понимаю, что все это значит. Я знаю достаточно, чтобы расшифровать некоторые коды, касающиеся нашей генетической структуры, но не более того. Очевидно, это связано с тем, как нас создали.

— Я не понимаю — перевела взгляд на него. — Создали? Это генетические чертежи. — У меня округляются глаза, и я пристально смотрю на Катона, пока все детали встают на свои места. Катон настороженно наблюдает за мной. — Они… Вас создали в той лаборатории?

Он медленно кивает.

— Мой народ, а потом они вывели еще больше нас.

— Вы… Люди… — Я качаю головой, прорабатывая вопрос, и он вздыхает.

— Лаборатория ‒ это все, что мы знали. Многие там погибли. На нас проводились жестокие эксперименты. Первые несколько из нас были скорее монстрами, чем людьми, но постепенно мы эволюционировали в то, чем являемся сейчас. В конце концов, мой народ восстал, устав от притеснений, насилия и боли.

— Война, — лепечу я, и он снова кивает. Я хватаюсь за стол, чтобы устоять, когда мой мир рушится вокруг меня. Все, что, как мне казалось, я знала, было неправдой, ложью.

— Мы сбежали. Мы просто хотели, чтобы нас оставили в покое, и мы пытались бежать, но ученные никогда бы нас не отпустили, не после того, что они с нами сделали. Они заманили нас в ловушку, но они не ожидали, что мы будем сопротивляться. Все эти генетические инстинкты хищников, которые они заложили в нашу ДНК, обернулись против них, и они не смогли победить, но они также не смогли сказать правду.

— Они лгали нам всем. Мне всегда было интересно, как вы появились. Кто-то говорил,