Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— Теперь ты о ней знаешь, брат, — осторожно ответил Аркио, — это значит, что ты разыскивал смерть?

Рафен пронзительно посмотрел на него. Слова Аркио были необычайно колючими, его поведение было внешне спокойным, но в глазах блестел холод. Он по-настоящему изменился, подумал Рафен и возможно сильнее, чем казалось на первый взгляд. Кровавый Ангел отринул эти размышления. Как он мог ожидать, что зеленый юнец не подрос и не возмужал за десять лет испытаний? Он не сомневался, что Аркио возможно смотрел на него так же осторожно, как на человека, который когда-то был его родственником и теперь ему не знаком.

— Я не искал своей судьбы, она сама нашла меня, — с легкой насмешкой ответил Рафен, — возможно, уже нашла.

— Возможно… — Начал Аркио, но затем слова замерли у него на губах. Они с братом замерли, когда ветер донес до их слуха слабый грохот.

— Болтерный огонь.

Рафен поспешно схватил свое оружие. Аркио повторил его движения и два брата рванули бегом к порту.

БРАСС оставил ирисовую диафрагму входа на мостик открытой, чтоб пропустить инквизитора и его свиту. Два почетных стража немедленно вошли внутрь алькова и стали по сторонам от двери, рядом встал лексмеханик Штеля и троица парящих сервочерепов.

— Капитан Идеон, — инквизитор обратился к офицеру Кровавых Ангелов, подключенному к командному трону "Беллуса", — статус?

— В пути, милорд.

Голос космодесантника был гортанным рыком, исходящим не из глотки, а из выпуклого вокскодера, имплантированного в шею.

— Мы достигнем орбиты газового гиганта в считанные секунды.

Штель изучал изображение на широкой голосфере, которая властвовала в огромной контрольной палубе. Луна Кибела была изображена маленьким, невыразительным шариком с одной стороны, карликом по сравнению в сверхгигантской планетой, которая держала ее в своих цепких объятьях.

— Контакт, — сказал сервитор справа, — главный корабль, явно идет по кривой замедления.

Внутри сферы изображение осталось статичным.

— Где? — потребовал показать Штель, указывая на космос перед собой, — Где он?

— На корме.

Дисплей моргнул перед тем как увеличить изображение, которое показывало планету позади них. На близкой орбите появился мигающий глиф.

— Это "Лорд Огр", — отметил Идеон, — гранд-крейсер, типа "Отвергающий". Он, должно быть, прятался над полюсом, поджидая пока мы покинем орбиту.

— Тогда где "Вечная панихида", — рявкнул Штель, даже когда на голосфере зажглась новая цель. Крейсер, который они преследовали, теперь появился позади газового гиганта с еще двумя кораблями в линейном построении.

— Подтверждаю, "Вечная Панихида" и неопознанные рейдеры тип "Идолопоклонник" на курсе перехвата, — прогудел сенсорный сервитор, — рекомендую перевести посты в боевое положение.

— Чтоб они сгнили, они это планировали! — выплюнул статикой Идеон, — вступаем в битву, милорд?

Штель оживленно кивнул.

— Огонь по желанию, капитан. Они сгорят за свое безрассудство.

По всему мостику оружейные илоты начали литании просителей, пока проводили расчеты поражения целей ракетными батареями боевой баржи. Кабели толщиной с палец, идущие в череп Идеона несли с собой вокс сообщения с поверхности Кибелы и сенсоры считывали нескончаемый поток посадочных модулей, падающих из середины корпуса "Лорда Огра".

— Сэр, я считываю массированный выброс штурмовиков на планету… Без орбитальной поддержки, люди на планете…

— Они будут драться и умирать, — ответил Штель, — Во славу Бога-Императора и Сангвиния.

ИЗ-ЗА мраморных надгробных плит и низких могил на Кибеле вскипела вопящая и напевающая рубиновая волна Несущих Слово. Там где ступали когтистые башмаки людей в выщербленной, древней броне, подстриженные газоны чернели. Зубастые траки "Носорогов" стирали надгробные камни павших храбрецов в пыль.

Рафен нашел Кориса на передовой. Орудие ветерана было раскалено от постоянного огня; его темно-красные поножи были забрызганы каплями оскверненной крови. Уголком глаза, Рафен видел как Аркио двигается и стреляет, останавливается и перезаряжает, не тратя ни единого лишнего жеста или движения. Он усмехнулся, когда все закончится, он с нетерпением будет ждать рассказа своего брата об этой битве.

— Как они пересекли мост? — громко спросил он, выпуская очередь в скопление буйных, гимнических-сервиторов врага.

— Уже не важно, — возразил Корис, — без разницы, где мы убьем их…

— Но значимо, пока убиваем, — ответил Рафен, переключая болтер в режим одиночной стрельбы. Он отправил заряды в лицо и грудь Космодесантника Хаоса, появившегося из медлительной Химеры.

— Слушайте! — где-то рядом кричал брат Алактус, — Слышите?

Рафен напряг свои чувства, чтоб выделить звук среди треска болтеров и отвратительной какофонии возвеличивания Несущих Слово.

— Двигатели! — крикнул Алактус. — Слушайте! Наши спасители падают с небес, второй раз за сегодня!

Аркио сделала паузу, меняя опустошенный серповидный магазин.

— Я так не думаю, — мрачно сказал он.

Что-то в тоне голоса Аркио заставило Рафена остановиться и посмотреть в небо. Из серого, тонкого болота облаков Кибелы падало несметное количество железных капель, каждая светилась вишнево-красным от жара при входе в атмосферу. Рафен услышал как Корис пробормотал проклятье когда небо над головами почернело от вражеских посадочных модулей.

Глава третья

"Лорд Огр" выплюнул на поверхность Кибелы смерть и огонь, сея уничтожение на поля и холмы. На далекий северо-запад, где великая башня Валькирии возносилась к небесам, он отослал атомную боеголовку и заряды объемного взрыва, приправленные ядом. Минареты, над которыми трудились поколения мемориальных ремесленников уполномоченных Адептус Сороритас, чтоб преклониться перед потерями в жестокой компании на Фаедре; каждый из них был полым, их внутренности были акустическими каналами, вырезанными в необработанном мраморе. В разгар сезона ветер, проходя через них, пел безупречным траурным тоном. Но ни одного пилигрима не стояло перед ними, когда над головами расцвело ядерное возмездие врага рода человеческого и ни один человек не услышал последние, ужасающие крики, которые зародились внутри них за секунды до того как ударная волна сверхперегретого воздуха смыла их с поверхности луны. Ближе к космопорту, боеприпасы сверхмалой мощности и точно нацеленные лансы ударили по силам Империума. Рафен был ослеплен, когда разряд проел ферокритовую площадь. За мгновение камень испарился до токсичной дымки и молекулы воздуха от жара распались на атомы. Стрелковая цепь танков Кровавых Ангелов, пойманная ударом, превратилась в чернеющие кучи шлака, бесформенного и тлеющего. Над головами блестело небо сквозь ровные широкие диски, оставленные в облаках лучевым оружием.

Когда выпавший пепел начал оседать, воздух вокруг него был пронзен и изранен богохульным гиканьем врагов. Искаженные литании и проповеди жестокости ударили по его ушам, богохульный дискант воевал с отталкивающими речами проповедников, передаваемых горнами. Не осознавая, губы Рафена задвигались, произнося Псалтырь Барбаросса и когда он запел в голос, он услышал, как на линии огня ее подхватили боевые братья. Он почувствовал силу, исходящую от священного текста и двинулся вперед. Туркио, сжимая тяжелый болтер, теперь был справа от него. Рафен не спросил где он достал оружие, он скорее удивился, когда его брат смог из него стрелять, снаряды каскадом лились из дула, разрывая в клочья наступающего противника. Слова гимна превратились в глухой рокот, когда обжигающий поток адреналина пробежал по его мускулам. Нетерпеливое подергивание пальца на спусковом крючке вернулось, и он поддался ему, его болтер присоединился к хору смерти на цепной подаче, бросившемуся на Несущих Слово. Краем глаза он видел темно-красные всполохи — вездесущий призрак ярости. Рафен твердо контролировал темный импульс, это было ключом к выживанию в подобной битве.

Вокруг них волнами приземлялись покрытые шипами "Клешни Страха" и земля содрогалась от каждого сокрушительного удара. Они лопались подобно мерзким стручкам, исторгая свежих Десантников Хаоса или искаженные формы дредноутов. Каждый из них добавлял в битву кровавый диссонанс, разрывая тихий, набожный и медитативный ландшафт Кибелы. Рафен извлек свой боевой нож из глазницы Несущего Слово, который слишком близко подошел, и стер с зазубренного края запекшуюся кровь. Лающее орудие Туркио скосило еще одного Предателя, расщепляя его на куски так же верно, как будто он был выпотрошен цепным мечом.

— Они все еще идут, — сквозь стиснутые зубы сказал Десантник, — сколько их еще?

— Слишком много, — резко ответил Рафен, — Кровь ради крови!