Журнал «Вокруг Света» №03 за 1990 год - Вокруг Света

— Хмм...— громыхнул Дрингенбум.— Ты так думаешь? Нехорошо привязываться к жителям Комнаты.— Он вдруг сменил тему.— Ты знаешь, теперь средняя продолжительность жизни человека достигла уже двадцати четырех лет... Не могу поверить... это слишком хорошо... Думаю, они несколько сглаживают данные, чтобы не портить нам настроение...

— А как они это подсчитывают?..— поинтересовался Тибснорг.— Учитывают всех, кто рождается, или только людей?

— Ты сдурел?.. Людей, конечно же, людей, ведь живым рождается разве что каждый десятый...

Тибснорг внимательно посмотрел на Дрингенбума. Водитель почти не имел изъянов. Правда, на нем были брюки и серая куртка, которые скрывали тело, но, кроме зашитой заячьей губы, которую прикрывали седеющие усы, ничто не указывало на отклонения от нормы.

Как бы угадав его мысли, Дрингенбум шевельнулся.

— Все тело у меня было покрыто бородавками на противных длинных ножках, но их мне уже удалили... Самое большое отклонение в подштанниках,— Дрингенбум скривился.— Но ничего, Тибснорг... Я куплю себе все, что надо... У меня уже отложены тысяча шестьсот двадцать монет,— добавил он, прочитав недоверие на лице Тибснорга.

1620 монет были невообразимо большой суммой: Тибснорг мог отложить 22, от силы 24 монеты из своего десятидневного заработка. Денег, накопленных Дрингенбумом, хватило бы, чтобы выкупить всю Тиб — конечно, как биологический материал. Все чаще перед глазами Тибснорга вставала ее стройная, изящная фигура с копной шелковистых волос. Сны неизменно возвращали Тибснорга в Комнату, где были его близкие. А Тиб присутствовала в снах всегда.

Тибснорг снял квартирку получше — с видом на поверхность. Такие квартиры были редкостью, и он удивлялся, что его новое помещение (правда, чуть поменьше предыдущего и с двумя, а не тремя визорами) стоило только на восемь монет дороже. Он понял причину этого, лишь когда выяснил, насколько выше здесь уровень излучения. Но все равно окно многое компенсировало. Тибснорг часами всматривался в непроницаемые оловянные тучи над серо-бурыми пустынными холмами. Край материкового ледника не просматривался из окна, его можно было разглядеть лишь с башни обозрения в очень ясные дни или в хороший бинокль. Этот пейзаж, столь резко отличавшийся от красот, синтезированных в визоре, тем не менее тянул к себе с неодолимой силой. Наверное, именно поэтому Тибснорг решил устроиться на работу водителем внешних перевозок. Интересовали его и высокие заработки, позволявшие относительно быстро накопить большую сумму.

В транспортном бюро Тибснорга принял чиновник, сидевший в инвалидном кресле. Его почти не было видно за столом, но в глазах инвалида сквозило что-то такое, что заставляло быть настороже. Когда Тибснорг изложил свое предложение, чиновник изучающе посмотрел на него.

— Вы нейтральны?

— Да...— солгал Тибснорг, зная, что невозможность иметь детей — обязательное условие при приеме на эту работу. Чиновник любезно кивнул и непропорционально маленькой ручкой что-то набрал на клавиатуре. Затем посмотрел на экран, и лицо его посуровело. Прежде чем он открыл рот, стало ясно, что разговор окончен.

— Нельзя так бездумно распоряжаться своими возможностями...— Чиновник развернулся в кресле, тем самым закончив прием.

Дрингенбум чуть не ударил Тибснорга, когда узнал об этом. Он со злостью вытащил из кармана комбинезона свой индикатор — небольшую розовую пластинку.

— Смотри, идиот! — он ткнул в нее пальцем. Когда Дрингенбум нервничал, у него сильно тряслись руки. Сейчас его палец скакал во все стороны вокруг розового прямоугольника.— Как только он станет красным, мне конец...— Светлые глаза Дрингенбума блестели на загорелом лице, которое сейчас было совершенно красным.

— Куда ты лезешь? В пески?! Ну и дурень! Ты можешь иметь кучу баб... даже если у тебя нет ничего, кроме желез. Железы самое дорогое. Все остальное стоит не больше шестисот-восьмисот монет.

— Физически у меня все в порядке,— пробормотал Тибснорг,— только нарушения периферической нервной системы.

— Это еще дешевле. Не отобьешься от баб, разорвут тебя на кусочки! Жить — не умирать! Эх, парень...

Тибснорг подумал — может, рассказать ему о Тиб, но не решился, и на этом разговор закончился.

Аб Дрингенбум был единственным человеком, с которым Тибснорг поддерживал постоянный контакт, если не считать обмена банальными приветствиями со случайными знакомыми в столовой. Тибснорг искал контактов с другими людьми, жил воспоминаниями. Женщины, которых он встречал в столовой или коридорах, не могли равняться с Тиб: они были или некрасивы, или просто уродливы. И хотя Тибснорг стал, в соответствии с правилами, носить красную нашивку, которая означала, что он не нейтральный, это ни в малейшей степени не изменило его поведения. Разве что стал суше обращаться с женщинами, которые теперь чаще заговаривали с ним. Может быть, если бы он носил две нашивки, означающие полные возможности, и в самом деле происходило бы то, о чем говорил Дрингенбум, но так по крайней мере ему жилось спокойней.

Через несколько дней Аб принес мрачную весть.

— У меня рак,— глухо сказал он, глядя в тарелку с невкусным, слизистым супом, содержащим полный комплект витаминов и микроэлементов.

— Ну и что? У половины людей рак,— Тибснорг пожал плечами.

— У меня уже в фазе «С»,— добавил Дрингенбум.

— Но ведь у тебя есть тысяча шестьсот двадцать монет. Вылечишься...— Снорг не казался слишком взволнованным.

— Тысяча шестьсот сорок восемь монет,— поправил его Дрингенбум,— но и этого мало... Очень быстро прогрессирует. На лечение уйдет по крайней мере полторы тысячи. И я никогда не куплю себе...

Тибснорга раздражала вульгарность Аба.

— А почему дотянули до фазы «С»? Болезнь слишком запущена. Ты можешь подать жалобу на медицинский отдел.

— Это моя вина,— сказал Дрингенбум.— Я не обследовался, слишком дорого, а мне хотелось собрать побольше денег, пока индикатор совсем не покраснел.

— Но ведь тебе полагается бесплатная медицинская опека, как любому человеку...

— Благодарю...— Глаза Дрингенбума были матовыми и угасшими, выговор нечеткий, сказывалась плохо прооперированная заячья губа.— Оставят мозг, глаза и часть нервной системы, а все прочее удалят и сожгут, скажут, что для пересадки не годится из-за заражения. Потом посадят управлять экскаватором в шахте или загонят на конвейер...

После этого разговора Дрингенбум изменился — стал более скрытным и менее уверенным в себе. Когда Тибснорг рассказал ему о Тиб, Аб принял новость неприязненно, но спокойно. Он считал, что в этой мечте нет ни малейшего смысла и Тибснорг должен искать женщин среди людей, а не в биологических материалах. Тем более что стоимость всей Тиб очень высока, на нее нужно копить всю жизнь, а за это время другие раскупят разные части ее тела.

Зато он согласился взять Тибснорга с собой в поездку. Аб возил добычу из ближайшего карьера на большом грузовике.

Машина довольно долго шла по пыльной дороге, виляющей между серыми, покрытыми той же пылью холмами. Ветер бросал серую взвесь на грузовик.

— Достаточно нескольких вдохов этой дряни...— Дрингенбум ощерил зубы за несимметричными губами.

Тибснорг со страхом посмотрел на него.

— У меня хорошие фильтры, хватит на несколько тысяч вдохов...— рассмеялся Дрингенбум.

Карьер представлял собой руины старого города, из которых извлекали металл. Огромный экскаватор вгрызался в разрушенную железобетонную конструкцию давнего здания или фабрики. Дрингенбум ждал в очереди таких же машин. Наконец несколько ковшей железобетона, пыли и щебня было загружено и в его машину.

— Каждый день я делаю четыре-пять ездок... Из информационного центра мне всегда сообщают оптимальную трассу, на которой самый низкий уровень излучения... Но он часто меняется — когда дует ветер или идет дождь или снег...

Дрингенбум показал пальцем на экранчик.

— А это реальный уровень излучения. Сегодня он низкий, а иногда звенит так, что страшно ехать. В такие дни нам платят две-три монеты дополнительно.

На обратной дороге Аб разрешил Тибсноргу немного повести машину. Управление сводилось к выдаче поправочных указаний, потому что грузовиком правил непосредственно процессор.

— В случае чего компьютер сам доведет машину,— сказал Дрингенбум,— если я ослабну или вдруг помру; сырье должно поступить по назначению...

На одном из холмов стоял одинокий домик, наполовину занесенный пылью. Он хорошо сохранился, целы были крыша, двери и стекла в окнах.

— Хотел бы я жить в этом домике,— сказал Дрингенбум,— а не в городе...

— На поверхности?

— Твоя квартира тоже расположена на поверхности, Тибснорг. Под соответствующим прикрытием жить можно...