Семь лет в Тибете - Генри Харрер

Я тоже позабавил публику, участвуя в некоторых соревнованиях, и почти выиграл в беге, лидируя большую часть пути после массового старта. Однако я не учел местных особенностей борьбы. На последнем этапе один из соперников схватил меня сзади за штаны. Я был настолько удивлен, что остановился как вкопанный и оглянулся. Именно это негодяю и было нужно. Он обогнал меня и первым пришел к финишу. Я под общий смех получил лишь второй приз.

Жизнь в Кийронге была достаточно разнообразной. Летом каждый день приходили караваны. После сбора урожая риса в Непале мужчины и женщины приносили корзины зерна и обменивали их на соль – важнейший экспортный продукт Тибета, добываемый в закрытых озерах Чангтанга.

Перемещение товаров из Кийронга в Непал осуществляют кули, поскольку дорога зачастую ступенчата и идет через узкие расщелины. Большинство носильщиков – непальские женщины, одетые в дешевое и короткое платье, не скрывающее их крепкие мускулистые ноги.

Мы наблюдали один интересный эпизод: непалец собирал мед. Правительство Тибета официально запрещает своим подданным подобный промысел, поскольку религия не разрешает им лишать животных пищи. Однако здесь, как и в большинстве других мест, людям нравится нарушать закон, поэтому тибетцы, включая самих бонпо, позволяют собирать мед непальцам. А затем покупают его у них.

Бортничество довольно опасное занятие, поскольку пчелы прячут соты глубоко в скалах. Люди спускают со скал длинные бамбуковые лестницы, слезают вниз на две или три сотни футов, свободно раскачиваясь в воздухе. Под ними пенится река Кози. Если удерживающая лестницу веревка обрывается, бортника ждет верная смерть. Чтобы добраться до медовых сот, сердитых пчел отпугивают дымом из шаров, которые опускаются в контейнере на отдельной веревке. Успех предприятия зависит от хорошо отлаженного взаимодействия непальцев, поскольку ревущая внизу река заглушает все крики и свисты. Мы видели, как одиннадцать человек работали в ущелье неделю, и опасности, которым они подвергались, никак не отразились на цене продаваемого ими меда. Я очень сожалел, что у меня не было кинокамеры, чтобы запечатлеть процесс их труда.

Когда закончились обильные летние дожди, мы начали систематически обследовать отдаленные долины. Часто мы отсутствовали по нескольку дней, взяв с собой продукты, картографические материалы и компас. Мы разбивали лагерь на высокогорных пастбищах рядом с пастухами, которые, как и в Альпах, проводили летние месяцы со своими стадами на роскошных горных лугах. Сотни коров и самок яков кормились на зеленых пастбищах, расположенных среди ледников. Я часто помогал тибетцам изготовлять масло, за что всегда был рад получить свежий кусок этого золотистого продукта.

Каждый обитаемый дом охраняли злые собаки. Почти всегда они были на цепи, и их лай ночью отпугивал от домашних животных леопардов, волков и диких псов. Сторожевые собаки – мощные животные, поскольку их обычно кормят молоком и телятиной. Эти звери очень опасны. У меня было несколько неприятных встреч с ними. Однажды одна такая собака сорвалась с цепи, когда я проходил мимо, и попыталась схватить меня за горло. Я парировал нападение, но пес впился зубами в мою руку и не отпускал до тех пор, пока я не придавил его к земле. Моя одежда превратилась в клочья, а собака лежала без движения. Я перевязал рану обрывками рубашки, но на руке до сих пор видны шрамы. Раны быстро зажили благодаря длительным купаниям в горячих источниках, которые в это время года чаще посещают змеи, чем тибетцы. Пастухи позже рассказывали мне, что не я один пострадал в схватке. Забившись в конуру, пес отказывался от еды в течение недели.

Во время экскурсий мы находили поля земляники, но самые богатые из них кишели пиявками. По книгам я знал: эти создания – чума многих гималайских долин, а сейчас на собственном опыте убедился, насколько мы беззащитны перед ними. Они падают с деревьев на человека и животных и проползают через любую дырочку в одежде, даже через отверстия для шнурков на ботинках. Если их оторвать, вы потеряете больше крови, чем они могут высосать из вас. Лучше ждать, пока пиявки отпадут сами. Некоторые долины настолько густо населены пиявками, что избежать их нападения просто невозможно. Но есть способ отпугнуть их – надеть носки и штаны, пропитанные солью.

Наши экскурсии давали широкую возможность для составления карт и схем, но нам так и не удалось найти проход, открывавший путь к свободе.

Без веревок и других механических средств, с тяжелым грузом необходимых запасов, мы не могли преодолеть ни один из горных хребтов. В Непал мы направили петицию с вопросом, отдадут ли нас англичанам или нет, если мы там появимся. Ответа не последовало. У нас оставалось еще два месяца до отъезда из Кийронга, и мы проводили все дни в сборах. Чтобы иметь побольше денег, я одолжил их торговцу под обычные 33 процента. Впоследствии я очень сожалел об этом, так как он постоянно оттягивал выплату долга, что едва не нарушило наши планы.

Наши отношения с миролюбивыми и трудолюбивыми сельчанами становились все более тесными. Тибетцы работали, используя каждую минуту светлого времени дня. В сельскохозяйственных районах Тибета неведомы нищета и голод. Крестьяне поддерживают многочисленных монахов, которые не занимаются ручным трудом, а посвящают все свободное время решению духовных проблем. Земледельцы живут довольно зажиточно, и в их сундуках достаточно приличной одежды, которую вся семья может надевать в праздничные дни. Женщины шьют одежду самостоятельно, и весь их гардероб изготовлен дома.

Здесь нет полиции в нашем понимании этого слова. Нарушителей закона судят публично. Методы наказания устрашающи, но похоже, они устраивают население. Мне рассказывали о человеке, который украл золотой подсвечник в одном из храмов Кийронга. Он был признан виновным и получил негуманное, с нашей точки зрения, наказание. Ему публично отрубили руки, а самого зашили в сырую шкуру яка. После того как шкура высохла и задубела, его сбросили со скалы.

Но с течением времени тибетцы становятся более терпимыми. Однажды я наблюдал за публичной поркой, которая, с моей точки зрения, была недостаточно жестокой. Наказывали монаха и монахиню, принадлежавших к реформированной буддистской церкви, проповедовавшей безбрачие. Монахиня сожительствовала с монахом и имела от него ребенка, которого убила после родов. Оба были разоблачены и приговорены к позорному столбу. Решение объявили публично. Любовникам предназначалось по сто ударов плетью. Во время экзекуции местные жители просили власти проявить милосердие и предлагали им деньги. В результате приговор был смягчен, и в толпе раздался вздох облегчения. Монаха и монахиню выслали из района, лишив религиозного сана. С нашей точки зрения, симпатию, проявленную к ним населением, трудно объяснить. Грешники получили множество подарков деньгами и продуктами и покинули Кейронг полностью экипированными для совершения паломничества. Реформированная секта, к которой они оба принадлежали, занимает доминирующее положение в Тибете, хотя в нашей местности было много монастырей, придерживающихся других правил. В них монахи и монахини могли создать семью, иметь детей и оставаться в монастыре. Они работали на полях, но никогда не получали официальные должности, которые доставались в основном членам реформированной церкви.