Уста и чаша - Чарльз Диккенс

Мистер Вегг, недоверчиво взглянув на свою ногу и подозрительно на тот образец, с которым ее сравнивали, делает вывод:

- Ставлю фунт, что нога не английская!

- Нетрудно и выиграть, когда у нас помешаны на всем иностранном! Конечно, не английская: нога принадлежит вот этому французскому джентльмену.

Он кивает на темный угол за спиной мистера Вегга, и тот, слегка вздрогнув, оглядывается на "французского джентльмена" и в конце концов различает в темноте на полке одни только его ребра, собранные очень искусно, словно панцирь или корсет.

- Гм! - произносит мистер Вегг, испытывая такое чувство, будто ему кого-то представляют, - там у себя, во Франции, ты, верно, был не хуже других, но никто не будет возражать, надеюсь, если я скажу, что не родился еще тот француз, на которого мне хотелось бы походить!

В эту минуту грязную дверь сильно толкают снаружи, и в мастерскую вваливается мальчуган, который говорит, дав сначала двери захлопнуться:

- Я за чучелом канарейки.

- Три шиллинга девять пенсов, - отвечает Венус. - Деньги принес?

Мальчик подает ему четыре шиллинга.

Мистер Венус, как всегда уныло, со вздохами и хныканьем, заглядывает то туда, то сюда в поисках чучела; когда он берет свечу для того, чтобы легче было искать, мистер Вегг замечает возле его колен очень удобную маленькую полочку, приспособлению специально под руки скелетов, и очень похоже, что они тянутся к мистеру Веггу, словно хотят его зацапать. Из этих рук мистер Венус выхватывает канарейку в стеклянной клетке и показывает ее мальчику.

- Вот она! - хнычет он. - Как живая! На ветке, вот-вот вспорхнет! Обращайся с ней поосторожнее: замечательный экземпляр. Да три пенса - это будет четыре.

Мальчик забирает сдачу и уже открывает дверь, потянув ее к себе за кожаный ремень, прибитый для этой пели, как вдруг Венус вскрикивает:

- Держи его! Вернись, негодяй! У тебя там зуб среди мелочи!

- Почем же я знал? Вы сами мне его дали. Не надо мне ваших зубов, у меня свои есть, - пищит мальчик, копаясь в мелочи, и бросает зуб на прилавок.

- Не дерзи, молодой человек, не гордись своей молодостью! - с чувством отвечает мистер Венус. - Не бей лежачего; я и без того наказан судьбой. Должно быть, зуб как-нибудь случайно попал в кассу. Они везде попадаются. В кофейнике нынче утром было два зуба. Коренных.

- Ну и ладно, - огрызается мальчишка, - а чего же вы ругаетесь?

На это мистер Венус отвечает только, встряхивая пыльными волосами и мигая подслеповатыми глазками:

- Не бей лежачего, не гордись своей молодостью - я и без того наказан судьбой. Ты и понятия не имеешь, какое из тебя получится убожество, если я тебя препарирую!

Этот довод, видимо, производит впечатление на мальчишку, и он убегает, что-то бормоча.

- О боже мой, боже мой! - тяжело вздыхает мистер Венус, снимая нагар со свечи, - тот мир, который казался таким цветущим, засох и увял. Вы хотите осмотреть мастерскую, мистер Вегг? Позвольте, я вам посвечу. Мой верстак; верстак моего подручного. Тиски. Инструмент. Кости разные. Черепа разные. Индийский младенец в спирту. То же, африканский. Препараты в банках, разные. Те, которые вы можете достать рукой, в отличной сохранности. Все попорченные - наверху. Что лежит в тех корзинках над нами, я и сам не помню. Скажем, человеческие кости. Кошки. Английский младенец в разобранном виде. Собаки. Утки. Стеклянные глаза, разные. Чучела птиц. Сушеные шкурки. О боже мой! Вот это общий вид, так сказать - панорама.

Он водил свечой таким образом, что все эти разнородные предметы то послушно выступали на свет, будучи названы, то снова исчезали во тьме.

Мистер Венус в приступе тоски повторяет: "О боже мой, боже мой!" садится на место и уже в полном унынии опять наливает себе чая.

- А где же тут я? - спрашивает мистер Вегг.

- Где-то в сарае, на дворе, мистер Вегг... сказать по совести, я жалею, что дал маху и купил вас у больничного сторожа.

- Слушайте, а сколько вы за меня дали?

- Да что ж, - отвечает Венус, дуя на блюдечко; его голова при этом выступает из мрака над облаком пара, словно он воскрешает миф о происхождении своей фамилии *, - вы были среди разной смеси, так что наверно я не знаю.

Сайлас задает вопрос в новой редакции:

- А что вы за меня возьмете?

- Ну, - отвечает Венус, все так же дуя на чай, - Этого я не могу так сразу вам сказать.

- Да будет вам, вы же сами говорили, что от меня вам толку мало, убеждает его Вегг.

- Для сборной работы, это верно, мистер Вегг; но вы можете оказаться очень ценным экземпляром, в качестве... - тут мистер Венус обжигается глотком чаю, такого горячего, что дух захватывает, и слезы выступают у него на глазах, - в качестве, извините, - монстра.

Отведя в сторону негодующий взгляд, который выражает все, кроме готовности извинить, Сайлас упорно идет к своей цели:

- Вы меня, кажется, знаете, мистер Венус; кажется, вам известно, что я никогда не торгуюсь.

Мистер Венус глотает горячий чай, закрывая глаза при каждом глотке и снова открывая их с судорожным усилием, однако ничем не выражает согласия.

- У меня имеется план преуспеть в жизни и возвыситься своими собственными трудами, - говорит Вегг с чувством, - мне бы не хотелось, признаюсь вам откровенно, - не хотелось бы при таких обстоятельствах разбрасываться, так сказать, - наполовину здесь, наполовину там, - а хотелось бы находиться в одном месте, как оно и следует порядочному человеку.

- Так это еще только план, мистер Вегг? Значит и денег сейчас с вами нет? Ну так я вам скажу, что я с вами сделаю: я вас придержу. Я человек своего слова, и вам нечего беспокоиться, что я вас продам. Я вас придержу! Это я вам обещаю. О боже мой, боже мой!

Мистер Вегг, вынужденный положиться на это обещание и желая угодить Венусу, смотрит, как тот со вздохом наливает себе еще чая, затем говорит, стараясь, чтобы его голос звучал сочувственно:

- Вы что-то невеселы, мистер Венус. Разве дела плохи?

- Никогда не шли так хорошо.

- Может, работа из рук валится?

- Никогда не валилась, а сейчас и подавно, мистер Вегг. Я не только первый в своем ремесле: я сам и есть это ремесло. Если вам угодно, можете купить скелет в Вест-Энде * и заплатить сколько платят в Вест-Энде, все равно это будет моя работа. Я завален заказами: их у меня столько, сколько я могу сделать с помощью моего молодого человека, я своей работой горжусь и делаю ее с удовольствием.

Мистер Венус разглагольствует, простирая вперед правую руку, а блюдечко держа в левой, и голос его звучит так, словно он вот-вот разрыдается.

- Положение дел не такое, чтобы горевать, мистер Венус.

- Мистер Вегг, я и сам знаю, что не такое. Мистер Вегг, я не стану утверждать, будто в нашем ремесле мне совсем не найдется равного, но я стараюсь совершенствоваться, занимаюсь анатомией, так что у меня есть имя: меня знают. Мистер Септ, если бы мне вас принесли в разобранном виде, в мешке с костями, я бы с закрытыми глазами рассортировал вес ваши косточки и мелкие и крупные - и снова собрал бы их в два счета, а уж позвонки подобрал бы так, что вы сами удивились бы и пришли в восторг.

- Ну, хорошо, - замечает Сайлас вежливо, хотя вовсе не таким угодливым тоном, как раньше, - опять-таки скажу, горевать не о чем. По крайней мере вам лично горевать не о чем.

- Мистер Вегг, я знаю, что не о чем; сам знаю, что не о чем. Сердце у меня болит, вот почему я горюю. Будьте так любезны, возьмите эту карточку и прочтите ее вслух.

Сайлас берет в руки карточку, извлеченную Веиусом из ящика, где навален всякий хлам, и, надев очки, читает:

- Мистер Венус.

- Да. Продолжайте.

- Набивает чучела животных и птиц.

- Да. Продолжайте.

- Препарирует и собирает скелеты.

- Вот оно! (Со стоном.) Вот оно! Мистер Вегг, мне тридцать два года, а я холостяк. Мистер Вегг, я люблю ее. Мистер Вегг, она достойна любви короля.

Сайлас несколько струхнул, когда мистер Венус вскочил с места и в своем увлечении схватил его за воротник; но мистер Венус тут же, попросив извинения, садится снова и произносит со спокойствием отчаяния:

- Она против моего ремесла.

- А она знает, что это выгодно?

- Знает, что выгодно, и все-таки она против, и нисколько не ценит моего искусства. "Не желаю, - пишет она своей собственной рукой, - чтобы меня равняли с каким-нибудь скелетом".

Мистер Венус наливает себе еще чая, с выражением самой глубокой скорби во взгляде и даже в позе.

- Вот человек добрался до вершины, мистер Вегг, и только тут увидал, что не для чего было стараться! Сидишь тут ночью, среди самых замечательных трофеев моего искусства, и думаешь: "Что они со мной сделали? Погубили меня. Довели до того, что пришлось от нее услышать: "Не желаю, чтобы меня равняли с каким-нибудь скелетом!"

Повторив это роковое выражение, мистер Венус снова пьет чай большими глотками и объясняет, почему он пьет столько чая:

- Вот что меня печалит. Когда я окончательно опечалюсь, наступает вроде как бы летаргия. А когда я сижу и пью чай часов до двух ночи, то я забываюсь. Не стану вас больше задерживать, мистер Вегг. Я теперь плохая компания.