Йи Дэи. Смерть палача (СИ) - Хаас Рид

Богиня передала суть мальчика так, что чуткая красавица разглядела фразу: Йи Дэи — Гибель Мира.

Мальчик, неотличимый от людей, как полудемон, человеком не был. Люди не могут так быстро расти, видеть сны, обучающие истории Циньана и заморским диалектам. Не могут, изучая ремесло палача, резать себе руки до кости, но так, что на них наутро не остаëтся ни царапины. И ведь никого это не удивляло.

Наверное, не вызывать у окружающих никаких вопросов, могли бы полудемоны. Но пока такое не получалось даже у Лю Чу, молод слишком — а Йи не вызывал.

Полудемоном он не был тоже. С единственным в клане носителем крови Диюя у него с первого дня совершенно не задались отношения.

Но никто, если не считать самого Учителя, Звëздную Императрицу, Нуорэдэ и нынешнюю Алую Ленту, никто кроме них не обращал внимания ни на быстрый рост мальчика, ни на скорый ум, ни на ловкость его рук. О нём, вроде бы, помнили, если спросить. Да, Йи Дэи, да, умный мальчик, да — но о нём сразу же забывали, стоило ему отойти на шаг. Вот, пока он израненный ребёнок на руках кормилицы, она ругается с Алой Лентой: какие зверства творит Учитель с малышом! Но вот оставляет его лекарям, и… и всё. Вспомнит о нём, когда увидит, но ни с кем не поделится, что требовала защитить невинного ребёнка, никого не позовëт на помощь, и это никак не связано с подчинением старшему по званию. Зато рассказывать и пересказывать, как водила к целителям случайного мальчика, оцарапавшего локоть, будет недели три.

А сам Учитель, зная, кто Йи, зная, что он не человек, находясь рядом с ним, готов отдать за него жизнь. Почему?

Учитель запряг вола и направил его к Столице.

Не только с Отшельником, не только со Звëздной Императрицей он мог посоветоваться. А совет был нужен. Очень. Небесная Императрица назвала Йи — Гибелью Мира. Почему же не дала приказа уничтожить?.. И почему Учитель помнит о Йи Дэе почти ежеминутно — но не может сосредоточиться на том, что… на чëм? Все попытки даже спросить самого себя, в чëм причина такого непонятного отношения к мальчику, как морские волны, разбивающиеся об утëс.

Вол размеренным шагом нёс Учителя в Циньдар. За спину укатывались бусинки домов, как будто соскальзывали с лопнувшей нити в ожерелье одна за другой. Вот и потекли поля, луга, перелески, потянулись навстречу подводы с мукой, зерном. Клан Нефритовой Богини, защита Столицы, сам не мог обеспечить себя едой, тканями, оружием. Все нужное живущие в нëм получали из других кланов, других диалектов. Многие, рождëнные в клане Нефритовой Богини, подрастая, уходили в другие, если им в Небесной канцелярии прописали другую судьбу. Им на смену приходили рождëнные воинами в других кланах.

Кто был тот мужчина, что оставил Йи под вишней?.. Но даже эти мысли сознание выталкивало из себя, как река поплавок.

*

Учитель знал: он — палач. У него нет семьи, кроме клана, нет детей, кроме учеников, нет жены, кроме кнута, но он все равно не сможет уехать из Циньдара, не увидев Яшмовую Красавицу — Звëздную Императрицу. Её четверо мужей найдут повод оставить их наедине для решения вопросов государственной важности, зная, что ни он, ни она так и не заговорят наедине ни о чëм, кроме тех самых вопросов. А в первую очередь в этот раз Учитель обсудит, что нужно, с драконом.

И уже позднее — с Нефритовой Богиней.

*

Драконы строили свои дома дугой, обнимающей Циньдар со стороны гор, много веков назад, когда он едва отступал от стен Тайного Города. С течением времени драконьи дома подрастали, подступали друг к другу, сливались садами, наполненными мандариновыми деревьями, вишнями, ивами.

Дом того дракона, к которому шëл Учитель, стоял особняком от драконьих, ничем не выделяясь в обнимающей холм волне городских человеческих домов. Маленький, чистенький, без особых украшений, походил на своего хозяина: невысокого, не несущего Печати Племени в облике, но всегда прилично одетого, в чистое обутого, правильно заплетëнного…

Цаао Цзао предпочитал, чтобы Учитель называл его не на Старшей Речи, Когтистой Лапой, а по-простому Когтем. «Я же не напоминаю тебе то имя, о котором мечтаешь забыть».

— Здравствуй, хозяин Коготь! — приветствовал Учитель того, с кем вместе стирал с лица земли общину Заклинателей в неразличимой за пеленой лет юности. — Помочь перенести дрова?

Дракон нёс несколько просушенных чурбачков из сарая в дом.

— А помоги! Лишними не будут, ночи нынче холодные.

*

Учитель набрал поленьев, сколько мог унести, аккуратно сгрузил их в доме у камина.

— Сейчас будет ужин, — оповестил хозяин. — Я был сегодня на одной из самых неудачных своих охот. Захотел с утра свинины, тушеной с чесноком, имбирем, мëдом, вином и соевым соусом, а её дома не нашлось. Пошëл на базар. На базаре тоже парного мяса не отыскал, позавчерашнее не приглянулось, до гор лететь поленился — да и побоялся. Поймаю в предгорье кабанчика, да там и сожру сырым с голодухи. А хотелось же — м-м-м! — тушëного! В кисло-сладком!..

Учитель вежливо слушал, поддерживал кулинарную тему. История появления на леднике Цаао Цзао почти совсем свежего карпа, из которого соорудили шикарную «Чëрную Хризантему», оказалась в разы длиннее рассказа о поисках свинины. Да и сама «хризантема», пока мужчины не доели последние «лепестки», располагала отнюдь не к спешке.

— Хотел спросить о своëм воспитаннике? — сам сменил тему Коготь.

— Да, — кивнул Учитель.

Где-то под ложечкой словно закрутилась под кожей пыточная шестерëнка. В губы вонзилась невидимая ледяная игла.

Значит, так проявляется Печать. Учитель помнил о ней, но она не мешала беседам о подкидыше и его сути с Нуорэдэ или Алой Лентой. Тем более, с Яшмовой Красавицей.

— Нет!.. — он бестрепетно встретил пытливый взгляд дракона. — Нет…

По рубахе медленно расплывалось пятно крови, чëрное на чëрном.

— Нет, — повторил Учитель, медленно, вкладывая в каждое слово протест, — мой воспитанник здесь ни при чëм.

«Нет же, он и есть причина моего появления здесь, но мне не велит привлекать твоë внимание к нему сама Небесная Императрица — она не велит допускать его к общению с драконами, может, из-за того, что у Небесной Драконицы на его счëт иные планы, а драконы его убьют — мальчик твердит, что драконы во снах требуют, чтобы он умер!..»

Цаао Цзао не умел читать мысли. Видел только боль во взгляде человека. И страх.

— Сейчас я заварю нам чай, молочный зелëный чай, чтобы аромат рассеял твои беды, а вкус дал бодрости и сил…

*

Пальцы Учителя обнимали фарфоровую чашечку, на которой от температуры остывающей воды медленно меняли цвет полураскрытые пионы. Белые, как полуденный снег на вершинах. Розовые, как смущëнные щëки юной красавицы. Алые, как губы тайной мечты Учителя.

Вот же они, на расстоянии печали!

Вода остынет — и пионы замрут в бархатно-бордовом, как в ритуальных вышивках на шторах Вешних Палат.

Яшмовая Красавица лукаво улыбнулась собственным мыслям: Учитель мог ничего вообще не рассказывать. Императрица всё прочла по дыханию. Она заметила грусть, сопровождающую Учителя на всех встречах с ней, недовольство неумением составлять верные планы, чëрную на чëрном кровь на рубахе палача, уже почти высохшую и все время вроде бы случайно прикрытую от сторонних взглядов руками, то одной, то другой. Коготь не заметил, но ведь он и не должен был.

— Небесная Императрица не включила дракона в число доверенных лиц? — мягко спросила красавица, отставляя свою чашку и беря Учителя тонкими пальчиками за скрытые манжетами запястья.

Учитель поставил чашку с багровеющими пионами на стол, встретился взглядом с Яшмовой Красавицей. Положил ладони тыльной стороной на стол, собирая пальцы в лодочки по обе стороны от чашки.

— Да. Я полагаю, она против контактов Йи с драконами.

Пальцы Императрицы заскользили по ладоням палача, коснулись кончиками их центров, задержали движение.