Разрушитель - Сергей Григорьевич Зайцев

подсознательно ведутся, позволяя и прощая ей больше, чем остальным, но так уж устроен мир. Вот только после Мараны чужие эмоции и чужая красота меня давно не смущали, выработался иммунитет, позволяя в первую очередь оценивать качества характера, а не внешности.

Так что “щенячьи восторги” — это, скорее, относилось не ко мне, а к самой Юлианне, именно так ее воспринимала мужская часть клана. Критическое восприятие серьезно страдает, когда возбуждается гормональное. Включаются базовые функции защитников и продолжателей рода. Забавно, если учесть, что детей у пришлых в Архипелаг игроков нет. Только у аборигенов. Но глубинные инстинкты никто не отменял. Что неизменно наводило на мысль — возможно, все еще будет. Где-то там, на старших уровнях и в старших мирах.

Странное дело, я только сейчас обратил внимание, что у Юлианны самый слабый прогресс после рейда — с 41 она поднялась лишь до 42. Один уровень. Один! А все остальные выросли на 2-4 уровня. Люкас — 42, Искра — 43, Зелеакс — 48, Чупа — 41, Пятнышко, как самый младший по уровням, и более легкий на подъем — вовсе поднялся на шесть и стал 39. Юлианна что, вообще ничего не делала?! Просто красовалась, предоставляя право суетиться другим? У нее что, руки отваливаются, когда свой лук держит?

Честно говоря, мысленно меня здесь, на мосту уже не было. Кроха. Нужно ее увидеть. Это желание завладело мной неожиданно сильно. Что-то важное произошло, пока меня не было в Цитадели, это требовало моего внимания. Немедленно. Я по-прежнему чувствовал, что она жива, но фейри до сих не бросилась ко мне навстречу, как обычно. Оставалась на месте, в зале Колыбели. Неужто ей так плохо от проклятой метки Горада? А тут все эти ненужные разговоры…

— В чем дело, Юлианна? — со вздохом спросил я, уже догадываясь, что услышу.

— Ты нам обещал другое, когда мы вступали с Тангаром в твой клан. Обещал безопасность и развитие. Мы договаривались только об одном жертвоприношении, но Тангар снова мертв и не сможет вернуться самостоятельно, так как у него не было сейвов! Как ты это объяснишь? В его гибели виноват ты! Верни его немедленно!

— Юли, по-моему, тебя заносит, — Искра попыталась взять подругу под локоть, но та отдернула руку и вызверилась уже на нее:

— Заткнись! Не ты потеряла, а я! И мне решать, что говорить и что делать!

— Тебя реально заносит, — усмехнулась Искра, отстраняясь. — Не ты одна здесь кого-то потеряла. Друзья есть у всех. И если вспомнить, что босс уже разок воскресил твоего парня забесплатно, то…

— Стоп! — Я поднял ладонь, призывая к тишине.

Объяснять, что не планировал того, что произошло, сейчас бесполезно. В чем-то ведь Юлианна права, в договоре не было пункта о приношении в жертву на поле боя. Да, это было необходимо, момент был критический, но… Но, во-первых, стоит повинно склонить голову, и сядут на шею. Во-вторых, невозможно предвидеть всего. Никто не всеведущ, приходится работать с тем, что есть. В-третьих, лучшая защита — это нападение, тем более, что у меня тоже возникли законные претензии, причем как раз к этой красотке, сверкавшей на меня возмущенным взглядом своих распрекрасных карих глаз.

— Я должен задать тебе важный вопрос, Юлианна, — прохладным, но спокойным тоном заговори я. — Почему погиб именно Тангар, а не ты?

— Что? Не переводи стрелки, речь не обо мне, а…

— Как раз о тебе. Тихо, я сказал! — заметив, что она снова собирается меня перебить, я повысил голос. — Ты прекрасно знала, что у него нет сейвов. Именно поэтому я и воскресил его в прошлый раз, отложив долг жертвоприношения на будущее. Так почему ты — жива, а он — нет ?

— Не смей меня обвинять, — Юлианна нервно закусила губу, а красота ее как-то сразу поблекла. — Не я убила Тангара, а сраное Семя Древа Смерти! И произошло это по твоему приказу!

Не шло ей так ругаться. Я сумел ткнуть в больное место в ее душе, но ничуть не жалел об этом, так как был зол, хотя старался этого не показывать. Хватало собственных проблем, а этот ненужный разговор лишь задерживал меня, отнимая и без того драгоценное время и последние силы. Увы, время от времени некоторых личностей нужно отрезвлять, и сейчас тот самый момент, когда ситуацию не стоит спускать на тормозах. К тому же, хороший пример для остальных.

— Я тебе скажу, почему. Именно твой страх поставил твоего партнера в неразрешимые условия. По сути ты убила его собственными руками из-за нежелания лишиться сейва.

— Нежелания лишиться сейва? — Юлианна попыталась съязвить, но на меня это никак не подействовало. — Какое обтекаемое выражение! Как удобно, чтобы не произносить слово “убийство”, так как это жертвенное приношение и было убийством!

— Сколько у тебя сейвов, напомни? — я усмехнулся куда холоднее, чем в начале речи. — Пять? У Тангара не было ни одного. И все же ты позволила ему умереть, когда возникли непредвиденные обстоятельства и понадобилась срочная жертва, от которой зависел исход всего нашего похода. Он поступил мужественно, его долг перед кланом погашен, я обязательно верну его при первой же возможности. А вот твой должок по-прежнему актуален.

— Он сам принял это решение! — девушка продолжала храбриться, пытаясь качать права, но я видел, что мои обвинения выбили почву из-под ее ног.

— Да, — с напускным спокойствием кивнул я. — Потому что любит тебя, видимо, больше, чем следует.

Грязноватый прием? Плевать.

— А это уже не твое дело! — выпалила Юлианна. — И мы не договаривались, когда вступали в клан, что то и дело будем приносить себя в жертву по первому требованию!

— В этом ты права. Не договаривались. И больше таких жертвоприношений не будет, я об этом позабочусь. Но твоего стремления угробить близкого тебе человека, пользуясь его отношением, лишь бы не пострадать самой, я тоже не забуду. Первое и последнее предупреждение, Юлианна.

— Если из клана уйду я, то уйдет и Тангар, — Юлианна побледнела и даже отступила на шаг, словно опасаясь удара с моей стороны, хотя я до сих пор в клане и пальцем никого не тронул.

— Может, и так, — я пожал плечами. — А может и нет. Существам разумным свойственно время от времени делать переучет жизненных ценностей под давлением жизненного опыта и внешних обстоятельств. Советую подумать