Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти - Елизавета Дворецкая

– Мне страшно! – шептала она. – Значит, Стормунд умер, если ко мне явился его дух! Он умер! А может быть, и кто-нибудь еще! Он сказал ведь только, что Хагир и Вебранд будут дружить, пока один из них не умрет! Раз они подружились, если это только правда, значит, теперь не страшно, если он узнает… Может, он уже от самого Вебранда узнал, что я – его дочь! Мне теперь можно вернуться. Я поеду с вами! Мне непременно нужно домой!

Побывав у ярла Южного Квартинга, Рамвальд конунг ненадолго заехал на Ветровой мыс, а теперь собирался на север, к сестре и Фримоду ярлу. Еще вчера Хлейна не думала ехать с ними, уверенная, что должна избегать встреч с Хагиром, которого скоро ждали во фьорде Бальдра, но теперь была рада, что призраки не опоздали. Она не могла так сразу поверить в исчезновение главного препятствия и тягчайшей из своих тревог, но внутреннее чувство толкало ее: скорее, скорее туда!

– Стормунд убит? Вебранд убил его? Ты уверена? – расспрашивал Гельд, потряхивая головой, чтобы окончательно проснуться. Трудно начинать день с таких новостей!

С тех пор как он побывал у Стормунда Ершистого в гостях, его судьба стала занимать Гельда гораздо больше, чем когда он помогал освободить того из плена. Благополучие Стормунда теперь означало благополучие его домочадцев и его родственницы Тюры. Что там произошло? Если Стормунд погиб, значит, и правда произошли великие события! И чем все кончилось? Гельда мучило беспокойство: молодая женщина с восьмилетней девочкой казались такими маленькими, хрупкими, беззащитными… А он так далеко и ничего не может для них сделать! Что с ними? Живы ли они, где они теперь, что с ними?

Если Вебранд подружился с Хагиром, значит, Вебранд, самое меньшее, появился возле усадьбы Березняк. А раз уж он появился, то без драки не обошлось – и вот вам, Стормунд Ершистый расхаживает в виде призрака. Но Хагир помирился с Вебрандом… Как это могло произойти? При всей его любви к «лживым сагам» Гельд был не склонен верить в небылицы, а мир между Вебрандом и Хагиром казался совершенно невероятным. Однако, раз уж Хагир с ним помирился, значит, домочадцам ничего не грозит… Тем, кто остался в живых, разумеется…

– Значит, больше они ничего не сказали? – Гельд с надеждой посмотрел на Хлейну. Сейчас он очень жалел, что не родился ясновидящим.

– Нет. – Она решительно качнула головой. – Я хочу домой! Я поеду с вами!

– Хорошо, я поговорю с конунгом…

Но тем же утром Рамвальд конунг сам подозвал Хлейну к себе.

– Я хочу с тобой побеседовать, липа ожерелий! – Благожелательно кивая и улыбаясь, он показал ей место рядом с собой. – Ты, я слышал, хочешь поехать с нами в Рощу Бальдра?

– Да, конунг, – ответила Хлейна, усевшись и с тайным волнением расправляя платье на коленях. – Я пробыла у тебя достаточно долго… То есть я хочу сказать, быть в гостях у тебя – великое счастье, но я здесь уже два месяца, чуть ли не половину зимы, и мне думается, моя приемная мать по мне скучает, и я по ней тоже. Знаешь, Повелитель Богов говорил: даже приятель станет противен, если гостит бесконечно.[9] Как-то так, прости, я спутала…

Хлейна беспокойно перебирала тонкие обручья у себя на запястье; от волнения мысли разбегались, она не могла даже точно вспомнить стих, хотя все «Речи Высокого» с самого детства знала на память. Рамвальд конунг негромко засмеялся с ласково-снисходительным видом:

– Ну, моей жене, я думаю, не покажется, что ты гостишь у нас слишком долго. У нее ведь нет дочери, а Эдельгард ярл женится не раньше Середины Лета. Кюна Бертэльда рада, что ты живешь у нее.

– Я тоже рада, но моя приемная мать ждет меня и беспокоится. Я с радостью приеду еще, если кюне Бертэльде нравится меня видеть, но теперь мне пора домой!

– А скажи-ка! – Рамвальд конунг вдруг накрыл ладонью ее руку, наклонился к ней и заглянул в глаза. – Ты ведь скучаешь не только о Гейрхильде? Ты хочешь увидеть дома еще кого-то, кого здесь нет?

Хлейна невольно ахнула: такой проницательности она не ждала от неглупого, но вполне простодушного Рамвальда конунга. Каким образом до него могли дойти слухи насчет нее и Хагира? И чем это может ей грозить? Скорее всего, ничем: ведь Хагир – квитт, а Рамвальд конунг так хорошо принимает Бергвида, тоже квитта и почти их конунга. Может быть, он будет даже рад такому союзу… И еще сильнее Хлейну потянуло в Рощу Бальдра, туда, где есть надежда на скорую встречу с ним. Может быть, пока она гостит тут, Хагир уже там!

– Ах, конунг, мне так нужно скорее попасть домой! – взмолилась Хлейна, избегая прямого ответа и от беспокойного смятения сжимая кулаки так сильно, что золотые перстни больно впились в кожу. – Скорее домой!

– Я, признаться, так и думал! – Рамвальд конунг опять засмеялся. – Я и раньше был уверен, что мой родич Фримод ярл думает взять тебя в жены. Что же, я рад его выбору. Ни один из тех, кто тебя знает, не найдет в тебе никаких недостатков!

Хлейна посмотрела на него с удивлением, не сообразив, при чем тут Фримод ярл. А потом догадалась и поспешно опустила глаза, пока конунг не понял, как ошибся. Хлейна краснела, сама перед собой стыдясь своей глупости. Хагир! Откуда Рамвальду конунгу знать про Хагира! Он думает, что она соскучилась по Фримоду ярлу! Как хорошо, что она ничего не сказала такого… Не очень-то он расположен, на самом деле, к квиттам и к Бергвиду, ничего толком не обещает… Скорее всего, он будет против союза с Лейрингами, и хорошо, что он ничего об этом не знает!

– Значит, все свои подвиги у граннов и квиттов мой родич совершал, чтобы раздобыть свадебных даров для тебя и запастись хвалебными песнями для свадебных пиров! – продолжал Рамвальд конунг.

Он все еще посмеивался, но Хлейна, мельком бросив на него взгляд, заподозрила, что его веселость притворна и что ее ждет еще какая-то неприятность. Рамвальд конунг так же плохо умел притворяться, как и замечать чужое притворство.

– Похоже, что так! – улыбаясь и тоже стараясь казаться веселой, ответила она. – Он тоже, мне думается, ждет меня!

– Ждет тебя… Это хорошо, что он ждет тебя… – бормотал Рамвальд конунг, еще держа на лице улыбку, но отводя глаза. – Конечно, он будет очень огорчен, если ты задержишься…

Беспокойство Хлейны все росло, внутри все сжималось, дышать было трудно. А главное, она не могла понять, к чему клонит конунг, рад он предполагаемой женитьбе племянника или нет. «Огорчен»… «задержишься»… При чем здесь это?

– Ты понимаешь, конунг, как важно мне скорее попасть домой! – умоляюще воскликнула Хлейна, не в силах больше выносить неопределенности в том, что для нее дороже всего на свете.

– Я понимаю, что мой родич Фримод ярл будет очень огорчен, если его невеста не вернется домой!

– Да, да! – твердила Хлейна, словно старалась подтолкнуть конунга наконец высказаться. Что он привязался к ней с Фримодом?

– Ну, я боюсь, ему придется еще немного потерпеть! – Рамвальд конунг наконец глянул ей в глаза, и Хлейна встретила серьезный, хотя и несколько огорченный взгляд.

– Но почему? – изумленно прошептала она.

– Видишь ли, береза пряжи, я… – Конунг снова взял ее за руку и дружески погладил, но Хлейна ничего не заметила, напряженно ожидая продолжения. – Я не хотел бы причинять огорчения такой замечательной девушке, но мне совсем не нравятся подвиги твоего жениха и моего родича Фримода ярла. Он поссорился с фьяллями, с ярлом Торбранда конунга, собиравшим дань, а это уже никуда не годится. Теперь он намеревается вступить в открытую войну с фьяллями, а этого я не могу допустить. Я говорил со многими людьми, и почти все высказались против. Мы не можем вмешиваться в войну фьяллей и квиттов, но мой родич Фримод ярл молод и отважен, он жаждет подвигов и славы. Я не хочу, чтобы он совершал подвиги во вред всему Квартингу.

– Но при чем здесь я? – Хлейна смотрела на конунга полными слез глазами и ничего не понимала.

– Я должен потребовать от моего родича Фримода ярла клятву, что он не станет ввязываться в эти дела, не посоветовавшись со мной. И охотнее всего он ее даст, если ты в это время будешь у меня здесь. А потом, когда наше дело будет улажено, он сможет вернуться сюда вместе со мной, и я буду рад, если ваша свадьба будет справлена у меня в доме!

Рамвальд конунг еще раз ласково похлопал Хлейну по руке, намекая на свое дружеское к ней расположение, но Хлейну это не порадовало. Она сидела, оглушенная, сжав руки на коленях и чувствуя, что попала в ловушку. Она сама сказала, что выходит замуж за Фримода… То есть не сказала, но нарочно позволила конунгу так думать. Как тогда с Фримодом ярлом в роще… Гельд говорит, что ложь сама дает лжецу по шее. Она сама себя погубила тем, чем думала спасти. А откажись она сейчас – он ей не поверит. И открыть правду никак нельзя – он же сказал, что не поддержит квиттов, а значит, постарается помешать браку воспитанницы своей сестры с одним из Лейрингов.

Она в плену, ей не выбраться отсюда, пока конунг не возьмет с Фримода ту злосчастную клятву… О богиня Фригг! Да ведь Фримод обрадуется, когда услышит от конунга такое! И с радостью приедет за ней, чтобы здесь, со всем блеском и великолепием, справить свадьбу! Уехать отсюда женой Фримода ярла – лучше не уезжать вообще! Что делать? Что делать?