Оборотень - Людмила Сурская

— Марфа, стой, не кричи. Сколько ты хочешь, чтоб об этом никто не узнал?

— Я не могу, должна княгини всё рассказать…,- еле ворочая языком, прошептала девка, отмерев.

— Но не пучь так глаза. Подожди. Послушай. Ты никому ничего не должна. Маменька тебя не наградит, а только выпорет за то, что просмотрела. А я расплачусь. Проси, что хочешь. Платок новый, сарафан, бусы или вот хочешь, колечко своё подарю…

— Княгиня убьёт меня…

— Скажешь, точно выпорет, не проболтаешься, никто тебя не тронет.

— Ой, я несчастная, — запричитала девка, хватаясь за голову.

— Хочешь колечко?

— Ага! Маменька ваша увидит, скажет украла… В кутузку сволокут.

— А ты спрячь. К тому же случиться беда, я скажу, что подарила тебе. Ну, что по рукам.

— Значит, мне не показалось, и мужчина был, а Прасковья твердит: «Тебе приснилось…» Выходит нет, был.

— Твоя правда. Был…

— Славу Богу, это я к тому, что с ума не сошла пока что.

— Так мы договорились?

— А вдруг кто узнает, я погибла тогда…

Таня поняла, что в девке ведут борьбу двое. Соблазн заполучить подарок и страх перед княгиней. Победа может быть за любым.

— Никто же не узнал… — тянула она пристально смотря Марфе в мечущиеся глаза.

— Он, чьих кровей будет, пристойного ли роду? Как вы решились на такое беспутство, барышня, тихая же покорная была? Батюшка-то ваш расстроится сердечный, он души в вас не чает, как вы могли…

— Марфа, это моё дело.

А Марфе всё хотелось непременно знать, аж в подробностях.

— И где это с ним снюхались, ведь в Москве из рамок дозволенного вы не вышли, а тут дальше усадьбы и церкви и шагу не делали. Так где?

Так ей княжна всё и выложила. Обойдётся. Покусывая травинку, пробурчала:

— Это не важно.

А та не отставая продолжила допрос.

— Где же он скрывается и как попадает в дом?

Таня покачала головой и насмешливо сказала:

— Марфа, тебе его не уследить.

А девка зыркая глазищами по кустам вопрошала:

— А доберман куда пропал, вы ж с собакой ушли? Охранник называется.

— Там в лесочке, ямку в тени вырыл и спит себе, — махнула в сторону леса Таня.

Марфа сморщила в думах лицо так, что глаза превратились в щёлочки и пытала:

— А если всё плохо кончится и будет дитё, что делать будем, убьют тогда меня и не только матушка, но и батюшка ваш… Ох, я горемычная, за что так Господь прогневался надо мной…

Таня тихо рассмеялась.

— Об этом можешь не беспокоиться. Не будет. Бери кольцо… К тому же кончай причитать, разбудишь человека. Тогда я за твою жизнь листочка берёзового не поставлю.

— Все так говорят, а потом ау-ау… — Не обращая на её увещания, гнула свою линию стражница.

— Я не все, бери.

Опустив в ладонь девки кольцо, Таня, не оглядываясь, вернулась на покрывало, но лечь не смогла. Всё внутри дрожало. Она села рядом, подтянув колени к подбородку и уложив на них голову, закрыла глаза. А вокруг пели и дразнились птицы, стрекотали кузнечики и летали здоровущие стрекозы. Совсем где-то рядом жужжал, собирая пыльцу с цветов, шмель. Вот трудяга! Не хотелось ни о чём думать, ни куда-то идти. Пусть летит весь мир в тар-та-ра-ры. Какое ей до всех дело. Понятно, что решение отдариться это не выход. И получив одно, девка будет тянуть из неё всё больше и больше, но пока пути другого она не нашла, может быть позже придёт на ум что-то более стоящее и оригинальное, а сейчас придётся довольствоваться этим. Очнулась от его руки погладившей плечо.

— Татьяна, что с тобой? К тому же плечико и шейку солнышко поцеловало.

— Ничего особенного. Слушала лес, птиц, заботливого папашку шмеля. Поздно уже, солнце садится, будем возвращаться в поместье.

— Где твоё кольцо?

Не подумав о его зоркой хватке, сочиняла на ходу.

— Потеряла…

— Княжна ты ещё и растеряша, одевайся и давай поищем… Ну чего ты сидишь, поднимайся. Хотя стой, — потянул он носом, — кто здесь был, пока я спал?

Таня отвернулась, натягивая на себя платье, пряча лицо и выгадывая время на раздумья. «Об этом она не подумала. Совершенно забыла, выпустила из виду его собачьи способности».

— Застегни…,- подставила она ему спину.

— Изволь, только врать ты не умеешь, так, честно и по порядку, кто нас тут застал, и от кого ты откупилась?

От неожиданности она на несколько секунд утратила самообладание. Не почувствовать это с его нюхом он не мог. Она умоляя поднесла руки к горлу.

— Поклянись, что ты не наделаешь глупостей.

— Это смотря что ты подразумеваешь под таким несчастьем. Так в чём дело? Кто потревожил тебя?

Она понимала, что лучше было бы смолчать, но она не в силах была это сделать. Она чувствовала себя беспомощным перед ним. Но прежде чем открыться она выставила условие.

— Не уйдёшь от меня и не кинешься бороться с ней.

— Значит, это женщина? Кто же она?

— Обещай.

— Столько крючков уму не постижимо. Ты дышать в нём можешь? — ворчал он, расправляясь с застёжками и тоже тяня время.

— Серж?!

— Ау!

— Не разочаровывай меня…

— Хорошо, обещаю, итак, кто это и что эта особа видела? — допытывался он.

Хоть и с большой неохотой, но княжна вынуждена была сказать правду.

— Марфа.

«Похоже, Серж не очень удивился». — Отметила Таня для себя, посматривая за ним.

— У неё собачий нюх, как она на нас вышла? — продолжил он допрос.

— Ягоды собирала, — выпалила она.

Серж размял, вероятно, затёкшие ноги или просто оттянул паузу и потребовал сказать:

— И что она решила?

Таня, искоса наблюдавшая за ним, помявшись, сказала опять правду:

— Вообще-то, она заподозрила раньше, что у меня любовник, но не нашла доказательств. А тут нечистый дух вынес её на нас. Ну и…

Его бровь взлетела вверх, а глаз прищурился:

— И ты согласилась принять на себя эту роль?

До этого отводившая блеснувшие слезой глаза, она под его напором, перевела на него.

— Это гораздо лучше для тебя, чем правда.

Он был сражён:

— Но что будет с тобой? Эта стая запросто закидает, тебя, моя красота, камнями и, не моргнув глазом, заплюют.

Она заткнула уши и не желала его слушать.

— Ах, изволь не пугать меня. Пока она будет молчать, а там что-нибудь придумаем.

— Но ведь она на этом не остановится, ты понимаешь это? — взмолился он.

Но она хорошо понимая его тревогу, очень просто сказала:

— Пока будет чем, буду откупаться. Ты, почему не раздеваешься?

— Тебе тяжело нести, поэтому до кромки леса пойдём так, — упёрся он.

Он забрал корзинку и двинулся по дорожке, увлекая за собой княжну. Они шли по узкой тропинке прогулочным шагом и почти до самой усадьбы вели самый банальный разговор. Она, вышагивая рядом с ним, с удовольствием болтала обо всём, что приходило в голову. Княжна щебетала о чудном дне. Приятным глазу цветах, о птицах раскачивающихся на ветке. Он задумчиво улыбался слушая её глупости. Каким бывает счастье он не знал, но подозревал, что очень похоже вот на это.