Королевство теней (сборник) - Александр Бушков

— Ты чего? Сам же говорил: видимость!..

— А вдруг, нет? — рявкнул Петро. — Дрова-то — настоящие!

Тут со двора послышался треск пламени, быстро перешедший в рев. В хате затанцевали алые отсветы.

— Запалил… — с грохотом роняя рукоятку, выдохнул Петро. — Неужто взаправду, а? У меня ж там аппарат в сарае! И снасти, и все!..

Леха припал к стеклу.

— Черт его знает… — с сомнением молвил он. — Больно дружно взялось… Бензином вроде не поливал…

Часто дыша, Петро опустился на табуретку.

В пылающем сарае что-то оглушительно ахнуло. Крыша вспучилась. Лазоревый столб жара, насыщенный золотыми искрами, выбросило чуть ли не до луны.

— Фляга… — горестно тряся щетинами, пробормотал Петро. — Может, вправду отдать?..

Леха вздрогнул и медленно повернулся к нему.

— Что?.. — еще не смея верить, спросил он. — Так это все-таки ты?..

Петро подскочил на табуретке.

— А пускай курятник не растопыривает! — злобно закричал он. — Иду — стоит! Прямо на краю поля стоит! Дверца открыта — и никого! А у меня сумка с инструментом! Так что ж я — дурее паровоза!? Подпер сбоку чуркой, чтоб не падала, ну и…

— Погоди! — ошеломленно перебил Леха. — А как же ты… В газетах же пишут: к ним подойти невозможно, к тарелкам этим! Страх на людей нападает!

— А думаешь, нет? — наливаясь кровью, заорал Петро. — Да я чуть не помер, пока отвинчивал!..

— Отда-ай мою поса-адочную но-огу-у!.. — с тупым упорством завывал инопланетянин.

— Отдаст! — торопливо крикнул Леха. — Ты погоди, ты не делай пока ничего… Отдаст он!

— А чего это ты чужим добром швыряешься? — ощетинившись, спросил Петро.

— Ты что, совсем уже чокнулся? — в свою очередь заорал на него Леха. — Он же от тебя не отстанет! Тебя ж отсюда в дурдом отвезут!..

— И запросто… — всхлипнув, согласился Петро.

— Ну так отдай ты ему!..

Петро закряхтел, щетинистое лицо его страдальчески перекривилось.

— Жалко… Что ж я, зазря столько мук принял?..

Леха онемел.

— А я? — страшным шепотом начал он, надвигаясь на попятившегося Петра. — Я их за что принимаю, гад ты ползучий?!

— Ты чего? Ты чего? — отступая, вскрикивал Петро. — Я тебя что, силком сюда тащил?

— Показывай! — неистово выговорил Леха.

— Чего показывай? Чего показывай?

— Ногу показывай!

То и дело оглядываясь, Петро протопал к разгромленной двуспальной кровати в углу и, заворотив перину у стены, извлек из-под нее матовую полутораметровую трубу с вихляющимся полированным набалдашником.

— Только, слышь, в руки не дам, — предупредил он, глядя исподлобья. — Смотреть — смотри, а руками не лапай!

— Ну на кой она тебе?

— Да ты что? — Петро даже обиделся. — Она ж раздвижная. Гля!

С изрядной ловкостью он насадил набалдашник поплотнее и, провернув его в три щелчка, раздвинул трубу вдвое. Потом — вчетверо. Теперь посадочная нога перегораживала всю хату — от кровати до печки.

— На двенадцать метров вытягивается! — взахлеб объяснял Петро. — И главное — легкая, зараза! И не гнется! Приклепать черпак полтора на полтора — это ж сколько мотыля намыть можно? А он сейчас уже рупь стоит!..

Леха оглянулся: в окне суетился и мельтешил инопланетянин: подскакивал, вытягивал шеёнку, елозил по стеклу лягушачьими лапками.

— Какой мотыль? — закричал Леха. — Какой тебе мотыль? Да он тебя за неделю в гроб вколотит!

Увидев инопланетянина, Петро подхватился и, вжав голову в плечи, принялся торопливо приводить ногу в исходное состояние.

— Слушай, — сказал Леха. — А если так: ты ему отдаешь эту хреновину… Да нет, ты погоди, ты дослушай!.. А я тебе на заводе склепаю такую же! Из дюраля! Ну?

Петро замер, держа трубу, как младенца. Его раздирали сомнения.

— Гнуться будет, — выдавил он наконец.

— Конечно, будет! — рявкнул Леха. — Зато тебя на голову никто ставить не будет, дурья твоя башка!

Петро медленно опустился на край кровати. Лицо отчаянное, труба — на коленях.

— До белой горячки ведь допьешься! — сказал Леха. Петро замычал, раскачиваясь.

— Пропадешь! Один ведь остался! Баба — ушла! Урван — на что уж скотина тупая! — и тот…

Петро поднял искаженное мукой лицо.

— А не врешь?

— Это насчет чего? — опешил Леха.

— Ну, что склепаешь… из дюраля… такую же…

— Да вот чтоб мне провалиться!

Петро встал, хрустнув суставами, и тут же снова сел. Плечи его опали.

— Сейчас пойду дверь открою! — пригрозил Леха. — Будешь тогда не со мной, будешь тогда с ним разговаривать!

Петро зарычал, сорвался с места и, тяжело бухая ногами, Устремился к двери. Открыл пинком и исчез в сенях. Громыхнул засов, скрипнули петли, и что-то с хрустом упало в ломкий подмерзший снег.

— На, подавись! Крохобор!

Снова лязгнул засов, и Петро с безумными глазам возник на пороге. Пошатываясь, подошел к табуретке Сел. Потом застонал и с маху треснул кулаком по столешнице. Банки, свечка, стаканчики — все подпрыгнуло. Скрипнув зубами, уронил голову на кулак.

Леха лихорадочно протирал стекло. В светлом от луны дворе маленький инопланетянин поднял посадочную ног бережно обтерев ее лягушачьими лапками, понес мимо невредимого сарая — к калитке. Открыв, обернулся. Луна просияла напоследок в похожих на мыльные пузыри глазах.

Калитка закрылась, брякнув ржавой щеколдой. Петро за столом оторвал тяжелый лоб от кулака, приподнял голову.

— Слышь… — с болью в голосе позвал он. — Только ты это… Смотри не обмани. Обещал склепать — склепай… И чтобы раздвигалась… Чтобы на двенадцать метров…

1990 г.

Геннадий Прашкевич

ДРУГОЙ

I

Д.КОЛОН (США, “Сайенс”): Цан Улам! В “Й Кёр”, в специальном информационном выпуске, организованном, видимо, только для нас, для приглашенных в Сауми журналистов, опубликованы материалы, из которых следует, что долгая, практически никому за пределами Сауми не известная, работа по созданию другого человека завершена, и завершена успешно. Кай Улам, другой человек, в течение ряда лет, я ссылаюсь на ваш спецвыпуск, подвергался разнообразным операциям на генном уровне, последовательно проходил, да, видимо, и сейчас проходит специальную подготовку. Результаты, цитирую “Й Кёр”, налицо. Кай Улам, другой человек, не подвержен никаким инфекционным или наследственным болезням, он способен в кратчайшие сроки адаптироваться к самым жестким, к самым нежелательным условиям жизни. Если я правильно понял информацию, Кая Улама, другого человека, устраивает любое питание, он способен без какого-либо вреда для себя выдержать мощный радиационный удар, наконец, он исключительно добр к нам, к людям обыкновенным, особенно к женщинам и к детям. В самом сложном, в самом запутанном конфликте Кай Улам, другой человек, способен найти решение не только самое верное, но и самое человечное. Означает ли это, Цан Улам, что мы, люди разумные, освободимся, наконец, от наших низких животных страстей и сделаем решительный шаг в сторону истинного человеческого развития?

ДОКТОР УЛАМ (Сауми, Биологический Центр): В “Й Кёр” нет ни слова о так называемых людях разумных. Люди разумные — категория устаревшая. В век другого человека возвращаться к вопросу о людях разумных лишено смысла. Принадлежа всем, другой человек не принадлежит никому Кай Улам, другой человек, шагает в будущее один. Он полон сил, он не встречает препятствий. Путь перед ним так ровен, как если бы был выстлан мрамором. Будущее принадлежит только другому человеку, ибо он не просто другой человек, он — основатель другого человечества. Доктор Сайх, глава военной Ставки Сауми, учит: усталость лечится только трудом. Доктор Сайх учит: усталость лечится только правильным трудом. Доктор Сайх учит: мозг человека, это величайшее изобретение природы, позволившее всем нам пережить многие виды других, не менее, чем мы, жизнеспособных существ, при тупился именно от неправильного употребления Перестраивая мир, мы вовсе не перестраиваем не улучшаем человека. Изучая тень, нельзя изучить душу. Следуя учению доктора Сайха мы нашли способ превращения мозга из органа выживания, каким он всегда являлся, в орган мышления, каким, собственно, он должен быть. Доктор Сайх учит: перестраивать следует не мир. Доктор Сайх учит: перестраивать следует самого человека. Только в этом случае придет желанный покой, только в этом случае наступит время, когда мы начнем умирать не от увечий или болезней, а только от старости.

Н.ХЛЫНОВ (СССР, ТАСС): Расшифруйте нам это “мы”. Что вы вкладываете в это понятие?