Четыре минус три - Барбара Пахль-Эберхарт

«Какого размера Бог?»

Однажды Тимо, перед тем как заснуть, непременно захотелось узнать об этом.

Я этого не знаю, Тимо. Во всяком случае, он слишком велик. Настолько, что нам, людям, не хватает слов, чтобы описать его величие.

А вот моя новая попытка:

«Может быть, Бог вовсе не такой уж и колосс. Он может быть невероятно маленьким, настолько незаметным, что мы, люди, его просто неспособны разглядеть. Может быть, он сейчас сидит где-то здесь… или вот здесь… а может быть, и вовсе на твоем колене, чтобы лучше нас видеть. Возможно, Бог состоит из многих частей, которые находятся везде, во всех частях мира, чтобы наблюдать и защищать всех людей одновременно».

Тимо нравилась эта мысль. И он часто говорил о маленьком Боге, сидящем у него на колене.

Дети — замечательные учителя. Они все время заставляют нас отвечать на вроде бы давно отвеченные вопросы. Они заставляют нас по-новому задумываться. И находить все более точные, честные и лучшие ответы, чем те, которыми мы удовлетворились.

Живой, ищущий дух Тимо, безграничное любопытство Фини — мне этого не хватает. Память о моих детях заставляет меня снова слушать тихие вопросы, на которые в глубине души я давно ожидаю ответов. Если мне время от времени удается поставить саму себя в тупик интересным вопросом, я сразу же начинаю думать о своих детях. И только после того, как мой ответ выдерживает проверку их непосредственностью и любопытством, я могу быть уверенной, что я не мошенничаю, что я по-настоящему честна и искренна.

Как бы я сегодня ответила Тимо и моей «большой» Фини на их вопрос о Боге?

Возможно, так:

«Представь себе только, ты и есть то, что мы называем Богом. И поскольку ты и есть Бог, то можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

Представь себе только: ты можешь разобрать свое тело. Твой маленький пальчик на ноге, стоит тебе только пожелать, примется прыгать по комнате сам по себе. До тех пор, пока ты снова не повелишь ему вернуться на прежнее место. То же самое ты можешь проделывать со своим носом и со своим ухом и даже с каждым отдельным своим волоском.

Представь себе только: твое тело демонтируется, и его части радостно прыгают по комнате до тех пор, пока ты не созываешь все эти части назад.

Мне кажется, по такому принципу и действовал Бог, когда он, она или оно создавал людей, животных и растения.

Господин или госпожа Бог размонтировались попросту на невероятное количество частей и поколдовали с ними немножко. В результате чего все эти части выглядят теперь как ты или я, как кошка или дерево.

Ты можешь делать все, что хочешь; ты можешь подразумевать под Богом любое живое существо.

«Я наблюдаю за тобой и помогаю тебе тогда, когда ты во мне нуждаешься».

Ты можешь быть уверенным в том, что Бог слышит любое твое доброе слово, которое ты шепчешь на ухо любой его части. Например, своему другу. Или какому-то жучку. И какой-то травинке.

Травинки в моем саду. Перья в моей подушке. Солнце, которое снова и снова бросает осторожный взгляд в щель между моими занавесками. И в придачу ко всему этому: Бог — это Вселенная, всеобъемлющая мудрость. И он же добродушный кукловод.

Вы были всем тем, кому и чему я доверилась. И вы знаете:

Пора сделать следующий шаг.

Для этого мне даже не обязательно выбираться из постели. Вовсе необязательно, чтобы мерзли ноги. Жизнь избрала себе новую стратегию. Вот, пожалуйста, снова стук. На сей раз изнутри.

Вот что принесли мне три гостя:

Боль. Скорбь. И ярость.

Звуки с поверхности

«Того, что случилось с тобой, я бы не пережила. Я не смогла бы вынести такую боль».

Мне постоянно приходилось слышать такие или подобные им высказывания. Как правило, я не находила подходящих слов, чтобы объяснить:

«И ты бы как-нибудь справилась».

«Без всякого сомнения, нет».

«Знаешь, когда случается самое страшное, тебе даются силы, о которых ты раньше мог и не подозревать».

«Все может быть. Хотя нет! Потерять и детей, и мужа! Это уж слишком. Такую боль я бы не пережила».

«А если представить себе, что твои дети там, на небе, счастливы? Что они не страдают. И что, страдаешь ты или нет, им не поможешь?»

«Нет, даже думать об этом не хочу. То, что с тобой случилось, просто невообразимо».

«Нет нужды об этом даже задумываться. Маловероятно, что тебе однажды придется пережить нечто подобное. К счастью».

«Да. Это так. Слава Богу».

Боль. Непредставимая, непереносимая, непредолимая боль. Которая разрывает сердце. Которая несовместима с жизнью. Я знаю ее хорошо.

Боль — тоже часть нашего существа. Часто мы перед ней беззащитны. Нередко она полностью разъедает нас. И тем не менее: любая боль проходит. Что также не подлежит сомнению. Более того: это единственное, в чем действительно можно не сомневаться.

Боль — незваный гость, который застигает врасплох. Боль не спрашивает: «Добрый день! Можно войти?»

Боль не рассылает предварительных уведомлений. Она является как в хорошие, так и в плохие времена. И ей все равно, светит солнце или идет дождь. Часто лишь задним числом понимаешь, что же спровоцировало боль. А иногда совсем не понимаешь.

Боль приходит ко мне в гости почти исключительно тогда, когда я нахожусь в одиночестве. Вероятно, потому, что у меня появляется время отдаваться своим чувствам. И упадок духа гарантирован. Общаясь с друзьями, я тщательно слежу за тем, чтобы мне ни при каких обстоятельствах не удалось потерять над собой контроль. Несмотря на то что предел мечтаний для многих из них — иметь возможность заключить плачущую Барбару в объятия. Ведь после этого пределом и моих мечтаний станут поглаживания и проявления обо мне заботы.

Боль — тоже часть нашего существа. Часто мы перед ней беззащитны. Нередко она полностью разъедает нас. И тем не менее: любая боль проходит.

И как же все это замечательно соответствует нашим представлениям о том, что такое утешение.

Ты плачешь, потому что тебе плохо. Вот, я заключаю тебя в объятия. Теперь все снова хорошо.

Так обращаются с детьми. Каждый из нас имеет представление о том, что значит выплакаться. Ситуация, знакомая с обеих сторон.

Но боль в связи со смертью моей семьи не желала, к сожалению, соответствовать распространенным представлениям и ожиданиям. Сопровождавших меня в период моего самого глубокого горя заводила в тупик моя — кажущаяся — сила.

Они спрашивали, как у меня дела. И не получали ответа. Они готовились осушать мои слезы. Но так и не израсходовали запас носовых платков.

Просто они не были рядом со мной, когда боль брала надо мной верх. И боль набрасывалась на меня именно тогда, когда никого не было рядом. Таковы были правила игры, диктуемые незваной гостьей. И мне следовало их придерживаться.

Боль желала распоряжаться мною единолично. И сегодня, после зрелых размышлений, мне ее требования представляются правомерными. Неважно, какое количество ножей вонзила боль в мое сердце, неважно, какую муку я при этом испытывала. Ведь боль отправилась ко мне в гости не с пустыми руками. И она преподнесла мне подарок — в конце своего визита. Этот подарок: осознание. Новые перспективы. Новый набор указателей, нацеливающих в новом направлении.

Чтобы быть в состоянии принять эти ее подарки, я должна была прежде выдержать все ее испытания. Чтобы из меня нельзя было больше выжать и слезинки. Чтобы мой живот не имел больше сил напрягаться в истерических конвульсиях. Только после этого, в полной тишине и в полном изнеможении, была я подготовлена к восприятию нового. Только после того, как исчез страх боли, потому что я на данный момент уже пережила ее в полном объеме.

Что же случается, когда моя гостья приходит по мою душу, но я не одна? Когда объятия подруги притупляют ощущение боли, а произносимые ею слова утешения не позволяют сосредоточиться на ранах от ножей, воткнутых в живот? Можно не получить подарка. Незваная гостья уходит, чтобы вернуться позже и все-таки вручить мне свои дары. Если, опять-таки, я буду готова ее принять.

Никому не под силу избавить нас от причитающейся нам боли. Тот, кто отдает себя ей, вправе считать себя героем.

«Поздравляю! Браво!»

Так следует чествовать прошедших через боль. И выражать им полноту своего уважения похлопываниями по плечу. Только теперь нам позволено этого человека попросить: «Расскажи нам о своем путешествии». Вот теперь нам следует поудобнее устроиться в кресле, превкушая интересный рассказ.

Скорбь. Еще одна гостья.

Она тихо усаживается на край моей постели, чуть только от меня отступает боль.

Боль и скорбь. Они для меня сестры. Всегда вместе. Что и говорить, близкие родственники. При всем этом они отличаются друг от друга как день и ночь. Как Инь и Янь. Как мужчина и женщина.