Женщина фюрера, или Как Ева Браун погубила Третий рейх - Ольга Грейгъ

И покатили события: Версальский мир, воспринятый как диктат; революция 1918 года и возникновение Республики, — несущие шок крушения привычного миропорядка и возникновения большевистского кровавого хаоса. Миллионы добропорядочных немцев, прекрасно знавшие, что происходит в разоряемой, разграбляемой и уничтожаемой, еще недавно существовавшей Российской империи, ощутили животный ужас перед наступавшим большевизмом.

Невольник судьбы вернулся в послевоенный Мюнхен; «Я понял, что все было потеряно», — привычного мира больше не было, а на процессы, происходящие вокруг, он лично повлиять не мог. Пока не мог.

Четыре послевоенных года бывший фронтовик находился при исполнении: он работал в. отделе пропаганды, учрежденном революционным Советом рабочих и солдат. Здесь он читал доклады, пропагандирующие некую новую, невиданную доселе демократию и республиканскую форму правления. Его даже считали убежденным социалистом! Удивительно? Нисколько, — ведь он всерьез решился взяться за политику, а оная, как известно, дело грязное.

После убийства премьер-министра Эйснера в Мюнхене начался кровавый мятеж, в результате утвердилась диктатура Советов. Тут же сохранившие боеспособность армейские формирования были преобразованы в Красную армию. За всем происходящим чувствовалась сильная направляющая сила, — все, как прежде, в 1917-м в России. В тот день, когда было сформировано коммунистическое правительство, все действующие в казармах солдатские советы собрались на чрезвычайное совещание. Новая шаткая власть присматривалась к живым трофеям, одетым в форму немецких солдат и офицеров, и желала проверить их на лояльность. 16 апреля 1919 года в пехотном полку проводились выборы, и сослуживцы избрали Адольфа Гитлера председателем нового батальонного Совета. Можно ли упрекать будущего наци № 1 в том, что он служил социалистам? — нет, путь наверх лежит только через власть предержащих, через опыт политического сотрудничества и борьбы. Ничего не добивается только тот, кто ничего не предпринимает. Также известно, что Адольф Гитлер занимал нейтральную позицию по отношению к красному правительству.

Примечателен факт, и об этом свидетельствуют фотографии: за гробом убитого премьер-министра, австрийского еврея Эйснера среди депутации от военных в группе солдат с черным крепом стоит Гитлер, на голове — ефрейторская фуражка, на рукаве — красная повязка как знак власти Советов. Та же красная повязка, но уже с черной свастикой в круге будет впоследствии присутствовать на рукаве его коричневого мундира, — как знак власти нацизма.

Так Адольф изучал то, чему впоследствии будет противостоять вместе со своим милитаризированным рейхом; вникнув в суть социализма, он научится основам построения фашизма. И как бы некоторые отечественные авторы не желали яростно отрицать сей факт, он имел место в истории. Взяв за основу внешние формы и символы, вплоть до красного стяга, включив их в свою пропагандистскую деятельность, Гитлер признал: «Эти новые средства политической борьбы идут в значительной степени еще от марксистов. Мне нужно было только воспользоваться этими средствами и развить их, и я получил все, что нам было нужно». На определенном этапе именно Гитлер, практически в одиночку противопоставит мифу о Мировой революции свою равноценную по преступной мощи идеологию. В неожиданно всплывших на свет протоколах расширенного исполкома Коминтерна, проходящего 12 и 13 июня 1923 года в Москве, фашизм рассматривался как сборный пункт для разочаровавшихся в социализме масс. Профессиональная революционерка, немецкая еврейка Клара Цеткин была абсолютно серьезна, когда сказала, что к приверженцам фашизма примыкают люди всех слоев, «наиболее усердные, сильные, решительные, отважные элементы всех классов». «Наше молодое движение, как известно, — писал, словно подтверждая, Гитлер в «Майн кампф», — завоевывает себе сторонников главным образом не из кругов ранее индифферентных людей, а большею частью из числа бывших сторонников крайних взглядов. Вот почему вполне естественно, что эти люди являются к нам, еще не вполне разделавшись с теми представлениями в области внешней политики (или с тем недостаточным пониманием этих вопросов), которые свойственны были им до перехода в наш лагерь. Это относится не только к тем сторонникам, которые приходят к нам из левого лагеря». Новое массовое движение, сплачивающееся вокруг Гитлера, в рядах коих было немало пролетариев, именно ему отводило почти мессианскую роль «разрушителя марксизма».

То был идеальный вариант для единственных заказчиков реально воплощаемой в жизнь теории Гегеля: тезис + антитезис = синтез. Те международные силы, что некогда взрастили марксизм-ленинизм (тезис), ныне подпитывали зарождающийся фашизм (антитезис), и когда пришла пора столкнуть два этих чудовищных красно-коричневых монстра, для все тех же заинтересованных лиц появилась возможность феноменальной поживы: получения ожидаемого и планируемого, выгодного во всех отношениях, синтеза. Ценой гибели десятков миллионов русских и миллионов немцев.

Глава 10 ФАШИЗМ НА ФОНЕ ГЕРМАНИИ

«Переломные годы», — так назвал руководитель пропагандистского аппарата НСДАП Йозеф Геббельс период, предшествовавший взятию власти нацистами. Ему же принадлежат слова: «Оказавшись у руля, самые отважные должны будут заявить открыто: нам нужна диктатура! (прямое заимствование лозунга вождя большевиков — Ленина, провозгласившего по приходу к власти построение так называемой «диктатуры пролетариата», или «красной диктатуры». — Авт.) Мы берем на себя ответственность перед историей. Так кто бросит в нас первый камень?… Если же у руля окажутся проходимцы, они наверняка скажут: править должен народ. Они уклонятся от ответственности и забросают камнями всех, кто попытается объединиться против такого лицемерия… Управление всегда будет делом меньшинства. Людям остается только один выбор: либо жить в условиях открытой диктатуры отважных и смелых людей, либо при лицемерной демократии трусов. Мысль эта столь же проста, сколь и логична…» Но во многих уголках страны уже красовались портреты представителя отважных и смелых Адольфа Гитлера, и его самого считали истинным патриотом и великим человеком, которому суждено спасти Германию. «В… разгар ежегодных сборищ членов нацистской партии в Нюрнберге, я часто видел лоточников, торгующих почтовыми открытками с изображением Фридриха Великого Бисмарка, Гинденбурга и Гитлера. Надпись на открытках гласила: «Что завоевал король, укрепил принц, защитил фельдмаршал, спас и объединил солдат». Таким образом, Гитлер-солдат изображался не только человеком, спасшим и объединившим Германию, но и преемником этих известных деятелей, возвеличивших нацию», — основывался на личных воспоминаниях Уильям Ширер, американский историк и автор неоднократно упоминаемой здесь книги «Взлет и падение Третьего рейха».

Оказавшись в рядах только-только зарождавшейся Немецкой рабочей партии(DAP),появившейся в результате слияния Политического рабочего кружка и Комитета независимых рабочих, Адольф Гитлер с 1919 по 1930 гг. сумел превратить это жалкое образование в весомую силу. Однако мощь к этому движению, названному Национал-социалистическая немецкая рабочая партия, придет позже.

И если бы довелось писать краткую историю становления фашизма, используя слова, как художники используют краски, то отчетливо видимыми мазками стали бы следующие события: зарождениеNational Sozialistische Deutsche Arbeiterpartie,или НСДАП, или еще проще — наци; с 1921 года Гитлер на всех партийных плакатах уже именуется фюрером (вождем) НСДАП; с 1922 года он обозначается запросто: «Наш фюрер Адольф Гитлер». В 1920 г. утвержден флаг НСДАП — красное полотнище, на нем белый круг с черной свастикой (по привлекательной аналогии: в СССР — красное полотнище с серпом и молотом). Летом 1920 г. возникли первые «отряды боевиков», в 1921 г. превращены в СА(Sturmabteilungen;штурмовые подразделения). В 1924 г. введена форма штурмовиков, «коричневая рубашка» (вспомните: у «гвардии» Муссолини были «черные рубашки»). Введено официальное отличительное приветствие «Хайль Гитлер!» с выбросом правой руки вперед и кверху; считается, что жест скопирован у итальянских фашистов, называвших приветствие «римским»; ныне достоверно известно, что впервые в новейшей истории использовалось коминтернов-цами, которые… и стали крестными отцами фашистского движения в европейских странах. 8–9 ноября 1923 г. состоялся знаменитый Мюнхенский «пивной путч», как генеральная репетиция перед захватом власти (аналогия: «генеральной репетицией перед захватом власти» назвали социалисты во главе с Лениным так называемую революцию 1905 года в Российской империи). Мюнхен 26 февраля 1924 года: суд над главными участниками путча; приговор: кому — оправдательный, кому — малые тюремные сроки; на суде генерал Лоссов назвал Гитлера «мелким честолюбцем, барабанщиком, пытающимся стать не то немецким Муссолини, не то немецким Мессией». Заключение Гитлера в Ландсберг-скую крепость, там он пребывал с ноября 1923 по декабрь 1924 г., там же написал первую часть знаменитого труда «Майн кампф» («Моя борьба»). На фотографиях тюремные застенки выглядят вполне приличным номером санатория, на столе — скатерть и цветы, «заключенные», словно гости, в галстуках, на стенах — картинки и… лавровые венки для фюрера, в руках «немецкого Мессии» то музыкальные инструменты, то свежие номера газет. (Подобные фотографии напомнят мне сталинских узников из числа избранных, — «зиновьевцев», старых коминтерновцев, проводивших ссылку на озере Ильмень в годы Второй мировой. Любопытная и не известная широкой публике тема, но, как говорится, не сейчас.) Затем? — Затем было досрочное освобождение и переезд в Баварские Альпы, в курортное местечко Берхтесгаден; спад партийной деятельности, предрекаемый крах наци, передышка и… новый всплеск: партийные съезды и многотысячные ликующие шествия под развевающимся кумачом, водопадом цветов и криками «Хайль!». Впрочем, многое из этого вы уже знаете из первых глав книги… «Когда сорганизовались наши отряды, — писал Гитлер в «Майн Кампф» — перед нами возник один новый важный вопрос… До сих пор у нас не было ни своего партийного значка, ни своего партийного знамени. Это стало вредно для движения. Без этих символов мы не могли уже обойтись ни сейчас, ни тем более на будущее. Партийным товарищам нужен был значок, по которому они уже внешним образом могли бы друг друга узнавать. Ну а на будущее, уж конечно, нельзя было обойтись без известного символа, который мы к тому же должны были противопоставить символам красного интернационала… Я уже с детских лет знал, какое великое психологическое значение имеют подобные символы и как действуют они прежде всего на чувство. После окончания войны мне однажды пришлось наблюдать массовую марксистскую демонстрацию перед королевским дворцом в Люстгартене. В демонстрации этой участвовало около 120 тысяч человек… Море красных знамен, красных повязок и красных цветов — все это создавало неотразимое внешнее впечатление. Я лично мог тут убедиться, насколько такое волшебное зрелище неизбежно производит гигантское впечатление на простого человека из народа». И прав был американец Уильям Ширер, попавший в Германию еще накануне Второй мировой, полагавший, что после той демонстрации, потрясшей и очаровавшей будущего фюрера, он с новой силой «занялся чтением социал-демократической прессы, изучением речей их лидеров и самой организации, анализом психологии и политических методов и подведением итогов. Гитлер пришел к выводу, что социал-демократы добились успехов, во-первых, потому, что знали, как сделать движение массовым, без чего существование любой политической партии не имеет смысла; во-вторых, потому, что научились вести пропагандистскую работу в массах; в-третьих, потому, что хорошо понимали силу «внутреннего и физического страха»».