Время жить - 3. Осколки мира. Часть 2 - Мила и Виктор Тарнавские

причалов, отделенных от палаток высоким забором из проволочной сетки, кажется, с колючей проволокой наверху. У одного из причалов стоял небольшой пароходик. С него с помощью сетей выгружали на пирс какие-то мешки и большие картонные ящики.

– Хватит любоваться, – Кен Собеско положил руку на плечо Чиру Чоллю. – Пошли собирать вещи. Кончилось наше плавание.

Пассажиры не торопились покидать корабль, и Кен Собеско прекрасно их понимал. Как ни тяжело было плавание, но за десять дней «Капитан Заман» стал чем-то близким и привычным, а обетованная земля за морем вдруг оказалась кошмаром, переполненным лагерем беженцев, пугающе многолюдным и неизвестным. Но Кену Собеско и его спутникам нечего было терять и нечего бояться. Они одними из первых вошли в небольшой домик – проходную, отделявшую огороженный забором с колючей проволокой причал от шумного лагеря.

«Как здесь называют чиновников иммиграционной службы? – мучительно вспоминал Собеско, пока они двигались в медленной очереди к единственной будке поперек прохода. – Крысами? Нет, не крысами, а, наоборот, змеями. И даже не просто змеями, а удавами... Очаровательное прозвище. И главное, как соответствует...»

Чиновник в будке действительно походил на удава – громадную сытую змеюку, неспешно переваривающую в холодке проглоченную добычу, но все же время от времени постреливающую в пространство тоненьким раздвоенным язычком. Он был толст, почти лыс и смотрел на всех немигающим взглядом рептилии.

– Документы, – лениво сказал он по-гранидски, когда Собеско, Даксель и Чир Чолль поравнялись с его окошком.

Было видно, что эту фразу он произносит в тысячный раз, и она уже успела ему смертельно надоесть.

– Пожалуйста, – по-гордански сказал Собеско, протягивая в окошко три заполненные анкеты по пять страниц каждая, свое офицерское удостоверение, паспорт Чира Чолля и справку Дакселя.

Чиновник коротко взглянул на документы и перебросил их сидящему в уголке неприметному писарьку, что-то корябавшему в большом гроссбухе.

– Судимости имеете? – равнодушно спросил чиновник.

– Пожалуйста, говорите по-гордански, – попросил Собеско. – Один из нас – баргандец. Он не понимает гранидского.

Удав и глазом не моргнул.

– Судимости имеете? Нет? Родственники в Гордане есть? Нет?

– У меня могут быть родственники здесь, в лагерях для беженцев, – торопливо сказал Даксель. – Жена и дети. Их зовут...

– Потом, – оборвал его чиновник. – В лагере есть доска объявлений. Общий режим или льготный?

– Есть и такой? – поинтересовался Собеско. – И сколько это стоит?

– Десять граммов золота в сертификатах или горданских брасах.

«Однако, – подумал Собеско. – Пять лет назад было всего четыре грамма. Ох, меняется все как, меняется...»

– Нет? – чиновник не проявлял ни малейшего интереса. – Тогда проходите. Добро пожаловать в Гордану.

Это прозвучало как издевка.

– Подождите, – не сдавался Даксель. – Я бывший сотрудник горданской корпорации «Ренгер». Работал на металлургическом заводе в Макьелине, Шуан. Заместителем директора.

– Проходите, – чиновник раздраженно посмотрел на Дакселя. – Кому надо, разберутся. Не задерживайте очередь. Следующий.

Дакселю ничего не оставалось, как только признать свое поражение.

– Ну и чучело, – сказал он, разведя руками.

– Удав, – поправил его Собеско. – Иммиграционную службу здесь называют удавами.

Но все это уже не имело значения. Они прошли через проходную и оказались на широкой площадке, со всех сторон окруженной людьми. Дальше были видны все те же бесконечные палатки.

– И что теперь? – Чир Чолль остановился и вопросительно глянул на Собеско. – Куда?

Собеско не ответил. В этой толпе он сам чувствовал себя одиноким и потерянным. Ему некуда было идти.

Кучка новеньких, прошедших в лагерь раньше них, так же беспомощно жалась к проходной.

– Вы туда идите, к горушке, – посоветовал какой-то доброхот из толпы. – Там в бывших складах еще полно места. Не скапливайтесь тут.

Собеско покорно зашагал в указанном направлении по узкому проходу между палатками, держась вслед за одинокой молодой женщиной с маленьким чемоданчиком. Он пытался встряхнуться, сбросить с себя оцепенение, но не получалось. Томительно долгое ожидание в медленно ползущей очереди, равнодушный удав за стойкой, неизвестность впереди – все это подействовало на него сильнее, чем он думал. А еще – тысячи людей вокруг с потухшими взглядами и осунувшимися лицами, гнетущая атмосфера подавленности и обреченности и просто прибивающая к земле аура всеобщего горя и опустошенности. И запах нечистот...

Так жить было нельзя. Но люди жили.

Это было как засасывающая трясина, и Собеско плелся, не поднимая головы. Женщина впереди уже оторвалась от них шагов на двадцать.

И тут ее остановили. Двое рослых парней, вышедших из-за какой-то палатки. Первый что-то сказал ей, она коротко ответила, покачала головой и пошла дальше. Второй заступил ей дорогу.

– Не торопись, красавица, – услышал глумливый хохоток Собеско.

Первый грубо схватил ее за руку и потащил куда-то за палатки. Женщина упиралась, но сопротивлялась молча, только с мольбой оглядываясь по сторонам. Человек двадцать, наблюдавшие эту сцену, отводили глаза.

– Не выделывайся, сучка! – рявкнул первый. – Я сказал, пошли!

– Мы тебя не сильно задержим, подружка, – ухмыльнулся второй. – От тебя не убудет.

– Охолонь, паренек, – насмешливо посоветовал ему Собеско. – Оставьте девушку в покое. Вы ей не нравитесь.

– А ты кто такой? – первый даже выпустил руку молодой женщины. Он был на голову выше Собеско и в полтора раза шире. – Да я тебя...

За то время, пока он замахивался, можно было уснуть и снова проснуться. Собеско легко уклонился от летящего кулака и двинул парня в солнечное сплетение. Это было именно то, что надо. Проклятое оцепенение прошло. Жизнь продолжалась снова.

– Ах ты, дрянь! – второй набросился на Собеско сзади, но Даксель сбил его с ног подсечкой, а уже через секунду насильника оседлал Чир Чолль, приставив к его шее неизвестно откуда взявшийся нож.

– Убери железку, мальчик, – раздался поблизости спокойный мужской голос.

Собеско обернулся, потирая кулак. Здоровяк корчился на земле, беззвучно разевая рот, как рыба, выброшенная на берег, а вокруг них стояла группа крепких парней в гранидской полевой военной форме. На бандитов они не были похожи. На старшем Собеско, присмотревшись, увидел генеральские погоны с металлической пластинкой в виде меча и четырехконечной звездочкой.

Молодая женщина уже что-то возбужденно рассказывала ему, показывая на Собеско.

– Ясно, – он мягко отстранил ее. – Этих – увести.

Он подошел