Еще одна блондинка - Сандра Мэй

– Я рекомендую тебе Волшебника Жози, Джу. Давай повременим с радикальными стрижками. Жози, давай что-нибудь асимметричное. Юная дева, только что вставшая с постели, что-то в этом роде.

– Хорошо. Юная леди готова?

– Я не леди, я мадемуазель.

– Бьен! Шарман! Манифик! Раз вы родились во Франции, у вас должно быть врожденное чувство прекрасного и природный шик. Поболтайте о чем хотите, дамы, а вот зеркало я уберу. Люблю театральные эффекты, грешен.

И Жози принялся колдовать, а дамы – болтать.

Элис оказалась замечательной собеседницей. Жюльетта уже и не помнила, когда и с кем в последний раз так упоенно обсуждала тряпки, которыми, в общем-то, никогда не увлекалась. Элис выдернула с полки кипу модных журналов, и они углубились в дебри современной моды. Руки Жози невесомо порхали над головой Жюльетты, и настроение у нее стремительно улучшалось.

Потом Жози отступил в сторону и скромно потупился, а Жюльетта недоверчиво рассматривала в зеркале незнакомую юную красотку. Густая грива пшенично-золотистых волос ниспадала ей на плечи, из-под неровной челки сияли изумрудами огромные и счастливые глаза, а полуоткрытые розовые губы, как ни пошло это звучит, напоминали розовые лепестки, и ничто иное.

Попрощавшись с Жози, они ринулись в водоворот бутиков, и вокруг Жюльетты закружился вихрь из шифоновых юбок, смелых топов, романтических блуз, шелковых ботфорт, расшитых стразами, туфелек, босоножек, кроссовок, байкерских ботинок, джинсов, шелковых брюк, футболок, кружевного белья, невидимых глазу чулок, флакончиков, тюбиков, кисточек, пуховок, баночек...

Элис прятала улыбку, глядя на раскрасневшуюся девушку, вертевшуюся перед огромным зеркалом в одних трусиках и лифчике. Жюльетта рассматривала туфли на высоченном каблуке и щебетала, словно птичка, мешая французские и английские слова. Она ничем не напоминала больше того диковатого подростка в мешковатых и грязных тряпках, презрительно цедящего слова сквозь зубы. Хрупкая, изящная, с молочно-белой кожей, она была прелестна и женственна. Элис отметила и вполне сформировавшуюся фигурку, и длинные стройные ноги с изящными лодыжками, и то, как легко это златовласое чудо держалось на высоких каблуках.

– Джу, деточка, а что ж мне врали про детей трущоб и отвратительные манеры? Ты держишься, как маленькая принцесса.

Жюльетта опомнилась, ойкнула, подхватила одежду и умчалась за ширму. Элис рассмеялась и закурила длинную тонкую папиросу, вставив ее в изящный мундштук. Она была очень довольна. Ей удалось блестяще провернуть операцию по превращению мальчика в девочку. Грязные тряпки, столь дорогие сердцу Жюльетты Арно еще утром, ныне лежали в углу сиротливой серой кучкой, и девушка только небрежно махнула рукой, когда одна из продавщиц предложила упаковать старую одежду в пакет и отнести в машину.

– Думаю, я больше не буду это носить. Ой, Элис, я очень легкомысленная, да?

– Ты прелестна, прости мой жаргон. И согласись – в новой одежде удобно и приятно. А если ты захочешь шокировать Гортензию, просто скажи так: ученые недавно доказали, что лошади – тупые.

– Старушка любит лошадей?

– Старушка без запинки назовет тебе всех чемпионов скачек с довоенных времен, причем с фамилиями жокеев, тренеров и владельцев. Ее ненавидят все букмекеры Объединенного королевства.

– Ого! Она мне уже нравится. Я представляла себе засушенную старую деву, читающую на ночь Руссо и Шарлотту Бронте. А насчет лошадок мы с ней споемся.

– О, ты тоже специалист?

– Не я. Дядя... Мсье Гарольд. Он здорово в этом разбирался. Мог часами рассказывать мне про скачки тридцатых годов. Я, кстати, тоже знаю всех чемпионов тех лет.

– Тогда дело в шляпе. Гортензия будет в восторге. В этом отношении она страшно одинока. Джон не отличит кобылу от жеребца. А Гортензию к скачкам тоже пристрастил Гарри. С детства таскал ее в Аскот.

Жюльетта вынырнула из-за ширмы и села на стул напротив Элис. Теперь на ней тоже были джинсы, но сидели они прямо по фигурке, а еще девушка выбрала светлую шифоновую блузку в романтическом стиле, джинсовую безрукавку, расшитую стразами, и мягкие полусапожки из тончайшей замши с приспущенными голенищами. На шею она повязала изумрудный шелковый платок... Маленький и прелестный ковбой, только без шляпы и лассо.

Элис ласково смотрела на девушку и молчала. Потом задумчиво протянула:

– Да, просто удивительно, как слепы бывают вполне умные и взрослые люди... Джу, ты отлично выглядишь. Как насчет ланча с покойником?

– Что-о?!

– Джон Ормонд умрет на месте, когда тебя увидит. А для ланча самое время.

Увидев Элис, Джон вежливо приподнялся со стула и церемонно поклонился ее очаровательной светловолосой спутнице.

– Добрый день, мисс Элис, все в порядке? Где ты оставила моего Гавроша?

Над столиком повисла тишина, звенящая от беззвучного, с трудом сдерживаемого смеха. Потом смех прорвался, и Черная Элис рухнула на стул, а рядом с ней уселась на корточки и визжала от избытка чувств золотоволосая нимфа. Этот визг показался Джону подозрительно знакомым, но он все еще медлил, настороженно присматриваясь к веселящимся дамам. Потом на его невозмутимом лице отразилось такое безбрежное изумление, смешанное с восхищением, что Жюльетта, неведомо почему, почувствовала, как ее душа взмывает к небесам.

– Элис! Это фантастика! Как тебе... нет, как вам обеим это удалось?! Боже! У нее есть руки! Ноги! Фигура! Мисс, вам уже говорили сегодня, что вы очаровательны?

С этими словами синеглазый красавец торжественно склонился над ручкой Жюльетты, и тут она даже вздрогнула.

Уж очень мужским было это прикосновение. По спине девушки пробежала дрожь, превратившаяся в приятную щекотку. Кровь бросилась в лицо, в ушах слегка зазвенело, словно золотые колокольчики начали вызванивать нежную мелодию... А еще жар побежал по руке, от того места, где ее кожи коснулись губы Джона Ормонда. Теплые, улыбающиеся губы, только что поцеловавшие ее руку не шутливо, не как взрослый мужчина целует ручку маленькой девочки, нет! Это был молчаливый комплимент очаровательной молодой женщине, и все это Жюльетта поняла в сотую долю секунды, а поняв, смутилась.

Еще три дня назад ее смущение наверняка вылилось бы в какой-нибудь хулиганский выпад, в нарочито хриплый смех, в непристойность, – но сегодня, сейчас это было невозможно. Что-то с ней сделалось за этот день. Может, Жози оказался колдуном? Или тряпки действительно способны влиять на того, кто их носит? Жюльетте Арно впервые в жизни отчаянно хотелось нравиться мужчине. Хотелось упиваться этим восхищенным огнем в синих глазах, хотелось быть уверенной в том, что этот высокий мужественный красавец видит в ней женщину, а не капризную маленькую девчонку, обузу, навязанную волей умершего родственника.