Плохая компания - Алексей Макеев

Лев принялся обыскивать Бушуева. Первым делом он проверил карман его рубашки, в котором лежал какой-то пакет. Развернув его, Гуров чуть не присвистнул от удивления: в пакете лежали фотографии. Они были совсем небольшого формата, так что спокойно умещались в кармане. Но главное, на них была изображена Наталья Щелокова в обществе Вячеслава Андреевича Гладких! Причем изображения наглядно показывали характер их отношений. Они явно не были дружескими и платоническими. На каждом снимке стояла дата — от пятого до восьмого июня. Сегодня было четырнадцатое.

Гуров просмотрел все до одного снимки. Гладких и Наталья были сняты и в машине, и на улице, и в какой-то жилой комнате. Сыщик отложил фотографии в сторону и продолжил осматривать карманы Бушуева. Из брючных он вытащил смятый носовой платок, а также бумажник. Денег в нем было немного, но они и не интересовали Льва. Его больше привлекла миниатюрная книжечка. Раскрыв ее, Гуров увидел, что это удостоверение частного детективного агентства под названием «Фрегат».

Кроме того, у Бушуева обнаружился диктофон. Достав его, Гуров включил кнопку воспроизведения записи, однако оказалось, что кассета пуста.

Лев взял деревянный табурет и уселся на него. Он видел, что Виктор уже приходит в себя, правда, пока еще плохо соображает, что происходит вокруг. Он пытался сесть, и Гуров, подойдя, помог ему. Приподняв его за подмышки, рывком усадил и придвинул сзади еще один табурет. Бушуев поднял на полковника осоловевшие глаза и заморгал ресницами.

— Где… я? — хрипло спросил он, пытаясь поднять руку и потереть лоб.

Рука не слушалась, поскольку была пристегнута наручником. Бушуев вцепился в него свободной рукой, но снять, конечно, не смог. Он посмотрел на Гурова. В глазах его застыло несколько чувств: непонимание, растерянность, испуг и злоба. Сыщик хорошо различил все эти нюансы.

— Мы с тобой находимся в таком месте, — негромко начал Гуров, — где никто не помешает нашей беседе.

— Ты чего это задумал? — спросил Бушуев, уже не скрывая злобы.

— Всего лишь поговорить, — спокойно сказал сыщик.

— Не о чем мне с тобой разговаривать! Ты вообще понимаешь, что творишь? Это же… Это незаконное похищение человека!

— А что, бывает законное? — усмехнулся Гуров.

Бушуев продолжал, повышая голос:

— Да тебе за такое знаешь что будет? Мало того что из органов попрут, так еще и срок получишь! Реальный! Думаешь, ты самый крутой и тебе все позволено? Твои фокусы уже всем давно надоели, ты в МВД-то висишь только благодаря своему Орлову, этому старому козлу!

Гуров невозмутимо выслушал излияния Бушуева, потом подошел к нему и коротко ударил кулаком под дых. Бушуев задохнулся, закашлялся, выпучив глаза и пытаясь ухватить немного воздуха.

— Оскорбления в собственный адрес я, конечно, очень не люблю, — проговорил Лев. — Но пережить могу. А вот когда дело касается моих друзей — тут уж извини, парень. Теперь по твоим угрозам. На твоем месте я бы сидел как мышь и говорил только «да» или «нет». Вот это все добро, — Гуров показал на пистолет, удостоверение и прочие вещи, изъятые у Бушуева, — сейчас у меня. И если я покажу его твоему начальству, боюсь, ему сильно не понравится, что сотрудник детективного агентства теряет оружие, документы и голову.

— Отдай! — произнес Бушуев, резко дернувшись вперед. — Не имеешь права! Это не твое!

— А вот это твое? — Гуров показал ему фотографии Натальи Щелоковой.

Бушуев молчал. Он злобно крутил головой, видимо пытаясь определить, можно ли отсюда вырваться. Понимая, что с закованной в наручники рукой это сделать будет непросто, вернулся в прежнее положение.

— Послушай меня, Витя, — проговорил Гуров неторопливо. — Обеспечить, чтобы ты вылетел из агентства, я могу прямо сейчас. Более того, могу сделать так, что его вообще прикроют, а у всех, кто там работает, отберут лицензии. Мне это сделать — раз плюнуть. Не веришь?

Судя по тому, что Бушуев не ответил, он не сомневался в словах Гурова.

— И то, что ты останешься без работы, — это еще далеко не самое страшное, — продолжал полковник. — Твоему начальнику очень не понравится, что контора, которую он основал своими руками, накроется из-за такого урода, как ты. Кто там у вас директор? Замятин? Нормальный мужик, кстати, я хорошо его помню. И вредить ему не хочу, честно тебе признаюсь. И запугивать тебя мне резона нет. Поэтому хочу просто предложить тебе откровенную беседу. И если ты действительно будешь откровенен, я могу закрыть глаза кое на какие твои грешки, которые лично меня касаются мало.

Он смотрел прямо в глаза Бушуеву, тот же упорно отводил взгляд, шепча про себя ругательства.

— Признаться, я вообще не понимаю, за что Замятин тебя держит, — усмехнулся Гуров. — Ты же работаешь совершенно топорно! То ли все навыки утратил после того, как тебя вышвырнули из органов, то ли и не имел их никогда.

— Почему это топорно? — огрызнулся Бушуев.

— А ты попытайся проанализировать. Хотя могу помочь. Во-первых, в кафе ты вел себя так, что сразу ясно, что ты кого-то пасешь. Во-вторых, твое дальнейшее поведение. Ты ждешь клиента, он не приходит, ты звонишь, телефон отключен, хотя вы договаривались о встрече. Тебя уже это должно насторожить. Дальше. Вместо дамы, которую ты ждешь, вдруг появляюсь я, опер-важняк, полковник МВД. Сажусь с тобой за столик, как со старым другом, и начинаю явно искать общения, хотя раньше мы с тобой на брудершафт не пили. И ты подумал, что я действительно оказался случайно рядом с тобой и был настолько рад встрече, что забыл обо всем остальном? Тебе нужно было сразу извиниться, сослаться на неотложные дела и уходить, а потом пытаться выяснить окольными путями, что произошло. Вместо этого ты сам с радостью шагнул в мышеловку и заглотнул весь кусок сыра.

— Не зря про тебя ребята говорили, что ты гнида, — сквозь зубы процедил Бушуев. — Крыса! Своих топишь!

Гуров улыбнулся:

— Верно, обо мне много плохого говорят. Но прежде всего кто? Те, кого я за руку поймал на нечестной игре. Игре против своих же! К таким людям я беспощаден. Предатели для меня не существуют.

— Ты сам сейчас против своего применил грязный метод! — крикнул Бушуев.

— Ты мне не свой, — возразил Гуров. — И обманул я тебя, чтобы вывести на чистую воду. Сдается мне, ты предаешь сразу и своего клиента, и начальство, и, громко выражаясь, все правоохранительные органы, к которым ты имел самое непосредственное отношение. Хорошо, что это в прошлом.

— А ты такого правильного из себя строишь!

Гуров поморщился:

— Знаешь, ты абсолютно не тот человек, с которым бы мне хотелось вести беседы на нравственно-философские темы. Меня сейчас волнует дело, так что к нему давай и перейдем. Если, конечно, ты достаточно благоразумен. Если нет — настаивать не буду, мы со всем добром отправляемся в управление.

— Это она тебя наняла? — неожиданно вскинул голову Бушуев.

— Если ты имеешь в виду Наталью Щелокову, то нет. А вот кто нанял тебя? Ты же не просто так крутился в кафе и заимел эти фотографии.

Бушуев молчал. Гуров начал раздражаться, но вида не подавал.

— Слушай, сегодня выходной, мне спешить некуда, — сказал он. — Так что я могу сидеть здесь хоть до вечера, хоть до завтрашнего утра. А потом вызвать машину, и тебя доставят прямиком в МВД, где начну досконально разбираться, откуда у тебя эти фотографии и почему ты следил за женщиной, которая вчера была убита.

При последней фразе Гурова Бушуев даже забыл про пристегнутую руку и начал приподниматься.

— Как убита? — спросил он.

— Она утонула, — подсказал ему Гуров.

Бушуев на некоторое время задумался, потом сказал:

— Это блеф! Ты все врешь, пытаясь меня запугать. Не выйдет!

Гуров пожал плечами и достал из кармана стопку фотографий. На них были запечатлены как тело Гладких, так и труп Натальи, вытащенный из воды. Фотографии эти были сделаны на месте происшествия. И Гуров получил копии. Он молча перекладывал в руках одну фотографию за другой перед глазами Бушуева, который следил за снимками с нескрываемым интересом и тревогой.

— Убедился? — спросил Гуров, убирая снимки. — И вот что странно. У тебя фотографии этих людей, живых и здоровых. А буквально через несколько дней их обоих убивают, в одно время и в одном месте. Не кажется ли тебе, что ты тут всеми своими конечностями прочно увяз?

— Но я не убивал ни ее, ни его! — запротестовал Бушуев. — Зачем мне это было нужно? Это вообще не мое дело!

— Так не пойдет, — покачал головой Гуров. — Если уж ты решился рассказывать, то давай все начистоту и по порядку. Иначе наша беседа не имеет смысла. Давай-ка последовательно. Кто тебя нанял и для чего?

Бушуев продолжал колебаться. Гуров спокойно ждал. Ему совсем не хотелось избивать Бушуева, выколачивая из него показания. Гуров вообще был противником силовых методов и старался прибегать к ним в самых крайних случаях. Он предпочитал делать ставку на интеллект. Сегодня он и так применил против Бушуева насилие. Правда, в совокупности с хитростью. Особого ума не нужно было, чтобы заставить его говорить — Гуров уже подвел Бушуева к такой черте, за которой должно было последовать признание. Он понимал, что Бушуев не убивал ни Наталью, ни Гладких. Более того, он вообще не знал о том, что они мертвы. В этом Гуров был уверен на сто процентов. Теперь ему нужно было лишь разобраться в том, что Бушуев хотел от этой парочки и по чьему приказу работал.