Волчица в засаде - Александр Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, все три. Можешь забрать. Ты где находишься? Вода у тебя там шумит.
Я прикрутил краны.
— Да у водопада прогуливаюсь, на лебедей в озере любуюсь. Давай увидимся у станции метро «Максим Горький», скажем, минут через сорок. Тебя устраивает время и место?
— Вполне.
Я быстренько сполоснулся, вытерся и выскочил из ванной. Оделся тепло. Поверх рубашки и свитера натянул еще кожаную куртку. На всякий случай прихватил с собой зонт. К свиданию с Артамоновой я подготовился основательно. Когда я собрался выйти в подъезд, прозвенел звонок. Я глянул в дверной глазок и вытаращил глаз. На лестничной площадке стояла, кто бы вы думали? Ни за что не догадаетесь — Рябинина Катя. Приход Элкиной подруги явился для меня полной неожиданностью. Я открыл дверь и впустил гостью в коридор. Писаная красавица, особенно пленительная в белоснежной дутой курточке, в берете и с распущенными волосами, чувствовала себя не в своей тарелке. Она волновалась, однако старалась не подавать виду.
— А я вот Элкиной маме позвонила, она мне ваш адрес назвала, — тихим голосом произнесла девушка. — Она сообщила, что вы все еще занимаетесь поисками Элеоноры. Я не могу говорить с тетей Верой о таких вещах… Уже уходите, Игорь Степанович?
— Нет, только что вошел, — сказал я и стал стаскивать с себя куртку. — Раздевайся, проходи, садись.
— Я только на минутку, — призналась Катя, однако сняла берет и куртку. Под ней на девушке оказалась сногсшибательная кофта с яркой вышивкой. Модная девица, ничего не скажешь.
Мы прошли в зал и сели в кресла рядышком. Рябинина — девушка гордая, независимая, но сейчас в ее облике не было и тени высокомерия. Эдакая тихая скромница, всегда бы такой оставалась.
— Вы меня извините, Игорь Степанович, — избегая моего взгляда, начала Катя, — за то, что я вчера так с вами обошлась.
— Совесть замучила? Это хорошо!
Красавица поколебалась, потом решительно подняла на меня глаза.
— Я нехорошо поступила, — выдавила она. — Элла у меня парня отбила, я на нее обиделась, а потому не захотела вам помочь.
Я похлопал девушку по лежащей на подлокотнике кресла руке.
— Ты должна быть благодарна Ягодкиной за то, что она у тебя Чака увела. Возможно, из-за него у тебя были бы сейчас большие проблемы.
Рябинина никак не ожидала услышать из моих уст знакомую кличку и выглядела озадаченной.
— Как, вы уже знаете о Юре? — негромко воскликнула она. — А я хотела посоветовать вам поискать Элку у него. Вы знаете, где живет Чак?
— Знаю, — сказал я неспешно. — Элки у него нет.
Катя была готова из кожи вон вылезти, лишь бы реабилитировать себя за свой некрасивый вчерашний поступок.
— Тогда, может быть, у Юли или Наташи, — сказала она тоном услужливого человека. — Хотите, покажу, где они живут?
Я посмотрел на девушку с сожалением — опоздала.
— Я знаю, где живут и Шувалова, и Артамонова, — вынужден был признаться я. — Элку я отыскал у художницы, однако она снова от меня ускользнула.
— Как это — ускользнула?
Я тут же пожалел о том, что сболтнул лишнее.
— Ускользнула, и все, — отрубил я, — и больше не спрашивай. Все равно ничего не скажу, да и не сумею, все так запуталось.
— Жаль. Я могу чем-нибудь помочь?
Я покачал головой.
— Нет, но если ты мне понадобишься, я обязательно с тобой свяжусь.
Неожиданно Рябинина сжала ладони в кулаки и несильно ударила ими по подлокотнику кресла.
— Это я во всем виновата! — воскликнула она с горечью. — Я ведь знала, что Чак затевает что-то с друзьями, но не предупредила Элку. Нехороший Чак человек, темный. Я давно хотела с ним порвать, да все случай не представлялся. А тут Элка подвернулась, он к ней и прилип, — заговорила Рябинина торопливо и горячо, будто каялась мне.
— Ну-ка, ну-ка, что там Чак с друзьями затевал? — спросил я с интересом. — Расскажи-ка подробней!
Девушка сделала паузу, а когда заговорила вновь, тон у нее был, как у провинившейся школьницы.
— К сожалению, не могу ничего рассказать толком. При мне Чак с приятелями о делах не говорили, но как-то он обмолвился, что собирается провернуть одно дело. Думаю, криминального характера.
И тут меня осенило. Я внимательно посмотрел на Катю.
— Постой-постой, ты же знакома с приятелями Юры?
— Кое-кого знаю, — неуверенно призналась Рябинина. — Кто вас интересует?
— Трое. Один — длинный блондин с утиным носом и лягушачьим ртом, другой… — я растопырил пальцы с двух сторон от лица, будто увеличивал его размеры. — Вот с такой шайбой. А третий — здоровый такой парень с массивной челюстью и голубыми глазами.
— А-а! — оживилась Катя и обернулась ко мне вполоборота, чтобы лучше видеть. — Так они же и есть компания Чака.
Я быстро спросил:
— Как их зовут?
— Первого Володя, второго Коля, третьего Женя.
— Ты не знаешь, где они живут или работают?
Катя махнула рукой.
— Да нигде они не работают, Игорь Степанович. А живут… — она закинула ногу на ногу и, поигрывая носком туфельки, задумалась. — Нет, не знаю, — наконец сказала она после паузы, во время которой я заглядывал собеседнице чуть ли не в рот. — Впрочем, кажется, один из них живет на Первомайской, но кто именно — не помню.
Но я был рад и этим сведениям.
— Считай, ты мне здорово помогла! — сказал я и резко встал с кресла. — Будь дома, возможно, сегодня ты мне еще пригодишься. А сейчас, извини, у меня появились дела. Пойдем, я тебя до остановки провожу.
Первомайская
Я опоздал, а потому решил нанять такси. Андрюха Соловьев — мой давний знакомый, подрабатывающий в свободное время частным извозом, — оказался в этот момент на пятачке, где обычно кучковались таксисты, и вызвался подбросить меня до метро, а по дороге завезти домой Катю.
Нынче времена другие — не советские, когда на сельхозработах местные жители зазывали тебя в гости и ставили бутылку на стол в благодарность за помощь колхозу. Сейчас аборигены норовят бутылку эту тебе продать, да еще с тобой же ее и распить. И услугу нынче тебе просто так никто не окажет — денег потребуют, даже приятели, но не все, конечно. Что поделаешь — рыночная экономика. Товарно-денежные отношения, и к ним нужно привыкать. Я уже привык, а потому, когда Андрюха заломил непомерно высокую плату за десять километров пути, поторговался с ним и скинул цену на четверть. Оба остались довольны. Минуту спустя мы уже мчались по темному от нависших туч городу. Катя выскочила из машины перед перекрестком и побежала через дорогу к дому, а мы свернули налево и, протарахтев по трамвайным путям, выехали на проспект. Дорогой поделились новостями, поговорили об общих знакомых, которых у нас было множество, посетовали на холодную погоду. Ехал Соловьев быстро, и уже через несколько минут мы были у метро.
Однако, как Андрей ни торопился, я опоздал. Наташа была уже на месте. Она стояла неподалеку от входа в метро у фотосалона, прислонившись плечом к опоре навеса, и читала журнал. Одета она была неброско — в скромную коричневую с полосками юбку до колен, такого же цвета кожаную куртку и шапочку. Мы, мужчины, на таких особ, как Наташа, — в отличие от девиц с броской внешностью — обычно внимания не обращаем… поначалу, но уж если познакомимся да узнаем поближе — все, пиши пропало.
Подойдя к Наташе, я приложил к груди руки и склонил голову.
— В свое оправдание могу сказать: у меня были веские причины задержаться.
Наташа опустила руку с журналом и невозмутимо спросила:
— Какие, если не секрет?
Спокойствия художнице не занимать. Приди я к вечеру, она наверняка задала бы мне тот же самый вопрос, таким же самым тоном.
— Беседовал сейчас с одной нашей общей знакомой, — признался я. — Катей Рябининой. Есть новости. Я думаю, Элла говорила тебе о том, что отбила Чака у подруги? — Наташа кивнула, и я продолжил: — Писаная красавица мне призналась, что знала друзей Юрчика и назвала их имена. Также она вспомнила, что один из них живет на Первомайской. Так что поиски похитителей сужаются до одной улицы. Уже проще. Сейчас поеду на Первомайскую. Покажи-ка портреты, — я протянул руку и пошевелил пальцами.
Наташа достала из-под мышки большую картонную папку и подала ее мне.
— Ого! — удивляясь размерам папки, я взял ее в руки. — Как же я с такими большущими рисунками по улице ходить буду? Ты бы еще портреты на полотнах нарисовала.
— Может быть, тебе миниатюры написать нужно было? — язвительно заметила Артамонова. — Размером четыре на пять, как на паспорт? Как мне было удобно, так и работала.
Я примирительно сказал:
— Ладно, придумаем что-нибудь, — я раскрыл папку и принялся поочередно разглядывать нарисованные карандашом большие — в четверть ватмана — портреты, перекладывая их с одной стороны картонки на другую.