Сладкий обман - Акваа К
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне нужно, чтобы он перестал убегать от меня.
— Где твой персонал? — шепчу я, не обращая внимания на бурю, зарождающуюся внутри меня, водоворот эмоций, который находится на грани и ждет, чтобы выплеснуться наружу.
— Они заканчивают работу в восемь вечера.
Я даже не знаю, который сейчас час и на что еще я могу смотреть, кроме глубины глаз Ремо и обрамляющих их густых ресниц.
Его лицо не хмурится, мягкое дыхание срывается с его румяных розовых губ, ожидая, что я спрошу его о чем-то еще. Его запястье все еще находится в моей руке, но проходит секунда, затем другая, и его тело напрягается.
Медленно, но верно я чувствую, как Ремо вырывает свою руку из моего захвата. Он делает небольшой шаг в сторону, и моя рука опускается на бок. Он отрывисто кивает мне, не отводя взгляда.
Я вижу, как нетерпеливо подрагивает его челюсть, и мое сердце падает.
— Еда всегда есть в холодильнике, если ты голодна. Я пойду переоденусь.
Затем он проходит мимо меня, оставляя в атмосфере только свой запах.
Глубоко вдыхая и медленно выдыхая, я снимаю сумку и бросаю ее на кухонный остров. Открываю холодильник и заглядываю внутрь. Там много блюд, которые ждут своего часа.
В этот момент мой желудок решает заурчать, и я смеюсь, качая головой. Я беру блюдо с курицей и рисом и ставлю его разогреваться в микроволновую печь. Пока оно греется, я осматриваю помещение. Обеденный стол и вся обстановка в доме минималистичны: нейтральные, коричневые и красные цвета.
Выглядит хорошо, но это определенно не то, как я представлял себе его дом.
Что мне удалось заметить, так это тишину. Нет ни единого писка, скрипа половиц или чего-то еще. Только тихое гудение микроволновки, от которого у меня потеют ладони, а глаза проверяют все темные углы, словно оттуда что-то может выпрыгнуть.
Лондонские особняки и дома так не выглядят. Особенно те, которые принадлежат мужчинам. Но, опять же, Ремо не совсем британец. Он наполовину итальянец, и, похоже, знает немало о своей культуре, своем происхождении и своих корнях. Не говоря уже о том, что он владеет компанией по производству итальянских вин и свободно говорит по-итальянски.
Микроволновка пищит, нарушая тишину. Я вздрагиваю, затем быстро проверяю ящики и шкафы, пока не нахожу тарелку и ложку. Я тихо сажусь за обеденный стол.
Я съедаю первую ложку.
Вдруг в голове мелькнула мысль, что за мной кто-то наблюдает.
Я вскидываю голову и, прищурившись, смотрю в окно на задний двор. Там темно. Так темно, что я ничего не вижу, и паранойя возвращается. Холодок пробегает ледяными пальцами по позвоночнику, и я вдруг не могу усидеть на месте. Мои глаза метались вокруг, судорожно пытаясь найти источник безопасности.
Хоть что-нибудь.
Я слышу шаги по коридору, и сердце бешено колотится в груди. В висках пульсирует, шаги становятся все ближе и ближе.
Аппетит забыт.
Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но он выходит рваным, и я не могу ни на чем сосредоточиться.
Глаза затуманиваются и…
— Аврора?
Все с визгом останавливается.
Мир перестает вращаться, и я смотрю на Ремо, стоящего позади меня в черной толстовке и тренировочных штанах с белыми носками на ногах. Он выглядит гораздо более спокойным и домашним.
Его окружает спокойствие, что-то успокаивающее, и мое сердце замирает. Он становится центром моего внимания.
— Да? — Мой голос тих, но остатки головной боли пульсируют в висках в такт биению сердца.
Ремо больше не хмурится, но все же как-то украшает резкость, проступающую на его чертах.
— Ты ужинаешь? — спрашивает он.
Я еще раз моргаю, затем заставляю свои губы приподняться в болезненной улыбке. — Да. Хочешь, я разогрею тебе что-нибудь? Там есть курица с рисом, и это очень вкусно.
Я дрожаще выдохнула, указывая на свою едва тронутую тарелку.
— Давай я сделаю тебе, — предлагаю я и встаю, не дав ему ответить. Я обхожу стойку, достаю оставшийся рис, раскладываю его по тарелкам и включаю микроволновку.
Я стою и смотрю, как идет время на цифровых часах микроволновки. В голове у меня сейчас полный бардак.
— Я вытащу это из микроволновки. Ты можешь идти и есть, — говорит Ремо.
Я оглядываюсь через плечо и вижу Ремо, стоящего рядом с обеденным столом.
— Все в порядке, — шепчу я.
Мы оба сидим и молча едим, причем Ремо рядом со мной.
Я мягко улыбаюсь, глядя на эту сцену. Тусклый свет люстры над столом освещает два стакана с водой, две тарелки и нас двоих, которые просто сидят и едят. Щелкающие звуки посуды наполняют пространство, но на этот раз оно не такое пустое, и я не считаю время.
Я не готова уходить.
Ремо не смотрит на меня, не принуждает к разговору, но тишины больше нет.
— Мне это нравится. Давай продолжать ужинать вместе, а то и обедать. Мы сможем наверстать упущенное и быть в курсе событий друг друга, — предлагаю я, но уже готова к тому, что он откажет мне.
— Хорошо.
Мои брови взлетают вверх. — Правда?
Ремо поднимает взгляд от своей тарелки и поджимает губы, словно хочет быть где угодно, только не здесь. Я не возражаю. Я привыкла к тому, что люди делают это в моем присутствии.
— Должен ли я привыкнуть к тому, что ты плохо слышишь и вынужден повторять?
Я тихонько хихикаю, и чувство одиночества и паранойи в пустом доме заглушается мыслями о том, как заставить Ремо перестать быть таким ворчливым.
Завтра я уже точно буду искать способы, как сделать так, чтобы ты кому-то понравился.
Я научусь тебе нравиться, Ремо.
9
— Можно оставить ночник включенным?
В Италии мне не пришлось этого делать, потому что на небе была видна луна. Я оставила занавески открытыми, чтобы лунный свет проникал в комнату, и все было хорошо видно.
А Ремо нигде не было.
Однако в Лондоне облака закрывают луну, и когда темнеет, наступает кромешная тьма. Я не могу разглядеть свою комнату, и это заставляет меня нервничать.
Я иду справа от кровати, дальше всего от окна и ближе к двери. Я стою и смотрю, как Ремо переходит на другую сторону.
— Так нормально? — спрашиваю я снова, мой голос тих и мягок, так как уже поздно. Я ерзаю, дергая
