Андреевское братство - Василий Звягинцев

Он возмущался так, что с точки зрения респектабельных белых американцев это выглядело даже неприлично.

С негодованием, достойным очередной речи Цицерона против Катилины, мистер Зиннер обвинял нас в том, что англосаксы вынуждены исполнять роль мексиканцев в собственной стране, где российские концерны и тресты скупили контрольные пакеты, монополизировали рынки золота, алмазов и идей, вообразив себя евразийской Швейцарией.

– Мы уже задыхаемся в прямом и переносном смысле…

– Задыхаетесь? – я стоял рядом и демонстративно втягивал носом воздух, пропитанный ароматами экзотических растений парка. – Ну а если даже и так, кто из нас и в чем виноват? «Кто взял, тот и прав», – кажется, это как раз американская поговорка? То, о чем вы говорите, началось не при мне и не при вас. Полсотни лет назад, если не больше. Какие правила были нарушены? Мы покупали, что продается, и наоборот. Бизнес есть бизнес. Допустим, какие-то ваши фирмы оказались неконкурентоспособными и попали под контроль русских деловых людей. А если б китайских, лично вам было бы легче? Да в конце концов кто вам мешал поступить так же? Демонтировать заводы, забыть про индустрию, заняться туризмом, искусствами и фундаментальными науками? А тяжелую промышленность оставить японцам и немцам?

– Ну что вы говорите? – вдруг поддержал меня шейх. – Как же они могли? Тогда как раз начался невероятный бум, бизнес пошел слишком хорошо, вы покупали все, что угодно, и ни один промышленник не мог отказаться от сверхприбылей. А когда разобрались, стало уже немного поздно. Просто никто не ожидал, что вы выберете наш, кувейтский путь.

– Семейство Пола потеряло в тот кризис двести миллионов, – любезно сообщил Майкл. – И он до сих пор не может этого забыть и простить. Тем более что и в истории с ураном он тоже отчего-то винит русских. И даже предъявляет претензии мне, хоть я и доказал, что мой род от вечных российских эксцессов пострадал никак не меньше, но значительно раньше…

– Это ваши внутренние проблемы, – огрызнулся Зиннер. – И твои предки, конечно, виноваты. Тем, что позволили их ограбить. А за что страдаем мы?

– По той же самой причине, – лаконично бросил Майкл.

– Ну вот, ну вот, – вмешался еврей в ермолке, – встретились два русских, и опять началась смута…

– Среди американцев, – тут же вставил араб.

– Умом Россию не понять, – мечтательно сказала госпожа Ляпина.

А ее муж добавил:

– За тысячу лет следовало бы привыкнуть. И выработать соответствующие алгоритмы поведения.

Я постарался не дать разыграться своему азарту спорщика, и совместными усилиями беседа была переведена в менее скользкое русло.

А когда я почувствовал, что дальнейший, вновь ставший бесцветным и безвкусным разговор мне смертельно надоедает, Майкл вдруг пригласил мужчин в курительный салон.

Был предложен армянский коньяк и умопомрачительный выбор табачных изделий. Целый резной дубовый шкаф, разделенный внутри на секции и ящички, занимала коллекция сигар, сигарет, папирос, трубочных и курительных табаков со всех концов света, а на специальных стеллажах разместились сотни трубок – вересковых, эвкалиптовых, пенковых, фарфоровых и глиняных, а также индейских из кукурузных початков и медных китайских для курения опиума.

Там он и совершил ту пакость, которой я подсознательно ждал. Без всяких подходов и ссылок на сказочные сюжеты и иную лирику он объявил заседание открытым и довел до сведения присутствующих, что сэр Игорь владеет информацией об открытии, которое сулит куда более серьезные последствия, чем создание пенициллина, вакцины против рака или изобретение компьютера.

Первым моим порывом было немедленно пресечь это никчемное и нарушающее все мои планы заявление, но я сумел сдержаться. В конце концов и такой поворот имеет право на существование, при определенных обстоятельствах из него можно извлечь некоторую пользу. Дезавуировать же Панина, доказывать, что ничего такого не было и нет, просто недальновидно.

И я промолчал, сделав значительное лицо.

Не мешает выяснить, как он намерен вести себя дальше.

Надо отметить, что Майкл избрал осторожную тактику. Что есть, мол, сведения относительно открытия в биохимии и сопредельных науках, позволяющего не только с достоверностью определять, как он выразился, «предрасположенность к смерти», но и возвращать процесс умирания вспять с любой его стадии. Чему имеются экспериментальные подтверждения. То есть довольно грамотно вычленил из моих побасенок рациональное содержание, имеющее рыночную стоимость. А в завершение предложил создать нечто вроде компании по… ну, скажем, предварительной проработке данной проблемы. Финансировать сбор первичной информации, ее анализ, создание экспертной и при необходимости научно-производственной групп, с перспективой в случае успеха монополизировать это дело и стать единственной на Земле корпорацией… указанного профиля.

– Даже имея в виду возможность неудачи, попробовать стоит. Первоначальные расходы большими не будут, а уж при успехе…

– О какой сумме идет речь? – поинтересовался шейх.

Взоры обратились ко мне. Отвечать, тем более перед явными знатоками финансовых проблем, я был не готов и стал нечто такое мямлить, будто и информация у меня поверхностная, и цен на исследование и аппаратуру я не знаю. Но меня остановили.

– Вопрос именно к вам. Во что вы оцениваете ВАШУ часть информации? Остальное мы сумеем просчитать…

Что значит отсутствие навыков делового человека! Я и в самом деле не знал, как быть. Назвать конкретную сумму, связать себя обязательствами дать в обмен нечто существенное, а там или остаться в дураках, или?.. Действительно ведь масса проблем возникает, нравственных, юридических, не знаю, каких еще…

Любым способом надо уйти сейчас от конкретного ответа, а потом уже думать и думать. Потянул же меня черт за язык…

Они же мои колебания расценили иначе.

Еврей в ермолке, отрекомендованный чуть ли не лучшим в стране адвокатом, принялся убеждать меня, что в случае успеха я могу рассчитывать не меньше чем на пять процентов акций корпорации, а также посулил неограниченную и бесплатную юридическую помощь, как только она мне потребуется.

«Значит, заведомо ждет эксцессов», – сообразил я.

Чтобы прервать ставшую для меня тягостной паузу, я сказал, что если им угодно, то свои уже понесенные расходы я оцениваю в двести тысяч, и если такая сумма принимается к оплате, то в течение ближайших недель готов предоставить документальные подтверждения. За особую, само собой, плату.

– Подтверждения чего? – прищурившись, спросил профессор Гендерсон.

– Того, что такие исследования имели место и прошли успешно. Возможно, сумею раздобыть записи итогового эксперимента.

– И все? – удивился Зиннер.

– Разве мало? Ну, естественно, название организации, где это делалось, фамилии участников…

Высокое собрание развеселилось. Проявлялось это по-разному – улыбками, телодвижениями, междометиями.

– И кому, по-вашему, нужна такая информация? – очень вежливо поинтересовался профессор Слейтер. – Какая нам польза от того, что мы будем знать, где и кем сделано открытие? Смысл имеет только подлинная документация, причем с гарантиями, что мы станем ее единственными обладателями…

– Так, по-вашему, я должен выкрасть документы и уничтожить целый институт? Взорвать вместе с персоналом?

– Зачем же утрировать? Из сообщения мистера Панина я понял, что вы достаточно близки к авторам открытия и можете сделать то, о чем я сказал. Если это плановая разработка государственной или солидной частной фирмы, для нас она интереса не представляет. Мы, знаете ли, в отличие от вас с Майклом сенсациями, как таковыми, не интересуемся…

Тут бы мне и уцепиться за сказанное и красиво выйти из боя, а я прозевал.

– Если потребуется техническая помощь, то можете на нас рассчитывать, – добавил африканец. – Люди у нас есть…

Что дело может быть миллиардным, я, слава богу, наконец понял. Возьмутся они всерьез, раз такие акулы собрались, создадут сотни клиник по всему миру, и пошло… Разве не заплатит владелец сотни миллионов или миллиарда хоть бы и половину своих капиталов за гарантию неограниченно долгой жизни? Или хотя бы солидную отсрочку вплотную надвинувшейся смерти?

«Влетел ты, господин Ростокин, ох и влетел!» Приходилось слышать, что бывает с лохами вроде меня, попавшими в чужие игры такого размаха.

А ведь вцепятся они в меня мертвой хваткой и с живого не слезут, пока своего не добьются. Беда моя еще и в том, что Алла произвела на Панина слишком сильное впечатление, и как бы он не начал сейчас банковать на двух столах сразу…

«Соображай, – приказал я себе, – и побыстрее, да ври поубедительнее, иначе труба. Похуже, чем тогда на Крюгере».

– Вас понял, – ответил я, сделав сообразительное лицо. – Цели ясны, задачи определены, как сказал однажды известный исторический деятель. Надеюсь, кое-что сделать можно. Какую сумму я вправе предложить лицу, обладающему всем вас интересующим? Чтобы он, значит, перешел на нашу сторону и обрубил все концы?