Вамфири - Брайан Ламли

— Вот как? А ты ожидал чего-то иного? Разве цыган Арвос не сказал тебе, что я живу в одиночестве? Тибор прищурился.

— Он рассказал мне кое-что. А теперь он мертв. На лице хозяина не отразилось и тени удивления или сожаления.

— Все люди смертны, — ответил он.

— И двое моих друзей тоже мертвы. — В голосе Тибора появились жесткие нотки. Ференци лишь пожал плечами.

— Дорога сюда трудна и опасна. За долгие годы она унесла многие жизни. Но ты сказал — друзей? Тогда ты счастливый человек. У меня друзей нет.

Рука Тибора невольно потянулась к рукоятке меча.

— А мне показалось, что меня сопровождала целая стая ваших «друзей».

Хозяин мгновенно оказался рядом с ним, он даже не шагнул, а как будто подплыл — двигался он подобно текущей жидкости. Длинная, тонкая, но сильная рука опустилась на рукоятку меча, оказавшись при этом под рукой Тибора. Это прикосновение походило на прикосновение змеиной кожи. У Тибора мурашки побежали по телу, и он отдернул руку. В тот же миг боярин плавным движением вытащил из ножен меч. Ошеломленный валах остался безоружным.

— Нельзя же садиться за стол с этой штукой, болтающейся возле ног, — сказал ему Ференци. Он словно игрушку взвесил на руке меч и слабо улыбнулся. — О! Это оружие воина. Ведь ты воин, Тибор из Валахии? Воевода, не так ли? Я слышал, что Владимир Святославич набрал себе много полководцев, даже из крестьян.

И снова Тибор растерялся. Ведь он не назвал хозяину своего имени и ни разу не упомянул о киевском князе Владимире. Прежде чем он нашелся что ответить, Ференци заговорил снова.

— Пойдем, — обратился он к Тибору. — Еда остынет. Поговорим за столом. — Он бросил меч валаха на покрытую мягкими шкурами лавку.

На широкой спине у Тибора висел арбалет. Он снял его с плеча и протянул Ференци. В любом случае это оружие заряжать слишком долго. Против человека, который двигается таким образом, бессильно любое оружие.

— Нож я тоже должен отдать? Длинные челюсти Ференци широко раскрылись, и он расхохотался.

— Я всего лишь хотел, чтобы ты удобно устроился за столом. Оставь нож себе. Видишь, на столе уже лежит несколько ножей, чтобы накалывать на них мясо. — Он положил арбалет рядом с мечом.

Пристально посмотрев на хозяина, Тибор кивнул. Скинув тяжелую куртку, он оставил ее прямо на полу и занял место за столом. Прежде чем сесть напротив, Ференци расставил еду так, чтобы до нее можно было легко дотянуться, и налил вино в два металлических кубка.

— А вы разве не будете есть вместе со мной? — спросил Тибор. Он вдруг почувствовал, что очень проголодался, но не хотел начинать первым. В княжеском дворце в Киеве право начать трапезу принадлежало только князю.

Протянув невероятно длинную руку через весь стол, Ференци ловко отрезал кусок мяса.

— Я буду есть вальдшнепов, когда они поджарятся, — ответил он. — Но ты не жди меня и ешь все, что пожелаешь.

Он поигрывал куском мяса на блюде, в то время как Тибор с жадностью набросился на еду. Ференци внимательно наблюдал за ним.

— Похоже, большой человек всегда обладает большим аппетитом. Воистину справедливое утверждение, — наконец произнес он. — У меня тоже есть свои... аппетиты, но, живя в таком месте, я вынужден ограничивать их. Вот почему ты интересуешь меня, Тибор. Видишь ли, мы могли бы даже стать братьями. Я мог бы даже стать тебе отцом. Да... мы с тобой оба великие люди, а ты еще и бесстрашный воин. Думаю, что на свете мало таких, как ты... — Он на минуту умолк, потом заговорил снова, но уже совсем о другом:

— Что рассказал тебе обо мне князь, прежде чем поручить привезти меня к своему двору?

Тибор решил, что не позволит застать себя врасплох в третий раз. Прожевав все, что было во рту, он посмотрел прямо в глаза хозяину замка. Теперь, когда тот был хорошо освещен светом укрепленных на стенах факелов и огнем очага, Тибор мог получше рассмотреть его.

Он решил, что бесполезно строить догадки о возрасте Фаэтора Ференци. Он, казалось, излучал дух тысячелетий, но в то же время передвигался со скоростью атакующей змеи и грацией юной девушки. Его голос звучал то резко и грубо, как стихия, то нежно, подобно поцелую матери, но при этом все же был невероятно старым. Глубоко посаженные треугольной формы глаза были прикрыты тяжелыми веками, так что определить их цвет не было никакой возможности. Они казались то темными и блестящими, как мокрые камни, то желтыми, искрящимися золотом. В них отражались знания и мудрость, но одновременно они были полны злобы и порока.

Нос Фаэтора Ференци вместе с остроконечными толстыми ушами составляли весьма примечательную часть его внешности. Нос вообще мало походил на человеческий, скорее, — на рыло. Он был приплюснутым, с широкими ноздрями, косо срезанными над верхней губой и слишком близко расположенными к широкому сморщенному рту, ярко-красным пятном выделявшемуся на чересчур бледном липе. Говорил Ференци, едва шевеля губами, но валах все же успел заметить, что зубы у него очень крупные и желтые, а когда он смеялся, видны были изогнутые острые клыки, похожие на маленькие лезвия кос. Но может быть, Тибору это только показалось? Если он не ошибся, то Ференци и вправду очень походил на волка.

Так или иначе, этот Фаэтор Ференци был очень уродлив. Но... Тибор повидал в своей жизни немало уродов. И немало уродов убил.

— Владимир? — Тибор отрезал еще мяса и отпил большой глоток красного вина. Оно было довольно кислым, но Тибору приходилось пить и похуже. Взглянув на Ференци, он пожал плечами:

— Он сказал, что вы живете под его покровительством и защитой, но при этом не клянетесь ему в верности. Что вы находитесь на его земле, но не платите налогов. Что вы могли бы поставить на военную службу много людей, но предпочитаете спокойно сидеть дома, в то время как другие дерутся с печенегами, защищая в том числе и ваш дом.

Глаза Ференци широко раскрылись и налились кровью, он шумно втянул носом воздух. Верхняя губа сморщилась и приподнялась, а брови сошлись на переносице. Однако уже через мгновение он откинулся на стуле, казалось, успокоился и с усмешкой кивнул.

Тибор перестал есть, но, увидев, что Ференци взял себя в руки, продолжил трапезу.

— А вы думали, что я стану льстиво расхваливать вас, Фаэтор Ференци? — спросил он. — Или, быть может, рассчитывали, что напугаете меня своими трюками?

— Моими... трюками? — хозяин замка нахмурился и сморщил нос.

Тибор кивнул и продолжал:

— Советники князя Владимира, греческие монахи-христиане, считают вас демоном, вампиром. Думаю, что и князь придерживается того же мнения. Но что касается меня... Я человек простой, да, я всего лишь крестьянин, но я считаю, что вы всего лишь ловкий обманщик. Вы разговариваете со своими зганами при помощи зеркал да научили пару волков, словно собак, исполнять ваши приказы. Ха! Множество волков! Ну и что? В Киеве один человек водит за собой на привязи огромных медведей и танцует с ними! А что еще у вас есть? Ничего! Вам удается угадать что-нибудь, а потом вы делаете вид, что ваши глаза обладают особенными силами и что вы умеете видеть сквозь горы и леса. Живя среди этих мрачных скал, вы окутали себя тайнами и предрассудками, но на такую удочку попадаются лишь суеверные. А кто склонен к суевериям? Образованные люди, монахи да князья — вот кто! Они знают так много, их головы забиты таким количеством разных сведений, что они готовы поверить чему угодно. Но простой человек, воин, верит только в кровь и железо. Первая дает ему силы, чтобы крепко держать в руках второе, а второе служит для того, чтобы лить потоки первой.