Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

От долгого сидения в одной позе ноги и руки затекли, это и было причиной «выпадения» из транса. Увиденное и услышанное мною потрясало. Я понял, что мы в современном мире совсем разучились чувствовать и общаться на уровне интуиции, понимать с первого взгляда или короткого движения. Эти люди в своём трансовом танце были единым цельным организмом, понимали друг друга без слов и обладали всеобъемлющим единством с окружающим миром. Они намного были ближе к природе, чем мы, жители двадцатого века. Фактически им не нужен был язык для объяснений и обучений, они не занимались торгашеством – «движущей силой» Пороков и Страстей человеческих моего времени, таких как обман, мздоимство, подлог, воровство. Они больше доверяли своим внутренним чувствам, ощущениям, они были «наивными детьми матери-природы», не наносящими ей вреда и безоговорочно верящими в её безграничную помощь. В момент, когда я очнулся – я понял, что за такой короткий срок научился понимать этих людей без слов, глаза в глаза, а может…, это «Учитель» дала мне временную возможность понимать их, дабы сократить время адаптации и языкового барьера. Когда закончилась эта групповая медитация, и мы с вождем вновь посмотрели друг на друга, я представился

– Игорь.

– Нет, – покачал головой тот – Щилпыгр.

Видимо они с дочерью уже успели обсудить этот вопрос. Потом вождь, указав на себя, сообщил, что он Тырыый. Следом указал на пожилую женщину-шамана и представил её как Кымык. Остальные члены племени не удостоились быть названными. После того, как ритуал знакомства был окончен, мне в дар была преподнесена огромная шкура бурого медведя, из которой Ырыс должна была под мой размер «подогнать обмундирование». В школе, когда я проходил историю древнего мира, в одном из параграфов было сказано, что у Неандертальцев сильно процветал «Культ Медведя», которого они обожествляли, и не просто так, я думаю, была преподнесена именно медвежья шкура в качестве дара. После вручения, мне подумалось, что необходимо сделать ответный ход и вручить вождю тоже что-то от меня, отличающее наш мир – от их мира. С фонарём и ножом в сложившейся ситуации жалко было расставаться, и тогда я решил вручить ему маску для подводного плавания. Я стянул её с плеча и протянул Вождю. Повертев её в руках, он постучал осторожно пальцем по стеклу, решив в начале, что в ней просто отверстие, но, наткнувшись на прозрачную жесткую преграду – сильно удивился, потом, лизнул стекло и еще больше удивился. Он наверно подумал, что это кусок льда, но стекло было не холодное и не таяло. Поразмыслив над увиденным, он не пришел ни к какому выводу о предназначении этого предмета. Я понял его замешательство и, взяв маску, подошел к ближайшему роднику, черпнул из него воды – отпил, а остаток – протянул Тырыыю. Он удивленно посмотрел под маску и, не увидев, что вода пролилась, вновь постучал по стеклу снизу. Подарок ему явно понравился, даже не потому, что из него можно было пить воду, а как чудо, внутри которого вода, «зависая в воздухе», не проливалась из-за стекла маски. Прямого её назначения я решил пока не раскрывать и оставить сюрприз на момент, когда рядом будет водоём. На этом официальная часть встречи закончилась, и члены племени, подходили к маске по очереди и стучали, так же, как это делал их вождь, корчили удивлённые гримасы и улыбаясь мне, отходили в сторону. Далее, племя перешло к ритуальным пляскам, восхваляющим богов, природу, силу и ловкость войнов, зазывая удачу в охоте и прося о плодовитости потомства для продления рода. Всё это сопровождалось глухими ударами шаманского бубна, маскарадом с надетыми на головы шкурами с черепами медведя, лося, другими животными, ритмичными покачиваниями тел и грудными распевами сидящих вокруг зрителей.

По окончании всех ритуалов и плясок, я откланялся и в сопровождении Ырыс отправился к своему, почти прогоревшему костровищу, немного отдохнуть. Голова побаливала, видимо от той шаманской травки, которая ввела всех в ритуальный транс. Ырыс следовала по пятам с моим подарком от вождя. Подбросив хвороста, я примостился у «своего» костра, набросил шкуру, подаренную «Учителем» и отключился. Сколько я проспал, не знаю, но теперь я спал более спокойно, не просыпаясь от страха быть схваченным и съеденным дикарями, не вздрагивая от посторонних шумов и холода. Ырыс, как личный телохранитель, была ежесекундно на страже моего спокойствия. Я спал, и мне снилось, как мы с ребятами сидим у костра и под гитару поём хором песню о лошадях, тонущих в океане. Все подпевают и даже Света…, но когда я поворачиваю голову в её сторону, то чуть не падаю с бревна. Светкиным голосом поёт Ырыс, глядя на меня своими голубыми, как небо, глазами, а на гитаре играет совсем не Юрка, а старая шаманка Кымык. И вот она уже не играет, а стучит по резонатору гитары одной из рукоятей для остроги с резными рисунками, которые мы делали накануне, а вся наша группа танцует ритуальный танец во славу «Бога охоты» вокруг костра, и котла с кашей… В момент, когда наступает всеобщий танцевальный экстаз – раздаётся громкий топот, какой-то протяжный звук, похожий на мычание и на поляну с бешенными красными глазами выпрыгивает огромный носорог с гигантским рогом. Все в диком страхе разбегаются в стороны, а он поворачивается в мою сторону, наклоняет в боевую изготовку огромный рог и бросается на меня…!!! И вот когда острый кончики рога почти касается меня и неумолимо должны пронзить насквозь – я просыпаюсь…, скорее – подскакиваю на месте… Сердце готово выскочить из груди, глаза видят только бешеные языки пламени костра, по спине от страха бегают не мурашки, а целые крокодилы. И тут я начинаю соображать – это СОН…, всего лишь сон, но как-то еще не совсем верится. Засовываю руку под одежду и щупаю грудь, где секунду назад должна была образоваться огромная дыра…, ничего нет…, выдыхаю последний зажатый страхом воздух из лёгких и тут замечаю, что Ырыс чуть не катается от смеха по полу. Немного успокоившись, она начинает изображать меня во время сна. По её умело показанной пантомиме я догадался, что, похоже – я пел во сне, потом качал головой в ритме танца, а потом заорал и соскочил, как укушенный с выпученными глазами. Мне тоже стало смешно и от её театрального объяснения и от своего сна и от нервного шока. Я вместе с ней закатился весёлым смехом. Успокоившись, перелёг у костра на другой бок и тупо уставился в огонь. В памяти всплыл похожий эпизод из моей школьной жизни.