Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз де Сад

Закончив лекцию, Ролан накинул на шею Жюстины шелковую петлю и, вторгшись в ее зад, затянул ее настолько, что девушка потеряла сознание. И что же? Он испытал оргазм и, не думая о последствиях, преспокойно удалился.

Прошло шесть месяцев с того дня, как наша героиня попала в этот замок и время от времени служила гнусным утехам хозяина, и вот однажды вечером он вошел в ее темницу в сопровождении Сюзанны.

— Мне кажется, Жюстина, — начал монстр, — что я давно не водил тебя в ту пещеру, которая так напугала тебя, поэтому вы обе пойдете со мной, но вернется обратно только одна: кто это будет — решит жребий.

Жюстина встала, бросила тревожный взгляд на подругу, увидела в ее глазах слезы… Палач зашагал вперед, они пошли за ним.

Как только они вошли в подземелье, Ролан некоторое время смотрел на них злобно прищуренными глазами, потом еще раз с удовольствием повторил приговор, подчеркнув, что в живых останется только одна.

Он уселся в кресло, поставил девушек на колени прямо перед собой и приказал:

— Теперь по очереди вы будете стараться разочаровать этот парализованный кусок мяса, и горе той, которая вдохнет в него энергию!

— Но это несправедливо, — возразила Сюзанна. — Пощаду должна получить та, которая сильнее возбудит его.

— Ничего подобного, — ответил Ролан, — ведь чем выше женщина поднимет мой член, тем сладостнее будет для меня ее смерть: я стремлюсь только к тому, чтобы увеличить дозу своего сладострастия. К тому же, если я окажу милость той, которая скорее приведет меня в нужное состояние, вы обе возьметесь за это дело с таким жаром, что заставите меня извергнуться до того, как я успею задушить одну из вас, а этого я как раз и не хочу.

— Это значит вы творите зло ради самого зла, сударь, — заметила испуганная Жюстина. — Вы должны стремиться только к увенчанию своего экстаза, и если вы придете к этому без преступления, зачем осквернять себя им?

— Потому что только так я могу с наслаждением излить мою сперму, и для этого я спустился в этот подвал. Я знаю, что испытаю оргазм и без этого, но мне доставляет изощренное удовольствие поступать именно таким образом.

Для начала он выбрал Жюстину; он заставил ее одновременно ласкать себе член и задний проход, а сам гладил ее прекрасное тело.

— Тебе еще многое надо пережить, Жюстина, — говорил он, теребя ее ягодицы, — чтобы эта сладкая плоть отвердела и превратилась в сплошную мозоль, как у Сюзанны: ее задницу можно поджарить, и она ничего не почувствует. А у тебя, Жюстина, у тебя здесь еще цветут розы и лилии… Но ничего, скоро мы дойдем до этого, непременно дойдем…

Невозможно представить, насколько успокоила Жюстину эта угроза, Ролан, разумеется, не догадывался, какую надежду он вносит в ее сердце этими словами. В самом деле, разве было не очевидно, что раз он собирался подвергнуть ее новым жестокостям, у него не было желания расправиться с ней? Итак, фортуна начинала ей улыбаться, Жюстина несколько успокоилась. Еще один проблеск счастья: у нее ничего не получалось, и огромная масса плоти, безвольно отвисшая, никак не откликалась на ее движения. После нее в ту же позу встала Сюзанна, и руки злодея начали обследовать те же самые места на ее теле, но поскольку у нее была толстая продубленная кожа, Ролан с ней не церемонился; к тому же Сюзанна была моложе нашей героини.

— Я уверен, — глубокомысленно заметил распутник, — что никакой хлыст не сможет теперь выдавить ни капли крови из этого седалища.

Он поставил их обеих на четвереньки таким образом, чтобы перед ним оказались все четыре пещерки наслаждения, его язык обшарил две самые узкие, в две другие злодей с презрением плюнул. Потом заставил обеих встать на колени между своих расставленных ног, теперь его член находился на уровне их грудей.

— А вот что касается сисек, — обратился Ролан к Жюстине, — Сюзанна далеко превосходит тебя, посмотри, как сложена у нее эта часть тела.

Говоря это, он изо всех сил тискал грудь бедняжки Сюзанны, которая как раз ласкала его, и как только его пальцы стиснули пышную девичью плоть, его копье, вылетев из колчана, угрожающе взметнулось к потолку.

— Мне жаль тебя, Сюзанна! вскричал Ролан. — Вот чего ты добилась! Это твоя смерть, твой смертный приговор, мерзавка, — продолжал он, щипая и выворачивая ей соски.

При этом он только обсасывал и легонько покусывал розовые бутончики Жюстины. Наконец он поставил обреченную Сюзанну на колени на край дивана, низко наклонил ей голову и в таком положении вторгся в ее зад. Сотрясенная новыми болезненными ощущениями, Сюзанна стала вырываться, тогда Ролан, желавший лишь провести рекогносцировку боем и удовлетворившись несколькими толчками, переместился в задний проход Жюстины, но не перестал терзать другую жертву руками.

— Эта блудница невероятно возбуждает меня, — говорил он, с размаху вонзая большую булавку в ее левую грудь, — я даже не знаю, что бы с ней сделать.

— Ах, сударь, — жалобно сказала Жюстина, — сжальтесь над ней! Нельзя же причинять человеку такую боль.

— Это только цветочки, — пригрозил злодей. — Если бы здесь мог оказаться знаменитый император Кье, один из самых выдающихся монстров, какие только сидели на китайском троне, мы бы придумали что-нибудь поинтереснее![68] Он вместе со своей женой каждый день убивал людей; рассказывают, что они доводили их до такого жуткого состояния, до такой нечеловеческой боли, что те думали только о том, как бы поскорее умереть, но это им не удавалось благодаря супружеской чете, которая старалась отдалить этот момент и совместить его со своим оргазмом… Но я слишком милосерден, Жюстина, — продолжал коварный мясник, продолжая совокупляться и не переставая раздирать грудь Жюстины, — о, я слишком милосерден… я еще не дошел до этого… я только учусь…

Через некоторое время, разогревшись предварительными упражнениями, Ролан наконец поднялся, так и не закончив жертвоприношения, и своим неожиданным отступлением причинил Жюстине больше страданий, чем она испытала в момент проникновения. Фаллос его стал еще тверже, и распутник бросился в объятия Сюзанны, решив дополнить истязания саркастическими замечаниями.

— Милое создание, я никогда не забуду первые сладостные минуты нашего счастливого союза! Ни одна женщина не доставляла мне большего удовольствия! Никого я так не любил, как тебя, моя радость… Давай обнимемся, Сюзанна, может быть, теперь мы долго не увидимся.

— Зверюга! — закричала несчастная, с ужасом отталкивая существо, которое мучило ее столь жестокими речами. — Отойди от меня, не усугубляй мои мучения такими издевательствами. Утоли свою ярость, чудовище, но уважай, по крайней мере, мое несчастье.