Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

— Я только догадываться могу. Схема простая выходит. Допустим, кто-то следит, чтоб на ринге все делалось по правилам. Сначала мы перевербовали Ирину, и явились мальчики покруче. Сделали их — возник Антон, как черт из шкатулки. Сейчас начали переигрывать Антона. Соответственно, надо ждать кого-то еще. Ву компрене?

— Же компран бьен. Но с чего ты взял, что мы Антона переиграли? И в чем?

— Не, ну ты точно поглупел в последнее время. Мы начали вести себя… независимо. Корабль этот и прочие замыслы. Олег с компьютерами ихними забавляется, ты с Ириной в Москву сходил, узнал, возможно, нечто недозволенное, а я с Сильвией на запретные темы, может, беседую… В общем, понятно мне, что кому-то мы — теперешние — должны очень и очень не нравиться. Одна война закончилась, на пороге другая…

— И что в таком случае?

— А я знаю? Может, грохнут нас сегодня. Намеки были. А может, в очередной раз поговорить захотят, еще что-то предложат. Кстати, я тут недавно в книгах рылся… Ты, литератор, знаешь, что имя «Антон» обозначает?

— Не помню. Читал у Успенского как-то, а не помню…

— Ты имей в виду, литератор. «Антон» — «дающий взамен». Давать-то он давал, а в итоге?

— Забавно… — Хотя как раз забавного он в данный момент видел не много. Скорее наоборот. Шульгин не только задел его самолюбие, в этом беды как раз не было, он повернул всю картину другой стороной, и состояние у Андрея сейчас походило на то, что утром в квартире на Гнездниковском, после внезапной Ирининой исповеди, за какой-то час перевернувшей всю его жизнь.

— «И снова мир предстанет странным, закутанным в цветной туман», — процитировал он вслух.

«Если действительно выходят на авансцену силы, сверхъестественные даже по отношению к Антону и агграм, то нам труба, — думал Андрей. — Ни с винтовочкой, ни с пулеметами против них не выстоять. А делать-то все одно что-нибудь надо. Делать надо и думать надо, если даже не знаешь, о чем. Если один Шульгин что-то чувствует, а остальные даже ощутить воздействие чужих сил не в состоянии… Стоп! А может, здесь и решение? Пехотинцу в чистом поле от танка не скрыться. А суслику? Возможно, есть сферы и области, где мы, пусть и не сильные, но… в мертвом пространстве?

И еще — раз они так встревожены, в чем-то мы для них все-таки опасны? Имеем неизвестные нам самим преимущества? Вот где надо копать…»

— Ты сейчас чувствуешь что-нибудь? — спросил Новиков.

— Сейчас — нет. Пока дверь закрыта…

— А я и при открытой не чувствовал. Значит, сиди пока здесь, в резерве будем считать. На вылазку схожу один. Сначала к себе в номер. Попробую с Воронцовым связаться.

— Давай вместе, — дернулся Шульгин. Новиков понял, что с ним окончательно все в порядке. — Теперь я ученый, должен справиться.

— Да кому сейчас нужно твое геройство! И не справишься ты, если не секунду, а минуту или десять терпеть придется. Сиди. А я тишком. Я сейчас, похоже, человек-невидимка…

Андрей подтянул ремень, переложил поудобнее запасные магазины, проверил, подан ли очередной патрон в патронник. Спросил с запоздалым сомнением:

— А он ведь не пристрелян?

— Деревня! — Сашка изобразил на лице чувство превосходства. — Первый-то бьет отлично, а это молекулярная копия, так что будь спок…

Пока открывалась дверь, Шульгин по настоянию Новикова отошел в самый дальний угол кухни и стал за выступом полукруглой изразцовой печи. Однако на этот раз удара не последовало.

…Без всяких помех, не ощущая никакого постороннего воздействия и даже тревожных предчувствий, Новиков спустился по лестнице и вновь оказался в нормальном коридоре Замка, не слишком далеко от «обитаемой зоны» — того этажа и крыла, где с воронцовских времен располагались комнаты землян.

Ничто не указывало на происходящие или уже происшедшие перемены в привычной обстановке, однако Андрей уже не мог воспринимать знакомый интерьер и атмосферу так, как прежде. Снова разлилась в неподвижном воздухе смутная, знобящая тревога. Каждый поворот, каждая глубокая тень в оконных проемах или под лестницами словно скрывали опасность, очередное чудовище, истинно внеземное и наскоро изготовленное прямо здесь. Сейчас бы добавить напряженную, пугающую музыку — и готовый эпизод из фильма: герой с окаменевшим лицом крадется по переходам заколдованного дворца, сжимая в руках верный «винчестер», а где-то в лабиринтах коридоров и комнат его подстерегает зловещее Нечто… С распухшей рожей лежалого покойника или, наоборот, в облике жуткой обнаженной красавицы.

Новиков передернул плечами, попробовал, мягко ли подается под пальцем спуск. Кашлянул, встретился глазами со своим отражением в зеркале и начал насвистывать «Прощание славянки». Громко и вызывающе. Если б сейчас на него что-нибудь выскочило, он через полсекунды уже палил бы беглым огнем. Причем с облегчением…

Но никто ему не помешал, и вскоре он, присев на край мраморного туалетного столика в ванной комнате (нет окон, и в случае внезапного вторжения удобная позиция — можно стрелять в спину нападающим, которые, несомненно, сразу рванутся в комнаты, оставив дверь ванной в тылу), вызвал по портативной рации Воронцова.

Дмитрий ответил сразу.

— Как там на борту?

— Порядок. А в чем дело?

— Как бы сказать… Вроде и ни в чем. Только ты это — в какой степени готовности? В смысле — через сколько в море выйти можешь?

Воронцов удивления не выдал.

— В пределах часа. Если совсем экстренно — полчаса. Быстрее турбины не раскрутить, а буксиров у меня нет… — И замолчал, ожидая продолжения. В динамике слышалось его чуть хрипловатое дыхание.

— Я ничего наверняка не скажу, только ты лучше сейчас начни турбины раскручивать… Как-то тут странно все складывается. Может, ничего и не будет, а может… Ты связь больше не отключай, робота у аппарата посади, и я рацию в нагрудный карман положу. Если я чего-нибудь крикну, вроде как «уходи!» или по смыслу похожее — сразу руби концы и полным ходом в море… И вообще к звукам пусть прислушивается, вдруг еще что полезное услышите…

Андрею хотелось сейчас очень много сказать Воронцову, может быть, даже нечто вроде завещания изложить, но и времени не было на такие излияния, и глупо бы он выглядел потом, если бы ничего не произошло. А так — нормальная в их ненадежной жизни предосторожность.

Наверное, Воронцов так его и понял, только положение у них было все же разное, и он сказал:

— Хоть намекни, что там у вас…

— Да понимаешь, Сашка вообразил, что как бы настоящие хозяева жизни появились и собираются с нами поближе познакомиться. Кое-что подсказывает, что не совсем он не прав. Вот я и решил, если с нами непорядок выйдет, а вы успеете — отрывайтесь полным ходом в море, и пусть Олег машинку врубает. Куда-нибудь да выскочите, где вас не достанут. А мы — как придется. Только никаких героических выходок, спасательных экспедиций и прочего. Если мы сами тут не разберемся, вы нам не поможете. Главное — слушай внимательно и адекватно реагируй…

— Обижаешь, начальник! Если надо, я из главного калибра Замок только так раздолбаю… — Воронцов решил шуткой снять уловленное в голосе Андрея напряжение. — Только стоит ли вообще… дергаться?

— То есть?

— А так. Бегать надоело. Как будет, так и будет. Возвращайтесь, если путь свободен, а там решим…

Новиков помолчал. Эта мысль приходила и ему. Но затевать сейчас очередную дискуссию…

— Я, Дим, все сказал. Ты на борту капитан, ты и решай. А мы здесь… На рожон лезть не будем, а осмотреться в отсеках, как у вас говорят, все-таки надо…

В комнате зазвонил телефон. Негромко, но все равно сердце от звонка «захолонуло»…

— Вот. Сейчас и прояснится. Из связи не выхожу. А ты все же крути турбинки. На крайний случай — морскую прогулку устроим, с шампанским и девочками…

Намеренно медленно, отнюдь не опасаясь, что на том конце не дождутся и бросят трубку, Новиков подошел к телефону.

— Андрей, — услышал он голос Антона. — Это ты, Андрей?

— А ты что, в моем номере папу римского застать надеялся?

Новикову показалось, что Антон фыркнул возмущенно. Или бормотнул что-то не по-русски.

— Шутишь? Это хорошо. Хотя и не ко времени. Поднимись на пятый ярус, в адмиральский кабинет. Поговорить надо, срочно. И Шульгина с собой возьми.

— Что за экстренность? И где я тебе его сейчас искать буду? На часы посмотри.

— Оставь, а? — неожиданно тихо и устало сказал Антон. — Сделай, как я говорю. Так для всех лучше будет.

Новиков с трудом удержался, чтобы опять не ответить в прежнем тоне. Но потом решил, что, может, и действительно хватит. Перед кем ваньку-то валять? Что когда-то выглядело уместным, становится просто пошлым.

— Хорошо, сейчас придем. А ты гарантируешь, что глупостей больше не будет?