Тринити - Яков Арсенов

Их отношения стали более романтичными и сплелись теснее виноградных лоз. Владимир Сергеевич и Настя обожали друг друга и не старались удерживаться от этого, давали волю чувствам, где бы эти порывы их ни заставали.

Как-то они отправились посидеть в один из ресторанов Татьяны — «Огниво Москвы».

— Пойдем сходим, пока гостиницу не разобрали до культурного слоя, предложил Владимир Сергеевич.

Они поднялись на лифте и уселись за памятным для Макарона столиком. Макарон рассказал Насте, как во время учебы они со Светой тоже вот так же отдыхали здесь, а рядом шушукалась парочка, похоже, журналисты, встретившиеся после долгих лет разлуки.

— Вот так когда-нибудь и мы пересечемся здесь с тобой, будем старыми, отпетыми, крашеными и будем так же без умолку болтать о своем несостоявшемся величии, — сказал я тогда Свете. — И видишь, почти так и случилось.

— Да какой же ты старый! — взмолилась Настя. — Ты помоложе иного молодого. Я рада, что ты ради меня так серьезно занимаешься здоровьем! Ведь нам с тобой рожать детей. Ты должен очиститься, это верно, но мне не хотелось бы беременеть именно сейчас. У тебя перманентный стресс от политики. Давай так, пусть закончатся выборы, мы с тобой куда-нибудь уедем и там зачнем.

— Идет, — согласился Владимир Сергеевич. — Праведная мысль.

— Я не хочу, чтобы на ребенке сказались нынешние переживания, неустойчивость момента и так далее. Мы любим друг друга, но нужно еще создать среду для зачатия, — вещала Настя, как опытная мать. — Оно должно произойти при полном штиле. Тогда я смогу быть уверенной в том, что ребенок будет здоров.

Владимир Сергеевич обнял ее и похвалил за трезвость мысли и хладнокровие в окружении сладострастия. Ведь что касается его, то он безудержен в этом плане, как пацан, его несет, и он готов завершать свои движения целыми днями, не задумываясь о последствиях.

— Ты знаешь, меня не тянет ни курить, ни к алкоголю, — говорил о своем состоянии Владимир Сергеевич, — такое впечатление, что я никогда и не пользовался этими навыками.

— Значит, я являюсь стимулом для тебя, — веселилась Настя. — Это радует.

— Но ты знаешь, меня влечет в толпу, на дискотеки, в тусовку, жаловался на свое состояние Владимир Сергеевич, — я так хочу потанцевать, покуражиться, а ты холодна ко всему этому.

— Я становлюсь женщиной, — откровенничала Настя, — пойми, меня тянет к очагу. А вот почему тебя тянет налево, я никак не могу сообразить.

— Да не налево, — оправдывался Владимир Сергеевич, — мне никто, кроме тебя, не нужен, просто хочется всемирного общения! Чтобы были рядом все друзья и враги! Я всем хочу все простить, хочу забыть обиды! Я не помню ничего плохого, только хорошее! Для меня весь мир, как сказка! Я хочу обнять всех настолько плотно, что во мне сейчас все открыто нараспашку и доступно!

Пылкость, с которой говорил Владимир Сергеевич, удивляла Настю.

— Это потому, что в юности ты был занят другим, ты был скрытен, детство наложило отпечаток, но это пройдет, — пыталась она объяснить состояние Владимира Сергеевича больше самой себе, чем ему. — Может быть, ты не реализовался в этом направлении, и вот теперь рядом со мной тебя потянуло на веселье. Но это пройдет. У меня же прошло, и у тебя пройдет.

— Вот взять Прорехова, — рассуждал Макарон. — Он меня практически пустил по миру, а я ему простил и отвел его в клуб трезвенников. Водка сгубила его фактически до конца. Общаясь с ним в последние десять лет, я боролся не с ним, а с водкой. Ему понадобится десять лет, чтобы память генов забыла спиртное. Только через десять лет мы с ним сможем поговорить, как друзья.

— Да зачем тебе друзья, если у тебя есть я? — не понимала момента Настя.

— Действительно, — одумывался Владимир Сергеевич.

…Романтика все больше овладевала этой парой. Макарон стал порой подзабывать, что баллотируется. Артамонов ему тут же напоминал и с охраной по сторонам увлекал на очередную встречу с выборщиками или на интервью на телевидении.

Владимира Сергеевича затаскали по передачам, всюду исследовался рецепт его прекрасной формы.

— Говорят, вы полгода пробыли на Тибете, — терзали его прилюдно в студии. — Это правда?

— Можно сказать и так, — не сопротивлялся Владимир Сергеевич, защищаясь от глупых вопросов развесистыми ответами. — Тибет, Селигер, какая разница?

— Это верно, — неседал на него Махалов в шоу «Большая стирка».

— Говорят, вы взяли за основу подход тибетских монахов и в питании, и в одежде, и в философии? — пытал его среди ночи руководитель «Ночных полетов».

— Меж тем вы женились во второй раз, — тянула его на свет журналистка Муля в программе «Я сама». — С чем это связано?

— Я как раз занимался собой, — нес околесицу Владимир Сергеевич, — а тем временем все и произошло.

— Но вы остаетесь сенатором? — спрашивал его Карамулов.

— Уже нет. Срок моих полномочий истек, от региона в Верхней палате теперь другой представитель.

— Думается, что вы немного потеряли. У вас такая перспектива! старался быть с ним более приземленнее Гордон.

— Да, пока все идет хорошо, — отвечал Владимир Сергеевич.

— На вас было совершено полтора покушения, — выискивали в нем причастного к уголовке в передаче «Криминальная Россия». — Вы не боитесь?

— Я не успеваю бояться, — говорил Владимир Сергеевич. — Все как-то очень быстро случается. Такое впечатление, что команды конкурентов работают на наш блок. Чем больше они терзают наши ряды, тем спешнее растет наш рейтинг, популярность.

— Скажите, а что вы сделаете в первую очередь, случись вам избраться? вопрошал Дибров в программе «Атриум».

— Возьму отпуск, — отвечал Владимир Сергеевич и просил сдуть мельтешащие перед глазами надувные фигуры клоунов интерьерного оформления.

Вперемешку с телевыскакиваниями Владимир Сергеевич Макаров доводил до завершения запланированную серию поездок по стране, которую на манер Бурята называл «День объезда мест».

Глава 11

ДЕНЬ ОБЪЕЗДА МЕСТ

Заместитель министра топлива Пунктус и заместитель министра энергетики Нинкин, как два непарных тутовых шелкопера, по линии своих ведомств готовили встречи кандидата Макарова с избирателями на ряде предприятий их профиля и не только. Они подняли себе планку и старались отличиться, поскольку расчитывали стать министрами не на пустом месте. Им помогали Пересвет, Натан и Татьяна. Я подстраховывал всех по очереди — если кто-то не мог, я выезжал вместо.

По обыкновению, а никак не по странному стечению обстоятельств, поездки были организованы таким образом, что агитационный путь Владимира Сергеевича начинался с Камчатки, потом следовал Сахалин, Владивосток, Чукотка, Якутия, затем Урал, Поволжье, Центр и так далее. Движение кампании предполагалось по солнцу — с востока на запад страны.

— Не надо из меня делать светила, — предупредил Владимир Сергеевич, ознакомившись с графиком. — Я хочу начать с Калининграда, — поставил он условия и попросил развернуть маршрут следования, — а закончить Анадырем и Петропавловск-Камчатским, где всегда полночь. Мне хочется работать на заведомо понятную перспективу!

— Хорошо, мы переделаем, — согласились доверенные лица. — Просто мы планировали встречи так, чтобы в ходе кампании о кандидате не забыли, подвернулось под руку оправдание. — А то, пока мы будем таскаться по востоку, в центральных районах о нас и не вспомнят. Опора нынче именно на красный пояс, хотя он уже и не такой раскаленный, как раньше.

— Да я ведь не коммунист! — как будто опомнился Владимир Сергеевич.

— Это только с виду, а копни глубже… — сказал Артамонов. — Все мы где-то немного партейцы…

— Согласен, — признал кусок своей сущности Макарон.

— А чтобы нас не поминали лихом, — сообразил я, — надо выстроить поездки уж если не в обычном направлении, то хотя бы зигзагообразно.

— Да не волнуйтесь, никто нас не забудет, — уверил всех Макарон. — Чуть что, я напомню.

— И все-таки, — настояли коллеги-организаторы, — давайте найдем золотую середину. Начнем с — запада, потом восток, а завершим центром.

— Хорошо, пусть будет так, — согласился Макарон, но в остальных вопросах остался непреклонным и пояснил: — Каждый регион я хотел бы воспринимать под таким углом: сначала встречи с ветеранскими организациями, далее дома престарелых и уж потом беседы с работным людом и молодежью. А вы мне какие графики составили?! Никуда не годится! Возьмем хотя бы Смоленск тусовка во Дворце бракосочетаний, потом обед на монастырской площади с братией и вечером — в больницу к ветеранам. Ну, что это такое?! Ветераны к вечеру уснут! Все переделать: сначала старики — потом молодежь! Ясно?!

— Ясно, — приняли помощники замечания Владимира Сергеевича.